Обернулся, ища глазами Баяра: он ведь справился, верно? Возьмет его узкоглазый к себе в сотню? И тут его накрыло. Боль оказалась настолько дикой, мучительной, что в глазах потемнело. Тело словно судорогой свело. Женька почувствовал, что он сейчас грохнется в обморок, но этого допустить было никак нельзя. И он растянул губы в улыбке, быстро-быстро вдыхая воздух. Сделал шаг, другой – преодолевая ужас, припадая на левую ногу. А все же не стать ему воином – останется навеки калекой. Или на коне – не важно? Каким чудом он дошел до ограды – и сам не понял. Как в тумане. Там его подхватили сильные руки, уложили на одеяло.

– К шаману, быстро, – отрывисто бросил Баяр.

– Ну нет, – прохрипел Женька, ощупывая левой рукой лицо – к счастью, целое, только перемазанное в крови. – Я теперь хочу посмотреть, как остальные справятся.

Воины вокруг вдруг одобрительно засмеялись, один даже потрепал его по волосам.

– Ладно, – сказал Баяр. – Листян! Принеси Дженаю умыться. И перевяжи раны.

Девушка жалобно пискнула, но спорить не посмела – убежала. А Женька лежал, смотрел в бесконечно-голубое небо и улыбался, потому что Баяр назвал его по имени, а значит, признал равным. Но если бы мальчик знал, что испытание будет вот таким – ни за что бы за ограду по своей воле не зашел. Хорошо, что вызвался проходить испытание первым.

Нога уже не так пульсировала, и руку он вдруг ощутил. Пошевелил пальцами, с удивлением понимая, что она даже и не сломана. Да как так-то? Сел на одеяле, потер лицо здоровой рукой, завертел головой.

А тем временем на «арену» запрыгнул тот самый Охтыр. Маленький, юркий, злой. Как хорек. У него в руках – короткое копье и щит. Ну-ну, и как он собирается отбиваться от псов вот этим? Интересно посмотреть! А тела прежних уже убрали – куда? Рядом с мальчишкой вдруг появились три здоровенных бородатых мужика, по виду – далеко не кохи. К счастью – безоружные. Но очень страшные. Женька дернулся, понимая: не устоять этому хорьку против взрослых воинов! Надо спасать.

– Тише. – Его плечи вдруг обвили девичьи руки. – Сиди. Не дается испытаний сверх силы.

– Он один. Он мальчик. А их трое – опытных и сильных. Они его убьют!

– Ни разу никто в Кругу не умер. Просто смотри.

Девушка тяжело и часто дышала прямо ему на ухо, прижимаясь к плечу роскошной грудью, а Женька не сводил глаз с Охтыра. Он, как и сам Женька, сперва растерялся, а потом перехватил копье и бросился в ноги ближнему из воинов. Тот явно не ожидал такого маневра, споткнулся о смельчака, упал – и больше не встал. Охтыр, кувыркнувшись, вскочил на ноги и воткнул в спину мужика копье. А вот вытащить не смог. Не успел. На него бросились двое других. Один ухватил парня за рубаху – красивую, новую, из тонкой шерсти. Была бы ветхая – просто порвалась бы, а эта только затрещала, но выдержала. Женька вскочил на ноги, готовясь кинуться на помощь, совершенно забыв о собственных ранах. Листян повисла на нем, не давая сделать даже шага.

– Просто смотри, – повторяла она. – Просто смотри.

И он смотрел – как огромная рука хватает Охтыра за горло, сжимая; как, изогнувшись каким-то немыслимым образом, мальчишка обеими ногами толкает здоровяка в грудь. Как тот, пошатнувшись, выпускает шею Охтыра, а проклятая рубашка наконец рвется. Как здоровяк, оступившись и попав ногой в ту самую ямку, которая так не понравилась Женьке, падает на спину, затихая, а подросток, разворачиваясь, швыряет бесполезный щит в последнего чужеземца. Конечно, такая мелочь не в силах причинить воину никакого вреда. Но свое дело щит сделал: мужчина отвлекся, смеясь, поймал его руками, а в это время Охтыр вслед за щитом головой врезался в открытый живот великана. Тот пошатнулся, упал. И откуда только взялся камень в руке мальчишки? Охтыр ударил противника в висок, бил долго и истерично, не замечая, что мужик уже и не шевелится вовсе.

