– Не могу сказать то же самое, но прошу позволить мне сказать вам, что вы выглядите прекрасно, – Пьер взял хрупкую руку девушки и, поднеся к своим губам, оставил легкий поцелуй на ее мягкой коже.

– Моя дорогая, как я тебе уже говорил, я привез украшения из Азии специально для тебя. – Флорент, чей голос был глубоким и сухим, не имея никакого уважения, продолжал приставать к девушке, после того как он одарил Пьера взглядом, полным презрения. – Если ты уделишь мне немного времени, мы уйдем в более тихое место, куда я прикажу позвать своих слуг, и они принесут украшения и другие подарки, которые я привез для тебя.

Пьер заметил длинный шрам на левой щеке Флорента, выглядывающий из-под его маски. Насколько Пьер помнил, этого шрама у Флорента точно не было, когда он последний раз его видел несколько лет назад. Это пробудило у Пьера любопытство. Самым простым ответом, конечно же, было сражение либо во время плавания, либо на суше. За последние несколько лет Флорент заметно изменился физически. Помимо выглядывающего из-под маски шрама, Флорент загорел, и его когда-то черные волосы начали потихоньку седеть. Пьер не удивился бы, встреть он Флорента где-нибудь случайно, то, возможно, и не узнал бы его.

– Флорент Пардайян де Дондрон, – Марье глубоко вздохнула и, обмахиваясь своим веером, посмотрела на него, – я тронута вашей добротой и заботой обо мне, но я прошу вас вспомнить, что я обручена с Франсуа Лоран де Сент-Джули, и в скором времени мы сыграем с ним свадьбу. Поэтому я прошу вас прекратить преследовать меня, – голос девушки был твёрдым и слегка раздраженным. Было видно, что поведение Флорента давно начало выводить ее из себя и она уже не знала, куда от него деваться.

– Но, Марье, ты, кажется, позволяешь лишнее Пьеру Бенедикт де Сент-Джули, кузену твоего жениха, – в глазах Флорента сверкнула искра зависти, когда он перевел взгляд с Марье на Пьера. – Я не думаю, что твоему жениху понравится то, насколько ты близка с его двоюродным братом и какие вещи ты позволяешь ему делать.

– Флорент Пардайян де Дондрон, – тон Марье изменился – она сделала ударение на каждом имени мужчины. – Не переходите границы. В отличие от вас, я и Пьер друзья детства и между нами ничего, кроме дружбы, нет. И, в отличие от вас, он никогда не пересекает границы, четко зная свое место. Вы, с другой стороны, забываетесь и продолжаете преследовать меня. Вы заставляете меня чувствовать себя некомфортно и неудобно в вашем обществе.

«Ты ромашка с белоснежными лепестками, но сильная, как рысь», – Подумал Пьер, услышав подобную отповедь.

– Моя дорогая… – в голосе Флорента мелькнула нотка волнения, и он начал было оправдываться, но Марье быстро перебила его.

– Я стараюсь хорошо и уважительно к вам относиться только из-за дружбы между нашими отцами. Я попрошу вас удалиться, – Марье затем перевела взгляд на Пьера, который удивился, как быстро гнев в ее нежно-голубых глазах сменился нежностью, стоило ей только посмотреть на него. – Я прошу прощения, что так вышло. Я понимаю, что задаю много вопросов, но что ты здесь делаешь? Насколько я помню, ты никогда не любил приходить на подобные мероприятия.

Понимая, что ему не остается ничего другого, кроме того, чтобы повиноваться желанию Марье, Флорент метнул на Пьера злой и завистливый взгляд и поспешно удалился. Пьер заметил, что как только это случилось, Марье расслабилась и повеселела.

– Я пришел от имени моей семьи, что я думаю и так прекрасно понятно, – сохраняя хладнокровие, ответил Пьер. – И, как вы видите, я составляю компанию моей двоюродной сестре, – молодой человек кивнул на притихшую Изабеллу, которой явно стало некомфортно.

– Приветствую вас, Изабелла Мойн де Мезьер, – улыбнулась Марье, взглянув на девушку. – Я очень рада вас видеть. Как вы себя чувствуете? Как вам дворец?

