Прости за мою любовь (страница 27)
Качаю головой. Надо же было такое придумать. Там даже белье мое было! Она все это три дня хранила? Как только три дня прошло? У меня как будто полжизни пролетело, все так поменялось.
– Он мой. То, что он проводит время с тобой, ничего не значит, не выдумывай себе невесть что, не так больно будет падать! – зло шипит Нелля.
Сейчас она похожа на змею, которая плюется ядом в своего противника, и ее яд достигает цели, потому что мое израненное влюбленное сердце начинает ныть. Нет-нет, она ничего не знает. Это просто ее догадки, ревность и злоба. Она не видит, какой он со мной, когда мы наедине. Каким он может быть нежным для меня одной. Ведь для одной?
– Отвали, – огрызаюсь, я тоже умею показывать зубки, – Вы расстались. Я у тебя парня не уводила, любимого не отбивала…
Припоминаю ей ее грехи. Пытаюсь достучаться до ее разума. Она просто не представляет, как сейчас жалко выглядит.
Жалко не жалко, но сомнения ее слова во мне уже поселили. Кому будет приятно выслушивать такое на третий день отношений?
– Тебе должно быть стыдно! Достала парня своей любовью, вот он и носится с тобой из жалости. Перед отъездом решил подарить воспоминания на всю жизнь. А ты и рада пользоваться?
Меня обдает холодом от ее слов. Я прижимаю мокрое полотенце к груди, стараясь отгородиться от ее злобы. Не хочу принимать ее слова близко к сердцу.
– Уедешь в свою Германию, а я останусь здесь. Думаешь, он поедет за тобой? Думаешь, у вас есть хоть малейший шанс на отношения?
– Да. Думаю, есть, – стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно покойнее, – у всех есть шанс. У тебя тоже был. Отдай мои вещи.
Нелля со злостью бросает их на пол, пару раз пройдясь по ним ногами. Мне остается лишь смотреть на ее выходки.
– Да не нужны мне твои вещи! Забирай! Подавись! Все забирай. Только отстань от Морозова.
– Нелля, неужели ты еще не поняла, – говорю медленно, по слогам, стараясь донести до нее смысл своих слов. – В этот раз не я его выбрала, а он меня.
– Это мы еще посмотрим. Не надейся, что я сдамся. В конце концов ты уедешь. А я его утешу. Уж поверь, я умею утешать мужчин.
Начинаю терять терпение, поэтому не думаю, что творю, просто делаю решительные шаги по направлению к Абрамовой, готовясь, если нужно, вцепиться ей в волосы.
– И как, помогли тебе твои умения, когда его мама умерла?
Я никогда ни с кем не затрагивала эту тему.
Нелля знала, кто тогда был с Морозовым. Она сама мне позвонила. Сама в слезах попросила к нему прийти, потому что уже не справлялась. Не могла вывезти эмоции, которые на нее сбрасывал Кирилл. Он не знает, благодаря кому я тогда появилась мартовской ночью в его квартире. И я не хотела бы, чтобы узнал.
– Ах ты дрянь! Нашла козырь в рукаве? Хочешь играть грязно? Ну я покажу тебе грязную игру.
Абрамова ураганом проносится по душевой, с грохотом захлопывая дверь, грозя перебудить весь этаж. Я сажусь на корточки, собираю разбросанные по полу вещи. На вещи они мало были похожи, скорее, на половые тряпки. Боюсь представить, что с ними делала Нелля все дни. Использовала вместо куклы вуду?
37 Глава
В комнату я возвращаюсь лишь через несколько минут. После разговора с Неллей хочется помыться. Меня будто изваляли в грязи.
Я обхожусь тем, что умываюсь пару раз холодной водой. глядя на себя в тусклое зеркало, висящее над раковиной, спрашиваю, точно ли хочу всего этого?
Если у меня спросили это в начале учебного года, я бы ответила: «Да! Да! Да!» А теперь не знаю. Честно ли начинать отношения с человеком, заведомо зная, что вы расстанетесь? Возможно, всего лишь на год. Потом я смогу вернуться. Скажу маме, что хочу доучиться здесь, в России.
Господи, как сложно!
