И хотя после ее исчезновения я замирал от ужаса, представляя, что именно так все закончится, на мгновение ее мертвенно-бледное лицо показалось мне чужим. Потому что как мог этот ураган, которому я столь долго сопротивлялся, эта защитница и правительница, командующая и любовница, как она могла вдруг стать такой неподвижной, маленькой и безжизненной?..

Дело продолжал разговаривать с простолюдинкой, но их голоса доносились до меня словно издалека, и я не мог их различить, прижавшись к лицу Джулии и ощущая исходящий от нее леденящий холод.

ЭННИ

Коренастый, невысокий юноша, чей дракон-грозовик гораздо крупнее тех, что мне довелось встречать, опустился на колени перед Джулией, прижался к ее лицу и разразился рыданиями. Что-то в его движениях, манере поведения показалось мне странным.

Наездник дракона небесных рыб выше, стройнее, с красивыми темными вьющимися волосами. Он говорил с наигранным спокойствием, хотя в его глазах стояли слезы:

– Расскажите, что случилось.

– Джулия заставила Лео выбрать сторону. Он сделал Выбор.

Глаза наездника небесной рыбы округлились:

– Они честно сражались на дуэли. Он просил, чтобы тело его кузины вернули ее народу.

У наших ног наездник дракона-грозовика покрывал поцелуями глаза, нос, губы Джулии. Его страдания болью отозвались во мне.

– Кто вы? – спросил наездник небесной рыбы.

– Я – Антигона сюр Аэла. – Я перевела дух, готовясь произнести следующие слова впервые в жизни. – Первая Наездница Флота Каллиполиса.

Стоящий на коленях юноша поднял голову и посмотрел на меня.

Наездник небесной рыбы был абсолютно бесстрастен, когда ответил:

– Я – Дело сюр Гефира, Тертиус.

Он сдержанно поклонился. Раньше мне приходилось видеть, как патриции обменивались поклонами на официальных церемониях: поклонами между равными. И хотя прошло уже девять лет, как я перестала быть крепостной Повелителя драконов, у меня все внутри перевернулось, когда я увидела, как драконорожденный кланяется мне. Я заставила себя ответить взаимностью на поклон Дело, легко и непринужденно, как это сделал он. Только вот такому меня не учили в детстве.

– Вы не Тертиус, – тихо произнес юноша, что по-прежнему стоял на коленях. – Теперь вы Альтернус, мой господин.

Теперь, когда место Джулии пустовало, в званиях тоже произошла перестановка.

Лицо Дело покрылось мертвенной бледностью. Однако не это привлекло мое внимание, а обращение юноши.

«Господин?» Почему один из драконорожденных называет другого господином?

– Кто вы? – спросила я у юноши.

Дело моргнул, переводя взгляд с него на меня. Словно до него только сейчас дошло, что мы с молодым человеком можем спокойно разговаривать друг с другом. Юноша поднялся с колен. Его синие глаза сияли, выделяясь на фоне оливковой кожи, испещренной морщинами, из-за чего сложно было догадаться, сколько ему лет, хотя, как мне показалось, они с Дело были ровесники, на два-три года старше меня.

– Грифф, – ответил он. – Грифф Гаресон.

У него нет дракона. Нет звания. И, кланяясь мне, он склонился почти до земли.

Я переводила взгляд с Дело на Гриффа и обратно. Дело был облачен в тяжелые доспехи с изображением водяных лилий – символом дома Небесных Рыб, Грифф же был одет только в огнеупорный костюм.

И тогда я прихожу к выводу, который следовало бы сделать по прибытии.

Мы знали, по крайней мере, о двадцати драконах, находящихся в Питианском флоте. Однако на Новом Питосе едва ли набралось бы так много драконорожденных детей, переживших Революцию и доживших до возраста, с которого позволялось управлять драконами.

– Мой господин, – снова заговорил Грифф, вытирая ладонью влажное лицо, – могу ли я положить леди Джулию на Спаркера?

– Да. Спасибо тебе, Грифф.

Я заметила разницу в их обращении друг к другу: Грифф обращался к Дело на «вы», а тот в ответ к нему на «ты».

