– Что ты улыбаешься? Смешно тебе? А мне вот холодно! Я хочу одеться!

– Я тут причем, одевайся, – разрешает мне этот «господин».

– Вот мой рюкзак, а вот я! Я не могу нагнуться. Чтобы ты понимал, под полотенцем ничего нет! Совсем!

– Ты ходила в душ так?

– Если ты не в курсе, душ принимают раздетыми.

– С ума сошла, Засимова, болтаться в одном полотенце по коридору, наполненному восемнадцатилетними пацанами?! Где твои мозги! – кричит Морозов, подскакивая с кровати.

– Мои мозги при мне! И одежда была при мне! Пока ее кто-то не стащил! – уже я ору на Морозова.

Кирилл пятится к выходу, удерживая мой гневный взгляд.

– Я сейчас выйду, но вернусь. Мы не договорили.

Он поворачивает ключ и исчезает за дверью, громко хлопнув ей напоследок.

Я ежусь и быстро одеваюсь. Не хватало, чтобы еще кто-то застал меня полуголую в комнате, вход в которую караулит Морозов.

– Заходи, – кричу в сторону коридора.

Когда он не появился через положенные тридцать секунд, решаю проверить, может, он ушел. Тогда стоит закрыть дверь, выключить свет и лечь спать.

Высовываю голову в коридор, чувствую сквозняк на недосушенных волосах, ежусь. Кирилл обнаруживается у противоположной стены. Экран телефона подсвечивает в темноте его красивое лицо, на котором я на секунду зависаю. В ушах у него торчат наушники, те самые, которыми он утром поделился со мной в автобусе.

Кирилл замечает свет, льющийся из двери, и поворачивает голову. Проходится взглядом по мне с головы до ног и хмурится.

– Что не так? – спрашиваю я, пропуская его обратно внутрь моей комнаты.

Плотно закрываю дверь, повернув ключ.

Кирилл нехотя вытаскивает наушники, медленно убирает их в задний карман полинялых джинсов. Я про себя отмечаю, что джинсы сидят на нем слишком низко, могу различить, какого цвета на нем белье. Черного.

Зачем мне эта информация? Но теперь она никак не идет из головы.

– У тебя потеплее нет одежды? – спрашивает Морозов. – Захарка сказала, сегодня отопления не будет.

– Моя одежда «потеплее» испарилась из душа. Забрали даже нижнее белье, не побрезговали.

Я плюхаюсь на свою кровать и морщусь: матрас жесткий. Запускаю пальцы в волосы и пару раз по ним провожу, имитируя расческу. Когда отбрасываю их с лица, Морозов оказывается сидящим на соседней кровати. Сидит он недолго. Подвинув бесцеремонно Машкины вещи, ложится, заложив одну руку за голову.

Не поняла.

– Кому могли понадобиться мои вещи? – бурчу себе под нос и, сдернув с кровати покрывало, закутываюсь в него, как в кокон, с головой.

– Завтра вернем, – уверенно заявляет Морозов.

– Если их не сожгут на ритуальном костре, – устало бормочу я.

Меня начинает бить мелкая дрожь от холода. И зачем я решила намочить волосы? От них только еще холоднее.

– Кирилл?

– М-м? – отзывается он, не отвлекаясь от телефона.

– Когда будешь уходить, выключи свет и закрой меня Машкиным ключом.

– Я никуда не пойду, – отвечает Кирилл.

Его слова меня так удивляют, что я решаю высунуть нос из своего импровизированного укрытия.

– В смысле?

– Я сегодня ночую здесь.

– Но почему?

– Скажем так, меня очень попросили освободить на сегодняшнюю ночь территорию, – ухмыляется Кирилл.

Как я и просила, он встает и гасит свет. Только уходить никуда не спешит. Возвращается на кровать Ивановой и, сбросив обувь, забирается на нее с ногами.

– Ты хочешь сказать… – складываю я два плюс два. – Кузнецов и моя Иванова? Они? Да?

Морозов загадочно улыбается. Я вижу его лицо благодаря свету фонарей на улице, который пробивается через плешивые шторки нашего «люкса».

– Все возможно. Я не уточнял, чем они будут заниматься.

Я не могу сдержать смешок и отворачиваюсь к стенке, опять накрывшись с головой. Готовлюсь спать.