Я всего лишь хочу быть с Кириллом, которого люблю с тринадцати лет. Неужели я не заслужила такого простого счастья, как быть с любимым человеком рядом? Не могу отказать себе в этих отношениях, но и тешить его ложными надеждами, что если у нас что-то получится, я смогу остаться, не хочу. Как сложно сделать правильный выбор.
Мне хочется, как Скарлетт О’Хара, подумать об этом завтра, но раздраженный мозг отказывается переключаться на что-то другое.
Помощь приходит, откуда не жду. Маша в комнате еще не спит. Сидя на своей кровати, печатает что-то в телефоне.
– Чего не спишь?
Вместо ответа она крутит мобильный в разные стороны, затем поворачивает экраном ко мне.
– Как тебе?
На фото голый мужской торс.
– Это чей?
– Егора, – шепотом говорит Машка, как будто нас кто-то может услышать, – он шлет мне свои фото. Это мило, правда? Когда он станет известным, я смогу продать их репортерам.
– Что?
В шоке округляю глаза.
– Шутка. Кстати, снимай пижаму. Мы идем дальше тусить.
– Не поняла. Куда? – хмурю брови, бросая взгляд на часы. Почти полночь. – Все уже спят.
– Никто не спит. Все собрались у Морозова и Кузнецова в комнате. Последняя ночь в лагере! Можно пойти намазать пастой своих подопечных. Но я думаю, ребята придумали что-то поинтереснее!
– Иванова, ты неугомонная. Скажи, это была твоя идея продолжить вечер? – стону я в подушку.
Кажется, мои планы, провести последнюю ночь, обнимаясь в полумраке комнаты с Кириллом, махнули мне рукой, уйдя в закат.
– Возможно. Так ты идешь?
– Да куда я денусь!
Тихо хихикая, мы крадемся по темному коридору, боясь разбудить студентов, которые уже легли спать. Комната Кузнецова и Морозова оказалась на противоположном конце коридора. Из-под ее двери пробивается легкий лучик света. Точно не спят. За дверью возбужденно гудят голоса. Было понятно, что народу там не два-три человека.
Машка ненадолго притормаживает, переводя дыхание перед тем, как дернуть дверь на себя.
На секунду нас ослепляет свет после темноты коридора, а когда зрение возвращается, мне хочется зажмуриться или ослепнуть.
В комнате собрались в основном вожатые, была пару первокурсников, которые успели подружиться со старшими более тесно, но я их не запомнила.
Я вообще плохо помню все, что происходило дальше. Как будто опять оказалась в спортивном зале, и мне по голове прилетела потолочная балка. Только вот прилетело не по голове, а в спину. И не балка, а самый настоящий нож.
– Целуйтесь!
– Покажите класс.
– Я обязательно это сниму на видео.
– Не просто чмок, а как надо поцелуй!
Выкрики раздаются с разных сторон. Я смутно понимаю, что они говорят, слова доносятся до меня, как через вату. Я могу лишь смотреть, как словно в замедленной съемке Нелля Абрамова и Кирилл Морозов сливаются в глубоком французском поцелуе. Как его руки скользят ей на талию, как ее руки сцепляются в замок на его шее.
Ребята считают, улюлюкают, снимают на телефоны. Лишь мы с Машей застываем на пороге, как две непрошеные гости на свадьбе. На полу валяется стеклянная бутылка от известной марки газировки, и, наверное, этот факт должен смягчить ту боль, что я ощутила в груди.
Просто игра. Всего лишь игра.
Но то, что я чувствую, меня парализует, и я не знаю. когда отпустит. Маша что-то тихо говорит на ухо, сжав мои плечи. А я все смотрю, как любимые губы целуют другую.
Постепенно шум стихает. Нас замечают почти все, кроме парочки в центре комнаты. В конечном счете они отрываются друг от друга. Нелля, распахнув широко голубые глаза, сразу находит меня взглядом.
Попала точно в цель. Она знала это. Я не знаю как, но она знала, что я стану свидетелем этой сцены. Все написано на ее лице. Удовлетворение – вот что там читается. Она опять выиграла. Оставила меня с носом, забрав то малое, что я не так давно получила и думала, теперь обладаю полностью. Показала мне, как будет, как только я уеду в свою Германию.
Грудь сковывает льдом. Вздохнуть не получается долго. На все время, пока длился поцелуй, я задерживаю дыхание, потому что знаю: когда он кончится, кончится и то, что было между мной и Кириллом. Было ли что-то стоящее, я не знаю и никогда теперь не узнаю. Но я верила в то, что могло быть. Что он мог меня когда-нибудь полюбить так же, как я его.