Постепенно пришел в себя, оглянулся, закрыл лицо руками. Плечи трясутся. Мертвая тишина вокруг. Два молодых воина запрыгивают в Круг, споро вытаскивают тела. Охтыр выходит сам, прикрыв лицо рукавом. Подходит к Женьке и падает рядом с ним на одеяло. Листян протягивает мальчишке кувшин с водой, тот что-то хрипит, но к кувшину приникает с жадностью. На шее у Охтыра багрово-черные следы от огромных пальцев, а на лице – размазанная от слез пыль и грязь.

– Ты настоящий воин, – шепчет ему Женька. – Я бы так никогда не смог. Они такие огромные, а ты – один троих уложил!

– Так они же без оружия, – хрипит парень, недоверчиво косясь на Женьку. – А я с копьем. Были бы они хоть с ножами – мне конец.

– Да будь я хоть в доспехах и верхом – не уверен, что справился бы, – серьезно отвечает Женька. – У них такие руки… как палицы.

Охтыр трет шею, следы на которой бледнеют на глазах, и криво ухмыляется…

А в Кругу уже следующий мальчик, совсем маленький. Наверное, самый младший. Увидев внезапно возникшего перед ним медведя, он вскрикнул и упал навзничь. Зверь потрогал его лапой. Мальчик не шевелился. Медведь с философским выражением на морде отошел в сторону и растворился в воздухе.

– Зайбан сдулся, – прокомментировал Охтыр. – А я его предупреждал. Рано ему. Верит вон в сказки. Ну откуда в Кохе беры? Они далеко в лесах живут.

И Женька вдруг разом понял. Колдовство. Каждый в этом Круге встречается с самым большим своим страхом. Не было никаких псов, и воинов не было. Только страх. Ему вдруг стало скучно. И даже неловко – не хотелось видеть кошмары других. Он понимал, что каждый из мальчишек может не справиться. А может и справиться с самим собой. Но смотреть на это он не станет.

– Куда ты? – спросил Охтыр у поправляющего рубаху Женьки.

– Домой, в смысле – в свой шатер. Я голодный, я не завтракал.

– А… я с тобой.

Шея у него была совершенно нормальной, и рубаха – целой.

– А пошли ко мне? – внезапно предложил Охтыр. – Познакомлю с отцом. Он у меня тысячник. И накормлю.

Женька кивнул. Такие знакомства лишними не будут. Обоих мальчишек все еще потряхивало, шли молча. Охтыр жил в большом разноцветном шатре, или гэре, как его называли кохтэ. Молчаливая, очень загорелая девочка, видимо, сестра, вынесла подросткам по чашке с густым сладким молоком, улыбнулась и сообщила, что отца нет, его позвали к хану. Ну нет так нет. Зато накормили.

Охтыр не спешил провожать гостя. Они грызли сухие лепешки, долго молчали, а потом новый приятель Женьки сказал:

– Из сотни Баяра выходят самые лучшие воины. Тебе повезло, что он тебя возьмет. А еще его сотня чаще других ходит в обход. И сам Баяр – добрый. К своим людям щедр, заботлив. Вот бы он и меня взял! Тогда к отцу потом я уже смогу десятником пойти.

Помолчали еще.

Со стороны Круга то и дело долетали вопли, рыки, звон оружия.

– А многие вот так с первого раза испытания проходят? – спросил Женька.

– Нет. Я первый раз не смог. Со второго. Ты молодец. Стая шакалов – это сильно.

– Шакалы мелкие, – возразил Женька. – Это собаки.

– Это, может, в ваших землях шакалы мелкие, – фыркнул Охтыр. – А у нас – вот такие твари. И надо же – стаей. Впервые такое видел. Обычно они поодиночке шастают.

– Ну вот так, – невнятно ответил Женька.

– Кажется, закончили, – потянулся паренек. – Пошли, что ли, послушаем, кого Баяр возьмет? Вдруг да повезет кому-то еще?

– Пошли, – согласился Женька.

Встали, медленно, нога за ногу, пошли в сторону степи. Ни одному из них Круг видеть больше не хотелось, но идти было нужно.

– А ты и правда – сирота? – спросил Охтыр.

– Да.

– Удивительно.

– Почему?

Ответить парень не успел. Их двоих окружила толпа тех самых подростков. Смотрели на них молча и злобно, сверкая глазами. В руках сжимали камни и палки.

– А ты говорил, что шакалы в стаи не собираются, – пересохшими вдруг губами шепнул Дженай.

Глава 6
Ночные разговоры

Охтыр был явно младше Женьки. На вид – лет тринадцать. Поэтому Женька по старой привычке попытался задвинуть его за спину. Услышал рычание, оглянулся. Понял. Охтыру не понравилось.