Спустя пятнадцать минут понимаю, что сделать это просто невозможно. Во-первых, я жутко замерзла, еще чуть-чуть – и зубы начнут отбивать чечетку. Во-вторых, комната тряслась от музыки, которая играла на первом этаже. Там была дискотека. Все вибрировало. Пол, стены, кровать.

Громко вздохнув, переворачиваюсь на спину и смотрю на тени, бегущие по потолку. В голове рой мыслей, хочется отключиться и просто поспать. Отдохнуть. В лагере время бежит по-другому. У нас здесь всего четыре дня, но они как отдельная жизнь. Когда вернемся в город, все будет иначе. И то, что происходит в лагере, зачастую остается здесь.

Я тихо взвизгиваю от неожиданности, когда матрас рядом прогибается, насколько это возможно для этой жесткой кровати.

– Ты что делаешь? – почему-то шепчу я приближающемуся Кириллу.

– Ты так стучишь зубами, я тоже начал замерзать, – тоже шепчет он.

Его лицо в каких-то миллиметрах от моего.

– Вдвоем нам будет теплее.

В подтверждение своих слов он без разрешения ловко подминает меня под себя, буквально пара секунд – и я оказываюсь прижатой к его телу. Мое лицо на уровне выреза его толстовки. Я нервно сглатываю и задираю голову, чтобы встретится с Кириллом глазами.

Ущипните меня кто-нибудь. Я сплю?

– И мы будем обниматься, чтобы не замерзнуть? – сипло спрашиваю я.

– Именно так.

– Ладно.

Я часто дышу, отмечая про себя, как напрягается рядом Кирилл. Точно знаю, что этому виной мое теплое дыхание.

– И … – Облизываю пересохшие губы. – Я могу тебя обнять?

– Можешь.

– И ты потом ничего мне не предъявишь за это?

– Даша, просто обними меня. – Кирилл начинает терять терпение.

Его рука нетерпеливо проводит по моей спине, отчего я непроизвольно выгибаюсь и прижимаюсь к нему еще ближе.

– Ладно, – повторяю я.

Несмело поднимаю руку и обвиваю ею торс Кирилла, вторую кладу ему на грудь, устраиваясь удобнее. Он шумно выдыхает поверх моей головы.

Поверить не могу, что мы это делаем. Лежим и обнимаемся на моей кровати. Собираемся так спать!

Мое сердце отплясывает кадриль. Я очень надеюсь, что Кирилл его не слышит и не чувствует. Потому что его сердце стучит в унисон моему, прямо мне в ладонь.

– Спи, – хрипло произносит Кирилл, сжимая меня сильнее.

Он явно имеет надо мной какую-то власть. Уму непостижимо, я думала, в этой ситуации точно никогда не уснуть. Но стоило ему произнести эти слова, как мое сознание уплывает. Веки тяжелеют, дыхание выравнивается.

Балансируя на краю реальности и царства Морфея, мне кажется, что ощущаю теплое покалывание на своих губах. Оно неожиданно быстро появляется и так же быстро исчезает. Ничего не понимая, я окончательно проваливаюсь в сон, решив, что мне приснилось.

Ведь Кирилл никогда бы не поцеловал меня сам.

Иногда мечты остаются лишь мечтами, или сном.

30 Глава

Просыпаюсь от того, что кто-то стучит в дверь. Громко и настойчиво.

Выбираться из теплого кокона одеял совершенно не хочется. Но когда за дверью слышится ругань, а из соседних комнат вылезают недовольные, приходится спустить ноги на холодный пол и шлепать открывать.

– Ну наконец-то! Тебя не так просто разбудить.

На пороге стоит растрепанная Иванова. Она бесцеремонно оттесняет меня внутрь, прикрыв за собой дверь. На ней не свойственная ей желтая толстовка, которая доходит почти до колен. В руках какую-то тряпочка, смутно напоминающая ее вчерашнее платье. Я, сощурив глаза, прохожусь по ее внешнему виду и, тыкнув пальцем в плечо, спрашиваю:

– Где ты была?

– Отстань, мамочка, – стонет Машка, рухнув на свою кровать, – у меня сегодня была лучшая ночь в жизни. Я не спала ни минуты. Не знаю, как выживу сегодня, но это стоило того.

Что «это», я не уточняю, лишь приподнимаю брови.

