– Если вы еще раз мне позвоните, я обращусь в полицию, вам все понятно!? Или помочь вам определить ответственность за вторжение в личную жизнь? – голос Марины звучал крайне раздраженно, но уверенно. Она привыкла к таким протянутым «рукам помощи», за которыми стоит единственная цель – прославиться и заработать кучу денег на ее особенностях. Или проблеме.

Все, кто когда-либо имел дело с Мариной, понимал, что нужно отдавать полный отчет каждому произнесенному слову и каждому произведенному действию. Ей не требовались записывающие устройства и прочая фиксирующая техника. Она всегда готова без предварительной подготовки припомнить любой факт своей и чужой жизни, поскольку она в состоянии легко оживить в своей памяти дату, время и любые другие мельчайшие детали события, которое с ней или в ее присутствии когда-либо произошло.

Мозг Марины – это просто бесконечный ресурс памяти, своеобразный видео-, аудио-магнитофон, который всегда можно легко «перемотать» на необходимый его хозяйке момент жизни из прошлого.

Такая способность сулит огромное количество плюсов и, на первый взгляд, не имеет никаких так называемых подводных камней, способных подпортить кайф от филигранного мастерства манипулировать своей памятью.

Отключив телефон, Марина закуталась в плед и уставилась в стену. В глазах поплыли яркие четкие картинки – она в легком бежевом сарафане с огромными наколенниками и налокотниками катится по набережной на скейте. Это был ее третий и вполне успешный «заезд». Из бумбокса на скамейке играет песня «Complicated» Avril Lavigne^[3].

– Ты меня удивляешь, у тебя талант катать, – улыбаясь, встретил ее парень в рваных джинсах и белой бейсболке, натянутой козырьком на затылок. Рельеф его накачанного пресса с капельками пота в углублениях мышц переливался в лучах послеобеденного солнца. Он был красив, умен, добр, и, несомненно, очарован Мариной.

– Я быстро учусь, да, – покраснев, отреагировала девушка на комплимент парня в бейсболке.

Это была ее первая любовь. Любовь с первого взгляда. И последняя. Парень сломал спину и раскроил череп, выполняя трюк на сноуборде. Два с небольшим месяца провел в коме, из которой так и не вышел. Марина хотела быть рядом с ним до последнего вздоха, и, по сути, была рядом – под дверью реанимации, куда ее, конечно же, не пускали. И сейчас она очень хотела бы все забыть. Но прошло шестнадцать лет, а помнит Марина каждую секунду этого кошмара.

Такая особенность практически сводит на нет способность женщины к усвоению знаний, так как она не может концентрироваться на новых вещах. Кое-как закончила школу и техникум. Выглядит это так, как если бы ее память была привязана к конкретным предметам, вещам и образам. Прошлое всплывает настолько ярко, что у Марины практически нет возможности полностью сосредоточиться на происходящем вокруг нее. От реальности ее отвлекают погружения в прошлое и воспоминания.

С сотрудниками, имеющими навык выключиться в процессе выполнения работы, чтобы повспоминать пережитое, готов мириться не всякий работодатель. Марина смогла найти пристанище в колл-центре, где каждый телефонный звонок выдергивал ее из воспоминаний и напоминал о прямых обязанностях. Коллектив колл-центра состоял из трехсот с небольшим человек и принял ее достаточно тепло. Учитывая тот факт, что все сотрудники были разными, душой они были так же добры и открыты, как сама Марина. К тому же Марина всегда выглядела достаточно ухоженной: идеально подобранные вещи спортивного кроя, ухоженные ногти, легкий и всегда уместный макияж, стильная короткая стрижка. Марину всегда сопровождал тонкий приятный шлейф неплохого парфюма. А полнота и неуклюжесть, которых она так стеснялась, ни коим образом не повлияли на отношения с сотрудниками. Это также стало важным фактором при выборе места работы.

Разумеется, о ее способностях узнали и в коллективе колл-центра. Где бы Марина ни появлялась, еще со школьной поры, о ней шла молва. И, как следствие, на Марину периодически выходили разные профессора, врачи и исследователи, которые предпринимали попытки заполучить в работу ее необычно функционирующий мозг.