– Я хорошо себя чувствую, спасибо за беспокойство, Марье Луиза Ле Мойн. Мне непривычно тут. Дворец огромный, и я не везде успела побывать, – негромко и застенчиво ответила Изабелла. – Позвольте мне сказать, что вам очень идет красный цвет и покрой платья. Вы выглядите прекрасно.

– Ах, правда? Благодарю за откровение. Моя дорогая Изабелла, я надеюсь, что вы не против, если я ненадолго заберу у вас Пьера? А то он все никак не может уделить мне немного времени с того момента, как вернулся в Париж. Мои подруги составят вам компанию, – не дожидаясь ответа, Марье фактически потащила Пьера на середину зала.

– Позвольте поинтересоваться, что вы себе позволяете? – Пьер одним жестом руки высвободил свою руку из ее хватки.

– Несколько лет назад ты пригласил меня на танец, обещая, что после него мы сможем поговорить в тихом месте и провести немного времени вдвоём, – Марье взглянула на него. – Но этого так и не произошло.

– Тому была причина, – молодой человек убрал руки за спину. – Марье Луиза Ле Мойн, не гоняйтесь за прошлым.

– Кто сказал, что я гоняюсь за прошлым? – Марье изумленно подняла левую бровь. – Я всего лишь хочу провести немного времени с тобой, Пьер. И, пожалуйста, не зови меня полным именем. Мы знаем друг друга достаточно долго, чтобы отбросить формальности.

– Неважно, сколько времени мы друг друга знаем, я не думаю, что это дает нам право на обращение на ты, – сделал замечание Пьер.

– Но мы когда-то обращались к друг другу на ты.

Когда-то… Это время казалось таким далеким.

– Вздохнув, Пьер протянул Марье руку, приглашая ее на танец и, когда она протянула ему свою, аккуратно взял ее. Они вышли на середину зала, где уже танцевало несколько пар. Пьер положил вторую руку девушке на талию, и они начали мягко и плавно кружиться по залу в такт музыке.

– Марье, положив вторую руку Пьеру на плечо, не отводила от него взгляда. Пьер же не смел взглянуть на нее и смотрел в сторону, сосредоточиваясь на музыке.

– Кажется, тебе не очень нравится моя компания, – прервала молчание Марье. – Ты смотришь в сторону и избегаешь встречи с моими глазами.

– Я просто сосредоточен на музыке, – ответил Пьер, быстро посмотрев на Марье, прежде чем снова отвернуться в сторону.

– Это так? – удивилась девушка. – Ты замечательный танцор и всегда им был, поэтому я не вижу никаких причин, чтобы тебе приходилось отворачиваться, под предлогом, что тебе надо сосредоточиться.

– Я не буду отрицать первую часть. Что касается второй, то я промолчу.

– Как прошла твоя поездка в колонии? – перевела тему разговора Марье, понимая, что ей не пробиться через холодность Пьера, стоявшую между ними.

– Поездка была замечательной, благодарю, – ответил молодой человек, отпустив ее талию и подняв ее руку вверх.

– Это так? – сделав оборот, Марье плавно поклонилась Пьеру, прежде чем снова положить руку ему на плечо. – Тебе там понравилось? Там лучше, чем во Франции?

– Это вопрос, на который тяжело ответить, Марье Ле Мойн, – сказал Пьер, снова плавно закружив Марье по залу. – Один человек предпочитает Францию, другой Европу, третий колонии.

– А ты что предпочитаешь? – поинтересовалась Марье.

– Куда я ни пойду, это мой дом. Я ни к чему и ни к кому не привязан.

– Это одна из правдивых вещей о тебе, – тихо засмеялась Марье. – Ты никогда ни к чему и ни к кому не привязываешься, но ты все равно одним людям даешь понять, что ты о них заботишься, а другим, что ты к ним равнодушен.

– Это правда, которую я не смею отрицать, – усмехнулся Пьер.

– К какой категории я отношусь? – поинтересовалась Марье. – К категории людей, о которых ты заботишься, или к тем, кто тебе безразличен?

– Прошу прощения, но я не собираюсь отвечать на подобный вопрос, Марье Ле Мойн. Это то, что я бы предпочел оставить при себе.

– Оставить при себе? – удивилась она. – Означает ли это то, что я отношусь ко второй категории?