Украдкой бросаю взгляд на свою помятую постель и прихожу к выводу, что моя ночь тоже не уступает Машиной, чем бы она ни занималась. Ведь просто попасть в объятия любимого для меня предел мечтаний.

Кирилл ушел около часа назад. Я это поняла, когда тепла вокруг меня стало меньше. Всю ночь мы провели, не расцепляя объятий. В какой-то момент стало неудобно лежать, но я не могла себя заставить отлипнуть от Кирилла. Он тоже не делал попыток отстраниться. Так и уснули.

– Где твои ключи?

– А? – сонно бормочет подруга, она уже успела вырубиться. – Не знаю.

– Кирилл тебе их не вернул? У нас зарядка через сорок минут, пора собираться.

– Морозова я не видела со вчерашнего вечера. А ты?

Видела, еще как!

Но рассказывать я ничего не буду! Даже Машке. Мне просто хочется, чтобы события вчерашнего вечера и ночи остались только моими.

– Да, заглядывал, – пожимаю плечами.

Время близится к зарядке, дальше по расписанию у нас завтрак. Нужно поднять первокурсников с кроватей. С учетом, что они протусили всю ночь, это будет непросто.

– И что вы делали? Он здесь не ночевал? – любопытничает Иванова.

– Ночевал.

– И все?

– И все.

– Где он спал? – допытывается подруга.

– Маш, где может спать Морозов? Явно не со мной, – вру и краснею.

Приходится закусить щеку изнутри, чтобы не расплыться в самой дурацкой улыбке на свете.

– Вот ведь. Я думала, решится… – шепчет себе под нос Машка.

– На что решится? И кто? Ты хочешь сказать, специально решила остаться с Кузнецовым на ночь? Чтобы Морозов ночевал у нас? – удивляюсь я.

Хватаю полотенце и запускаю его точно в голову Машке. Помощница…

– А что, не понравилось? Спасибо не скажешь? – смеется подруга.

Мне хочется кинуть в нее чем-то потяжелее полотенца. Она просто не понимает… Мне хочется, чтобы он сам ко мне тянулся, а не из-за вынужденных обстоятельств оставался со мной наедине.

– Ну спасибо! Может быть, это ты мои вещи из душа украла? Надеялась, он меня согреет?

– Какие вещи? Тебя обокрали? Надо сказать Захарке и позвонить администрации, тут должны быть камеры!

Теперь настает моя очередь смеяться.

– Где ты тут камеры найдешь? Ох, Маша, столько лет дружбы, а ты до сих пор меня удивляешь.

Забираю полотенце из ее рук и, накинув его на плечо, иду к двери. Попутно беру косметичку со стола, оборачиваюсь, когда уже одной ногой в коридоре.

– Сегодня ты ночуешь здесь!

– Ну нет, – в притворном ужасе стонет подруга в подушку.

Как я и предполагала, у раковин столпотворение, в душевой тоже. Наспех умывшись и мазнув тушью по ресницам, я отправляюсь будить своих подопечных. Кто-то уже встал, кого-то пришлось расталкивать. К зарядке в восемь утра более-менее готов почти весь отряд. На удивление, зарядку проводят бодрый Кузнецов и Морозов. Думала, этим будут заниматься девчонки из других отрядов.

Я пристраиваюсь в последнем ряду за своим первокурсницами и смеха ради выполняю движения, которые предлагают парни. На улице накрапывает мелкий дождь, но, кажется, это никого не смущает. Все веселятся под музыку, и спустя пять минут зарядки начинаются просто утренние танцы. Несмотря на бессонную ночь, в студентах полно энергии.

Машка выползает из комнаты только к завтраку. Мы встречаемся в столовой, она занимает нам столик на четверых около окна. Кроме кружки с цикорием наш шикарный завтрак состоит из молочной каши, вареного вкрутую яйца, кусочка сладкого бисквита, хлеба с маслом и мисочки с зеленым виноградом.

– Ощущаю себя в детском саду, – морщит нос Маша.

Да, чем-то таким нас кормили там. Тут выбирать не приходится, до обеда еще четыре часа разных мероприятий. Мало кто воротит нос от еды, общая масса студентов ест, и я следую их примеру.

После зарядки вижу Кирилла, пару раз мы встречаемся взглядами, и он мне подмигивает. Я почему-то жутко смущаюсь от его внимания, опускаю глаза и больше на него не смотрю.