– Неужели Тойрог был к вам всем немилостив? – насмешливо выкрикнул Охтыр. Ой дурак, зачем он их дразнит? – Или Баяру девчонки в войске не нужны?

Женька ссутулился, сгибая колени. Главное – голову от камней закрыть. И в первую очередь вырубить самого сильного.

– Что, малышня, в штаны наложили в Кругу? – продолжал хорохориться его товарищ по несчастью. – А теперь вдруг решили, что толпой на двоих – это правильно и красиво? А отца моего не боитесь?

– Лучше б они боялись Баяра, – раздался негромкий мужской голос.

Дженай выдохнул, выпрямляясь. Неторопливо, вальяжно к ним подходил тот самый старик, что находился при Баяре. Охтыр вдруг задрожал и поклонился.

– Разошлись, – скомандовал спокойно старый воин. – Охтыр, когда-нибудь я вырву твой язык и скормлю его собакам. Дженай!

– Я, – едва удержался, чтобы не щелкнуть пятками, не отдать честь.

– В свой шатер быстро. И не высовывайся. Охтыр, ты пойдешь со мной.

Мальчишка кивнул, сдуваясь, потупился, ссутулил плечи. Кто же этот человек? Дженай вдруг решил – не иначе как сам хан. Конечно, а каким еще быть хану – только вот таким опытным и строгим воином.

На всякий случай уточнил у Аасора, а тот посмеялся. Нет, не хан. Хану делать больше нечего, как жеребят смотреть. На то у него сын есть. Да, Баяр – сын хана, а ты как думал? Нет, не наследник. Третий. А всего у хана шестеро сыновей и дочка-красавица. Листян, ее Женька уже видел.

Женька на всякий случай посчитал, сколько жена хана ходила беременной. По всему выходило – много. Слишком. Жуть. Ни средств для предохранения, ни какого-то иного способа избежать беременности. А ведь здесь акушерок нет, женщины в родах, наверное, помирают через одну.

А старик тот оказался названым братом хана. Нурхан-гуай считался вторым после хана, правой его рукой. Самым опытным и старым среди воинов. Говорили, что это не человек вовсе, а лис-оборотень, который задолжал хану и теперь стал его верной тенью. Аасор сказал, что не знает, правда это или нет, а только ни разу Нурхан-гуай в бою не был ранен. И еще – детей у него не было и жен тоже. Только приемный сын, Наран. Женщины имелись, но ни одна не понесла. А дети для коха – это показатель мужественности.

«Ну и славно, – подумал Женька, зевая. – У меня детей точно никогда не будет. Буду как Нурхан-гуай».

И размечтался тут же: вот выучится он стрелять из лука и ездить верхом – и станет правой рукой Баяра. И пусть сабля слишком тяжела для Женьки. Лука и коня достаточно. Станет он тут эльфом среди гоблинов. Один раз Женька уже умирал, теперь-то вряд ли погибнет. Не зря же ему эта новая жизнь дана.

– А Охтыр – он кто? – спросил у шамана.

– Сын Мераны, сестры хана. Отец у него – тысячник, важный человек. Из ближнего круга хана.

– А что же он к Баяру в сотню захотел, разве к отцу не проще?

– Проще. Но ты знаешь, почему у Йенгира тысяча, а у Баяра – только сотня?

– Почему?

– Потому что из его сотни самые лучшие, самые смелые выходят. Они потом сами над десятками и сотнями становятся… если выживут. Баяр – он бесстрашный. Ходит с мальчишками и на койотов, и на иштырцев – одинаково часто. Поэтому попасть к нему в сотню – самая заветная мечта каждого мальчишки.

– И тут – я! – догадался Дженай. – Чужак.

– Да. Слышал, что ты сражался как зверь. Горжусь. Говорил я – в тебе дух воина.

Женька вдруг смутился, покраснел и быстро пошел спать. Уже темнело.

Спать он не мог, ему было дурно, кружилась голова и подташнивало. День сегодняшний оказался таким насыщенным, таким бесконечным, что он просто не мог расслабиться. Проваливался в сон, потом вздрагивал и широко открывал глаза, ощущая зловонное дыхание шакалов на лице и хруст лодыжки. Долго лежал, часто и поверхностно дыша, переворачивался на другой бок – весь мокрый от пота, засыпал – чтобы снова проснуться через несколько минут, на этот раз уже от того, что бородатый великан швыряет его спиной на камни.

Не выдержал, тихо поднялся, натянул штаны и вышел.