А затем я обратила внимание на кое-что еще. На что должна была обратить с самого начала, но не разглядела в тени массивных рогов грозовика…

Намордник. Меня охватил ужас.

Питианцы тоже набирали наездников из простолюдинов.

Но куда сильнее меня встревожило то, что, когда Грифф взял на руки тело Джулии, в его движениях ощущались забота и нежность – нечто, присущее слуге, но не только, здесь крылось что-то другое, нечто большее…

Внезапно Пауэр слегка стискивает мое плечо.

– У нас гости, – тихо произнес он.

На краю площадки возникла темная фигура. Пятый дракон, еще один грозовик, плавно заскользил по краю, словно подбирался к нам снизу, его чешуя была синевато-серого цвета, за исключением серебристых гребня и хвоста. Доспехи наездника были украшены вереском – символом дома Грозового Бича. Он стянул шлем, и на мгновение у меня перехватило дыхание, потому что я увидела Ли.

Но затем я отогнала от себя эту мысль, потому что это не Ли. У юноши передо мной те же темные волосы и бледная кожа, те же серые глаза, то же телосложение и походка, однако в его лице просматривались жесткие черты, которых не имелось у Ли; и он, как и Дело, был старше нас.

Это мог быть только один-единственный человек. Брат Джулии, Иксион.

– Вам лучше уйти, – сказал Дело, обернувшись к новоприбывшему.

Грифф замер, обнимая тело Джулии, и съежился под пристальным взглядом Иксиона. Несколько мгновений Иксион не отрывал взгляда от тела сестры. Его плечи напряглись. Ветер завывал над Аркой путника, неся с собой безмолвие.

А затем Иксион резко обернулся ко мне. Осмотрел меня с ног до головы, скривив губы в усмешке. Словно заметил нечто настолько отвратительное, отчего его передергивает.

– Ты та самая стервозная простолюдинка?

Грифф вздрогнул.

И от этого, а не от самих слов, во мне что-то вспыхнуло. Я сжала кулаки и вскинула голову:

– Да, – ответила я. – Это я.

Грифф вытаращил глаза вне себя от ужаса. Я с трудом сдержалась, чтобы не взглянуть на него в ответ.

Дело схватил Иксиона за руку:

– Антигона сюр Аэла заслуживает безопасного возвращения к своему народу в соответствии с нашими традициями.

Однако Иксион сбросил его руку, словно и не собирался слушать его слова. Он сделал шаг по направлению ко мне:

– Возможно, Лео позволил тебе забыть. Но я не позволю. Ты – крепостная Грозовых Бичей. Ты принадлежишь мне. И после войны я заставлю тебя и весь вонючий сброд вроде тебя вспомнить об этом.

Аэла резко расправила крылья у меня за спиной. Я услышала, как она рычит, и это рычание, кажется, клокочет у меня в горле.

Дело встал между нами:

– Довольно.

Нет. Не довольно. Никогда не будет довольно. Я почувствовала, как во мне начал пробуждаться дракон, который царапал меня изнутри когтями, пытаясь вырваться наружу. А затем ощутила чью-то хватку и, опустив глаза, увидела Пауэра, схватившего меня за руку.

– Энни, – хрипло произнес он. – Их больше, и это уже не наша задача.

Иксион поднес к губам горн. Пронзительный звук разорвал воздух, призывая других наездников.

– Энни, уходим.

Аэла и Итер уже оказались рядом, и мы тут же запрыгнули на их спины. Я почти не почувствовала, как Аэла оторвалась от земли, и вцепилась в седло, когда земля начала уноситься прочь. Грозовик Иксиона подпрыгнул, словно собираясь броситься в погоню, но Пауэр сюр Итер изверг столб пламени.

– Быстрее, быстрее…

Арка путника исчезала внизу, однако бросившийся за нами вдогонку грозовик не отставал, другие драконы начали появляться на горизонте, привлеченные горном Иксиона.

– Скроемся в облаках…

Мы поднимались все выше, петляя в воздухе, заставляя драконов лететь что есть мочи. Аэла разбивала воздух крыльями. Я отбросила поводья, вцепившись в ее шею, распластавшись на спине и уткнувшись шлемом в ее горячую чешую, пока потоки ветра яростно бушевали вокруг нас.

