Он тут же благодарно мне улыбнулся, а я подмигнул ему в ответ. Друзья должны помогать друг другу, а Колян просто урод. Не буду же я оставлять Сашу на растерзание толпы? Увидев это, Колян поначалу заткнулся, а затем, выпучив глаза, издал вопль ужаленного в зад:

– Леска! Ты с ним? Против нас? Я тебе такое устрою! – начал грозиться он, размахивая руками. В ответ я только пренебрежительно пожал плечами. Я его не боялся, и мне плевать, что он там вопит.

– Бойкот? – издевательски уточнил я. – Да, пожалуйста! Хоть десять бойкотов.

– Ну и вали целоваться со своим бомжом!

– И пойду, – усмехнулся я.

Мы с Сашей переглянулись и рассмеялись, а Колян выглядел озадаченным. Первый раз в жизни кто-то выступил против него и дал словесный отпор. И его это явно разозлило. Колян явно раздумывал, какие казни он нам устроит.

– А ну подвиньтесь! – вдруг раздался чей-то уверенный голос.

Оглянувшись, я увидел, что к нам подошёл Антон. Вероятно, он тоже решил к нам присоединиться. Мы тотчас потеснились, и он сел рядом с нами с довольным видом. Его явно забавляла вся эта ситуация, но он просто не мог не вступиться за Сашу, тем более что имел авторитет в глазах Коляна и других.

– Ты тоже за него, Антон? – со скорбным лицом спросил Колян.

– Да, какие-то проблемы?

Колян ушёл от ответа и сделал вид, что не слышал Антона. Видимо, у него закончился запал, потом что он вдруг начал слезать с парты, но перед этим заявил:

– Вам не жить!

Слез с парты он как нельзя вовремя, потому что в класс зашла завуч и объявила, что первого урока не будет. Если бы она застала Богданова на парте, повторная выволочка была бы Коляну обеспечена.

Мы переглянулись, а потом Саша жестом показал на дверь, и мы втроём вышли из класса и отошли к окну поговорить. Я посмотрел на чернеющий вдали лес и вспомнил, как смотрел туда не в самые лучшие периоды в жизни.

– Спасибо, что поддержали, – благодарно сказал нам Саша, а потом вдруг обнял меня за плечи. Я покраснел, а Саша так же поблагодарил и Антона.

– Вы – мои настоящие друзья! – восторженно заявил он. Антон тоже был немного смущен. Мне были непривычны такие нежности, и я пытался переварить то, что Саша назвал меня другом. Это было так непривычно слышать. Теперь я знал, что больше никогда не буду один.

– Ты уже давно мой друг, – заметил Антон, пожав ему руку.

– А как можно тебя называть? – вдруг спросил я.

– По имени? Саша? – недоуменно поднял бровь Бессонов.

– А можно, я буду называть тебя Саня? Сашей ведь тебя все называют, а я хочу называть тебя как-нибудь по-особенному. Например, Саней?

– Конечно, – удивился он. – Тебе всё можно.

Я вдруг вспомнил, как мы вместе читали роман про одного рыцаря, который ничего не боялся и в конце справился со всеми чудовищами. И я подумал, что у моего друга тоже всё обязательно получится, ведь одного дракона сегодня он уже победил.

– Эй, нам на следующий урок надо, – напомнил нам Антон и озабоченно начал копаться в рюкзаке. Пока мы его ждали, я решил спросить у Сани:

– А у тебя были когда-нибудь друзья?

Саша погрустнел, а потом честно ответил:

– Нет, вы мои первые друзья в жизни.

Значит, он тоже был одинок. Мне вдруг стало так тоскливо от этого. Но в этой печали была и надежда на лучшее. Теперь мы всегда будем вместе, и я никогда его не брошу.

Глава 7

Наша с Саней дружба крепла с каждым днем. Я никогда ни с кем так тесно не общался и иногда не понимал, как себя лучше вести; а рядом не было никого, кто объяснил бы мне, как правильно общаться с друзьями. Отец всегда считал, что я всё должен знать сам. Мать на такие вопросы не отвечала, и иногда мне казалось, что она всё ещё считала меня пятилетним мальчиком, поэтому и советы давала примерно на этом же уровне. Приходилось полагаться на себя и свои чувства. Я очень хотел, чтобы Саня стал моим настоящим и верным другом и всегда завидовал Коляну, умевшему расположить к себе людей. Но когда я осознавал такие свои мысли, то даже стыдился. Ведь на деле к Коляну все просто подлизывались, чтобы он их не обижал. Его терпеть не мог весь класс. А из друзей у него были только Денис и Кирилл, и оба придурки.