– Пьер промолчал, не желая случайно обидеть Марье, несмотря на то, что он и сам не знал ответа на ее вопрос. Все, что Пьер знал, – это то, что между ними толстая каменная стена, которую он возвёл, что было лучшим вариантом, особенно из-за его прошлого с Марье.

– Можем ли мы пойти на один из балконов? Здесь становится жарко, от чего у меня начинается головокружение, – попросила Марье.

– Повинуясь ее желанию и не в силах противостоять ему, Пьер подал девушке руку и повел ее на один из открытых балконов. Прохладный свежий ветер сразу окутал их разгорячённые тела и на какой-то момент молодой человек заволновался, что Марье простудится. Однако он быстро напомнил себе, что это не должно его заботить.

– Так гораздо лучше, – с облегчением Марье, сделала глубокий вдох и длинный выдох, на мгновение прикрыв глаза. – Сказать честно, если бы не мой отец, то я не пришла бы на этот бал. Но если бы я не пришла, то, – лукаво улыбнувшись, она посмотрела на Пьера, – я бы не встретила тебя и мы не смогли бы поговорить.

– Молодой человек предпочел ничего не отвечать и, убрав руку Марье со своей, отошел немного в сторону, подойдя ближе к перилам, и взглянул на открывающийся перед его глазами огромный королевский сад.

– Можешь ли ты быть со мной честным? – голос Марье дрожал, то ли из-за холода, то ли из-за волнения.

– Смотря о чем вы собираетесь меня спросить, – ответил Пьер, убирая свои руки за спину и сжимая кулаки, что Марье заметила, несмотря на недостаток света.

– Ты получал мои письма? – Марье неуверенно подошла и встала рядом с Пьером, выдерживая расстояние между ними. – Если да, то почему ты не отвечал?

– Я был занят, – был короткий ответ.

– Все эти годы?

– Да.

– Лжец! – не выдержав, Марье толкнула Пьера. – Лжец. Не ври мне.

– Мне нечего скрывать от вас, Марье Ле Мойн. – Пьер наконец-то взглянул на девушку. – С чего вы решили, что я лгу вам?

Он ненавидел себя за то, что Марье всегда могла понять, когда он врет. Он предпочитал, чтобы все между ними оставалось таким, как есть на данный момент. Все это Пьер делал ради ее безопасности. Если бы только он мог это ей сказать, тогда, может быть, она поняла бы его и перестала протестовать. Но он не мог ничего ей сказать и продолжал держать свой рот на замке.

– Пьер, просто скажи мне правду, пожалуйста. Мне наплевать, насколько страшна она. Но не лги мне. Ложь больнее скрываемой правды.

Пьер замешкался и между ними повисло молчание, которое оба не решались нарушить, и только громкая музыка доносилась из бального зала. Нерешительно Пьер повернул голову, чтобы посмотреть на Марье. Марье, похожая на самый прекрасный цветок на этом свете, смотрела на него с ожиданием.

– В таком случае, – вздохнув, Пьер снова отвернулся, – не говорите мне позже, что это не был ваш выбор. – Он снова посмотрел на Марье и сжал кулаки еще сильнее, впиваясь ногтями в свою кожу: – Все ваши письма, которые я когда-либо получил, я, не открывая, бросал в огонь.

– Ты что? – по голосу Марье можно было сказать, что ей было тяжело поверить в услышанные ей слова. – Что ты с ними делал?

– Я сжигал их, не открывая, – повторил Пьер. – Все до одного. Включая письмо, которое я получил вчера.

– Ты лжешь… ты лжешь… – Марье отрицательно покачала головой – Пьер, скажи мне, что ты лжешь и что это неправда.

– Я говорю правду, – твердо и уверенно сказал Пьер. – Вы просили меня не лгать вам и сказать правду, и я это сделал.

– Но почему ты так поступил? Что я такого сделала, из-за чего я заслуживаю такой холодности с твоей стороны? – на глазах Марье начали наворачиваться слезы, и девушка быстро отвернулась, чтобы смахнуть их.

– Я думаю, вам прекрасно известно, почему, – ответил Пьер, оставаясь холодным, как лед. – Я прошу у вас прощения, Марье Ле Мойн, за то, что мои слова задели вас, но вы сами просили сказать вам правду. Мне кажется, нам не о чем больше разговаривать. Желаю вам хорошего вечера, – с последними словами Пьер поклонился Марье и неспешно направился обратно в бальный зал.