Наши драконы прорывались сквозь пелену облаков, которые были настолько плотными, что Пауэр сюр Итер исчез из виду.

– Энни?

– Я здесь.

Укрытые белесой мглой, мы мчались на юг.

В тишине облачного плена мои мысли снова и снова метались в голове. Я размышляла о драконе в наморднике, о поклонах Гриффа Гаресона, презрительной ухмылке Иксиона и его словах: «Ты принадлежишь мне». И, словно едва слышные ноты той же самой мелодии, во мне всплыли старые воспоминания, трансформируясь в симфонию ярости: «Так, так, ты усвоила урок, не так ли?..»

Я усвоила урок. Сколько еще раз мне придется усваивать его?

Когда мы наконец осмелились выбраться из облаков, вдали уже показался Каллиполис, а питианцы исчезли. Море перешло в берег, а берег обернулся равнинами, где вздымалась Крепость, а за ней и город. Я невидящими глазами смотрела на свой родной остров.

Раньше я думала, что эту войну необходимо пережить. Нападение, от которого Каллиполис должен защищаться.

Но я заблуждалась. Это война, в которой нужно не защищаться, это война, в которой нужно победить.

Вернувшись во Дворец, мы спешились и расседлали драконов на арене у входа в пещеры. Пауэр искоса взглянул на меня:

– Ты в порядке?

– Нет, я не в порядке. Я в бешенстве.

Эмоции переполняли меня, и Аэла, почувствовав их, зарычала у меня за спиной. Внезапно лицо Пауэра озарилось бликами яркого пламени, которое она исторгает в воздух. Он посмотрел через мое плечо на ее пламя, а затем снова перевел взгляд на меня. Что-то зажглось в его глазах, словно он начал воспринимать меня иначе, – этот взгляд я помнила с тех далеких дней, когда мы тренировались вместе.

Словно моя ярость показалась ему прекрасной.

– Итак, ты в бешенстве, – констатировал он. – И что ты собираешься с этим делать?

Аэла тяжело дышала у меня за спиной, переводя дух с явным намерением выдать второй огненный залп. А за спиной Пауэра Итер скреб когтями землю, словно готовясь к схватке. Зрачки Пауэра расширились, и его эмоции перехлестнулись через край, пока он наблюдал за моей яростью.

Это очень странно, но я была слишком разгневана, и в данный момент меня ничего не волновало.

– Я собираюсь сорвать намордник с дракона Гриффа Гаресона, – ответила я. – И стереть с лица земли Новый Питос. – На лице Пауэра расплылась неприятная кривоватая ухмылка.

– Чертовски верно, – согласился он.

И на мгновение я улыбнулась ему в ответ. Улыбнулась глупо, злобно, безумно, что оказалось невероятно приятным.

Но затем я вспомнила, кто стоит передо мной: Пауэр, угрожавший сломать мне руку две недели назад; Пауэр, который никогда не показывал доброты, не приправляя ее жестокостью…

Я резко отступила назад. Пауэр взглядом скользил по моему лицу, озадаченно потирая шею.

– Нам надо идти, – сказала я и отвела взгляд, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

В Обители меня тут же нашел Дак, чьи непослушные волосы торчали во все стороны, словно он постоянно ерошил их. В руках он держал конверт с печатью в виде четырехъярусного города – эмблемы Внутреннего Дворца.

– Энни, это прислали сегодня утром. Из Министерства Обороны, заседание Военного Совета перенесли на день… Ты должна была быть там…

У меня все сжалось внутри: это первый Военный Совет, на котором я должна была присутствовать в качестве Первой Наездницы, и я собиралась подготовиться к нему вечером.

– Когда?

– Час назад.

И я со всех ног бросилась в Большой Дворец.

ГРИФФ

Дело не пожелал присоединиться к погоне Иксиона за каллиполийскими наездниками, и мы вдвоем направились обратно на Новый Питос, забрав тело Джулии с собой. Я сжимал ее в объятиях, думая о том, что этот полет станет для нее последним. Дело молчал, словно тоже хотел остаться наедине со своими мыслями. И мы летели в полной тишине.

Последний полет с Джулией. Последние мгновения рядом с ней.

Что со мной случилось, раз я начал вдруг считать эти мгновения?