Дружить – это целая наука, и мне только предстояло изучить её и понять все азы. Намного проще было бы спрятаться в свою раковину ото всех, но продолжать вести себя подобным образом я больше не хотел. Это же так здорово, когда у тебя есть тот, кому можно рассказать всё, что душе угодно. Мы с Сашей делились друг с другом историями из жизни, у нас появлялись общие приколы, которые остальные ученики школы не могли понять. Я мог рассказать другу самое сокровенное, и Бессонов всегда очень серьёзно воспринимал всё, что мне было важно.

Сам Саша не так уж охотно делился своими историями, хотя со временем и он начал рассказывать мне о своей невесёлой жизни в детском доме и о предательстве приёмных родителей, которые сначала взяли его из детского дома, а затем вернули обратно, будто вещь из магазина.

– Я даже рад был от них избавиться, – пожимая плечами, говорил Саня. – Они были теми ещё сволочами.

О своих настоящих родителях он почти ничего не знал, кроме того, что мать была учёной, а отец отправился в Арктику. Там они и погибли, а у Саши не оказалось других родственников, поэтому его отправили в детский дом. История эта меня потрясла до глубины души. Мне было жалко Сашу, я ему сочувствовал и не знал, как правильно на это реагировать.

Да и он делал вид, что это неважно. Он просто не затрагивал такие темы или предпочитал смеяться над ними. Эта черта характера Бессонова всегда вызывала у меня недоумение. Только став старше, я понял, что таким образом он просто отгораживался от травмирующих событий, делал их, вроде как, смешными, а не страшными.

На уроках мы теперь сидели с ним вместе на первой парте: он – справа от меня, я – слева от него. И я постоянно украдкой поглядывал на своего соседа, но не хотел навязываться, поэтому по школе и в столовую ходил один, пока Саня у меня напрямую не спросил:

– А почему ты не ждёшь меня после уроков?

Я мучительно покраснел. Мне всегда казалось, что Саша был очень уж независимый и что моё общество ему, скорее всего, не понравится. Поэтому я только развёл руками.

– Давай вместе ходить? – предложил он, и я с радостью согласился.

Теперь мы постоянно были вместе: ждали друг друга после уроков, ходили в столовую и даже в туалет. Иногда к нам присоединялся Антон, но он больше тусовался со старшими ребятами, а мы тогда ещё стеснялись с ними общаться. Я сам себе казался салагой на их фоне, да и Саня не спешил с ними дружить.

После уроков мы ходили гулять в лес около школы. Иногда, по старой памяти, бывали в библиотеке, но книги мне уже не казались такими интересными по сравнению с реальной жизнью. У меня появились дела поважнее. Разве я смог бы прочувствовать весь спектр эмоций книжного персонажа так же хорошо, как если бы сам испытал подобные чувства? Нет, конечно. Это всё равно что посмотреть фильм и лично побывать где-то. Разница была огромная. К тому же Саша много всего знал и столько всего интересного рассказывал.

Идиллию нарушал только Богданов. Наши и без того сложные взаимоотношения с Коляном ничуть не улучшились. Наоборот, он как будто с цепи сорвался: постоянно обзывался, пытался всячески подгадить и даже выставлял идиотами перед учителями, которые наблюдали за всем этим цирком с олимпийским спокойствием или делали вид, что ничего такого не происходит. Его безумно раздражала наша с Саней и Антоном оппозиция, хоть он и не спешил нападать на нас, когда мы были вместе. Антона Колян побаивался и старался ни коем образом не задевать, хотя ему явно очень этого хотелось.

Но как-то Колян так обнаглел, что всё же решил нас с Саней избить. После уроков мы вдвоём иногда оставались в пустом классе и делали домашнее задание. В спальне обычно был Колян, а в библиотеке в последнее время часто сидели старшеклассники, которые усердно готовились к выпускным экзаменам и гоняли младшие классы, мешавшие им своим присутствием.