Таким образом, память Марины, хоть и являлась совершенной, была не в состоянии работать в том направлении, в котором ей это наиболее важно здесь и сейчас. Несмотря на то, что она прекрасно помнила каждую мелочь из своего личного опыта, ей сложнее, чем другим людям, было вспоминать, к примеру, какие-то простые школьные факты, абстрактные вещи.

– Плимп!

Марина моргнула, вернулась в реальность и почувствовала, что ее лицо намокло от слез.

«Кажется, телефон. Да, он светится, что-то пришло».

Она вытерла слезы, за которыми все расплывалось, и сосредоточилась. Разблокировка экрана позволила увидеть сообщение, поступившее на e-mail Марины, который она указывала только на сайтах при регистрации аккаунтов для покупок. В сообщении говорилось о каких-то миссиях, текст все еще немного расплывался, а мозг снова рисовал картинки прошлого. «Что за бредятина? Так, сосредоточься. Здесь и сейчас, сообщение, ты снова прочтешь и поймешь его!»

«Марина, привет. Меня зовут Денис. Я не сотрудник института. Я не исследователь. Но я знаю, как они тебя заколебали, правда. При встрече я отвечу на все твои вопросы: как узнал, откуда у меня твой адрес электронной почты и т. д. Просто я тоже не такой как все, я тебя понимаю. И у нас есть общая цель. Если хочешь – миссия наших жизней. Скрытая от чужого взора.

Давай встретимся завтра в кофейне «Эклер^[4]» на Арбате в одиннадцать утра. Не отказывай мне, пожалуйста. Я буду за угловым столиком с журналом «Forbes^[5]».

21 апреля; пятница; 20:58

«Господи, как я не хочу сейчас слушать рассказы о новых задачах министерства образования и истории в духе «а ты представляешь?!», – думала Катя, закрывая дверь за ушедшими пациентами. Телефон настойчиво оповещал о том, что звонит мама. «А потом объясняться, почему трубку не взяла? Тоже нет, бли-и-ин!»

– Алло? – голос Кати звучал устало, но вместе с тем выдержанно, спокойно.

– Катюш, не занята? Я тебе второй раз набираю, а ты чет не берешь, – бодро, но укоризненно начала диалог мама Кати.

«Двадцать пять лет как Катюша», – подумала Катя, но сказала:

– Мам, ну ты же знаешь, что в выходные я принимаю людей. Мне неловко их прерывать, они же не чаю попить заходят. Как у тебя дела?

Тонкими изящными пальцами перехватывая телефон с левой руки в правую и обратно, попутно забирая за ухо идеально подстриженные в каре каштановые волосы, Катя сорок минут слушала жалобы мамы на нововведения министерства образования и о том, что им там, наверху, наплевать на рабский труд школьных педагогов. Затем Катя послушала двадцатиминутный хвалебный рассказ мамы о подарках, полученных ею на день рождения от учеников. Потом еще пятнадцать минут Катя слушала о том, какой ремонт сделали родители Ванечки Симонова из 6 «А» класса, к которому мама Кати ездила вчера вечером заниматься английским. И еще двадцать пять минут Катя внимала предположениям мамы насчет развития событий семейного торжества, которое состоится завтра тоже по случаю ее дня рождения. В перерывах между рассказами мама, конечно же, интересовалась делами Кати, но при первом удобном случае переводила темы на себя. Как и всегда.

Катя очень любит свою маму и прекрасно понимает, почему та ведет диалог таким образом. Все проблемы из детства, как бы тривиально это ни прозвучало. Поэтому, она прекратила попытки перевоспитывать мать. Каждая мама неидеальна, каждая имеет какие-то особенности. Будь то навязчивая опека или завышенная потребность во внимании. Во всех случаях мам не выбирают. А лишние ссоры ни к чему. Вместе с тем Катя чувствовала любовь матери – а это бесценно.

– Катюш, слушай, как раз завтра погляди, что там справа у тети Маши болит, она мне перед тобой набирала и жаловалась, что сверлит там. Может, желчный? Она ж вечно сало лопает, вот и толстая поэтому.