Морозов оборачивается, встречается со мной глазами. В его взгляде играют искорки веселья, которые под моим мертвым взглядом быстро потухают, сменившись растерянностью, страхом… и болью?
Гадать это ребус мне больше неинтересно. Да и не зачем.
Шумно выпустив воздух из легких, я разворачиваюсь на пятках и медленно иду прочь. Бежать сил нет. Куда бежать-то? От кого?
38 Глава
– Даша! Дашка!
Стремительно приближаюсь к двери своей комнаты, несмотря на голос, который летит мне в спину.
Ищу торопливыми движения ключ по всем карманам. Он нервов не могу найти его сразу. Роняю, поднимаю, пытаясь вставить в замочную скважину. Но он опять вываливается из рук. Не успеваю наклониться, на плечи ложатся мужские ладони. Волоски на всем теле тут же отзываются, встают дыбом. Всегда так на него реагировала. Всю жизнь, что его знаю.
– Пусти, – прошу тихо, почти беззвучно.
– Посмотри на меня. Пожалуйста, просто посмотри.
Я даже такой маленькой роскоши себе позволить не могу. Раньше это было единственное, что у меня никто не мог отнять. Я всегда могла смотреть, украдкой поглядывать на Кирилла. Любоваться им. Мечтать.
Сейчас от одной мысли, что нужно поднять голову и встретиться с ним взглядом, к горлу подкатывает тошнота. Я болезненно морщусь, передергиваю плечами, скидывая с себя его ладони.
Кожей чувствую, опять хочет прикоснуться. Тянет ко мне руки. Отшатываюсь, брезгливо произнося:
– Отойди. Не трогай.
– Давай поговорим. Все не так, как кажется.
Не могу сдержать истеричного смеха.
Я на грани. Еще чуть-чуть – и у меня случится самая настоящая истерика. Главное – открыть дверь. Поплакать можно, как и посмеяться над своей наивностью, главное, без свидетелей. Я такой радости никому не доставлю. Хватит, насмотрелись на мои страдания уже все и каждый.
– А как мне кажется? Не твой язык сейчас путешествовал по рту Нелли?
– Не было языка!
– Спасибо за информацию, блин!
Голос скрывается на крик. Из комнат в коридор начинают выглядывать любопытные. Краем глаза замечаю Машку, которая спешит к нам, но ее я сейчас тоже видеть не хочу.
Мне хочется побыть одной, зализать свои раны. Переварить очередное предательство родного человека. В груди все ноет, даже дышать трудно. Ловлю себя на том, что пытаюсь отгородиться от Кирилла, инстинктивно прижав руки к груди. Пытаюсь защитить свое израненное сердце.
– Давай просто поговорим. Спокойно. Я смогу все объяснить.
– О чем? – проворачиваю ключ в замке. – Думаю, нам не о чем больше разговаривать. Никогда.
– Следи за тем, что говоришь! – шипит Кирилл и, схватив меня за плечи, вталкивает в комнату, которую я успела открыть, захлопнув дверь прямо перед Машиным носом.
– Отпусти меня, – брыкаюсь что есть мочи.
– Хорошо-хорошо. Успокойся. Я больше не буду тебя трогать.
Поднимает ладони в примирительном жесте. Бросаю на него один взгляд вскользь. Бледный, ни кровинки в лице, глаза блестят, пытается поймать мой взгляд, чтобы удержать, но я тут же отворачиваюсь. Отскакиваю от него на пару шагов и начинаю хаотично метаться по комнате, как раненый зверь. Не могу оставаться на одном месте.
Душа горит. Полыхает огнем. Мне хочется, чтобы все догорело. Выжгло все внутри. Может, легче станет. Может быть, меня отпустит больная любовь. Сил нет терпеть это все.
– За что? За что ты так со мной? Я не понимаю! Что я тебе такого сделала! – начинаю говорить тихо, но к концу фразы опять срываюсь на крик.
Не могу спокойно выносить эту ситуацию. Меня колотит дрожь, зато глаза на удивление остаются сухими.
– Это просто игра, – медленно произносит Кирилл.
– Какая к черту игра? С моим сердцем?