В шесть часов вечера обычно в учебных классах никого не было. Мы с Саней сбегали сюда, чтобы поболтать и заодно выучить домашку на следующий день. Я замечал, что стал лучше учиться, потому что не хотел ударить в грязь лицом перед Саней, тоже старательно учившему новый материал. Мы помогали друг другу с уроками и стали лучше понимать некоторые предметы.

В тот день мы решили сделать английский, с которым у Сани были проблемы. Я боялся, что из-за этого предмета Бессонова могут отчислить из школы, так как одним из условий обучения Сани в нашей школе были отличные оценки по каждому предмету. И на мои опасения Саня всегда ответственно заверял меня, что справится и что всё будет хорошо.

– О, привет, лошары, – Колян неожиданно появился на пороге класса, где мы сидели.

Конечно же, мы напряглись. Я себя даже укорил, что не предусмотрел, что Колян мог нас выследить. Тем более в этот довольно поздний для учёбы час на этаже кроме нас и наших любимых «друзей» никого не было.

Колян был, разумеется, не один. С ним, как это обычно и бывало, были Денис и Кирилл. Но численный перевес нас теперь не смущал: Саня неплохо дрался, да и я в последнее время научился себя защищать, беря пример с друга. Про Саню вообще ходили слухи, что он псих, не чувствующий боли. И Бессонову это явно льстило.

Завидев Коляна, Саня тотчас же вскочил со стула и посмотрел на Коляна с вызовом. Я тоже приготовился к схватке. Жаль, конечно, что они застали нас врасплох.

– Чего тебе надо? – спросил у Богданова Саня, и в голосе его слышалась сталь.

– Поговорить пришёл, – Колян сплюнул и оперся на дверной косяк, засунув руки в карманы. Его «шестерки» стояли позади него, и вид у них был торжествующий. Наверное, представляли, как будут нас бить. Они были прямо у входа в класс и заблокировали нам возможность бежать. Сейчас я считал это позорным, с поле боя уходят только трусы.

– О чём? – сухо уточнил я, тоже поднявшись со стула. Пусть бьют, но так просто мы не сдадимся.

– Вы что о себе возомнили? – начал Колян. – Думаете, такие крутые? Как были лохами, так и остались.

– А тебе какое дело? – огрызнулся я. – Мы тебя не трогаем, ты нас тоже.

– Я учу вас жизни, придурки. А вообще, лох Лесков нашёл лоха Бессонова, – констатировал факт Богданов, торжествующе усмехнувшись.

– Что, завидуешь? – хмуро поинтересовался Саня.

– Чему? – удивился Колян.

– Что ты такой лох, что даже друзей у тебя нет, – заметил Саня. Мы с ним как-то это обсуждали, что у Коляна на самом деле только подпевалы, а так он никому не нужен.

– А? – Богданов сощурил глаза. – У меня крутые друзья, правда, парни? – не прерывая зрительного контакта с Саней, спросил Колян у Кирилла и Дениса, и те, как китайские болванчики, в унисон покивали.

Было ясно, что, с точки зрения Коляна, мы были лохами в отличии от него самого. Но всё в этом мире относительно. Теперь у меня был лучший друг, и в обиду мы друг друга не дадим. Мысленно я уже приготовился драться, так как обстановка быстро накалялась. В одиночку эта ситуация вряд ли бы показалась мне весёлой, но сейчас со мной был кто-то на моей стороне, и всё происходящее вокруг становилось интереснее.

– Богданов, – равнодушно протянул Саня. – Исчезни отсюда!

– Это тебе, бомжара, лучше свалить из нашего класса и школы, – угрожающе заявил Колян, приближаясь к нам явно не с мирными намерениями. Я быстро схватил указку с учительского стола, собираясь при необходимости сломать её об Коляна. Саня же, недолго думая, просто схватил стул и угрожающе поднял над собой. Друзья Коляна даже не шелохнулись, предпочитая наблюдать за потасовкой со стороны.

– Подойди поближе, – ласково сказал Саня, явно собираясь пустить стул в ход.

Колян, до этого сохранявший невозмутимое выражение лица, резко остановился на месте и покраснел от злости, а потом громко заорал:

– Ты знаешь, кто я, детдомовский бомжара?