Что-то твердое уперлось в икру Кати и проскользнуло под колено. Мейн-кун Гриша напомнил хозяйке, что она не давала ему кашу целых полтора часа, а это совершенно нарушает разработанный им график питания. Подергивая шерстью на спине и нервно виляя хвостом, кот еще более явственно указал хозяйке на ее ошибку, которая может стоить ей нескольких часов бессонницы среди ночи. Ты-гы-дык часов с трех утра, предположим, было бы уместно, подумал Гриша.

– Хорошо, посмотрю. Ты вышла на улицу? Шум фоном, – Гриша сменил тактику и уже лежал у Кати на коленях, притаптывая воздух вокруг нее свисающими передними лапами. При Катиных параметрах – росте 151 сантиметр и весе 43 килограмма – казалось, будто кот составляет половину ее хрупкого тела.

– Да в магазин решила сходить. Сейчас с тобой договорю и, надеюсь, мне больше никто не будет звонить. Я так устала от разговоров, но каждые пять минут кто-то что-то желает мне рассказать. Ой, погоди, – Катя услышала, как мать кричит: «Фомина, куда чешешь?», – все, Кать, я тебе завтра наберу!

Девушка поняла, что мама решила поболтать с соседкой Инной Константиновной, о последних событиях жизни которой она расскажет дочери и всем родственникам уже завтра на семейном ужине.

– Гриш, ты опять кушать хочешь? – кот обрадовался тому, что хозяйка наконец-то сообразила, в чем дело, и молнией подлетел к холодильнику. – Так, завтра к десяти утра подойдет мужчина с запястьем, а к одиннадцати девочка с головной болью. Странно, головная боль в детском возрасте, придется собрать подробный анамнез. – Гриша мурлыкал, похрюкивая в предвкушении вкусной еды, и все активнее терся о Катины ноги, полагая, что таким образом закрепит ее желание дать ему побольше кашки – а потом я успею спокойно собраться к родне. Блин, еще желчный тети Маши. Поесть не дадут!

С одной стороны, Катя привыкла, что все люди в ней видят лишь сканер болезней, этакий аппарат МРТ, который безошибочно показывает, где искать источник боли любого человека. Но, с другой стороны, она ищет в тех же людях хоть немного понимания и взаимной заботы. Но поиски ее порой безуспешны.

С одиннадцати лет Катя видела всех буквально насквозь. И принимала людей, которые приходили за помощью, чтобы она заглянула внутрь и рассказала об их болезнях. Мама, кстати говоря, как только в дочери обнаружился такой заманчивый источник дохода, начала неплохо на этом зарабатывать.

Закончив Московский государственный медико-стоматологический университет, Катя смогла более точно устанавливать диагнозы и записывать их уже на профессиональном медицинском языке. Часто она ставила диагнозы точнее и оперативнее, чем ее более опытные коллеги-врачи.

Девушка закрыла глаза, все еще прокручивая план завтрашних действий, но уже утопая в мурчании Гриши, который мгновенно съел кашу и зауютничал, ловко прислонившись к ее голове. Вдруг снова зазвонил телефон.

«Кому я понадобилась, на ночь глядя? А вдруг острая боль…» – решала Катя, отвечать ли ей на звонок.

– Я слушаю.

– Катя, привет. Меня зовут Денис, у меня ничего не болит, а я, при этом, жив и здоров, – услышала она приятный мужской голос.

– Я, конечно, рада за вас, Денис, но чем обязана? Не хотелось бы поучать постороннего человека, но вы на часы смотрели?

– Линия была занята вашей мамой, я прошу прощения, – тут у Кати что-то замкнуло в мозгу: «Что? Откуда он может знать про мой разговор с мамой. Это кто вообще?!»

Но тут мужчина снова угадал и дал ей ответ на только что возникшие вопросы. Или не угадал, а знал?

– Я объясню завтра, откуда это знаю, окей? Понимаю, как ты не любишь отменять встречи с пациентами, но мой вопрос еще важнее, поверь. Эти пациенты, в конце концов, могли бы сходить в клинику, а не ждать запись к тебе.

Тут Катя совершенно подвисла. Ничего подобного в жизни она еще не испытывала. Ощущение, словно ее прямо сейчас читают, читают ее мысли.

– Кать, ты здесь?

Возникла пауза.