Внутренний карман или боковой? Хоть монетку бросай! Надо было пометить. Выбираю наугад, достаю паспорт, который тут же выхватывает у меня Щукин. Поспешно отдает мне Машу и разворачивает документ.

Бегает глазами по первой странице, на меня поглядывает, будто сравнивает с фото. Тем временем у меня сердце из груди выпрыгивает: неужели ошиблась?

– Екатерина Сергеевна Ильина, – листает дальше. – Не замужем, дочь Мария Дмитриевна Ильина…

Дима напряженно сглатывает и смотрит на меня исподлобья, а я тем временем облегченно вздыхаю. Можем продолжать!

– Что? Папино отчество дала ребенку, имею право, – дерзко вздергиваю подбородок. – Жаль, фамилию не разрешили. Но мы же это исправим, да? – хлопаю ресничками.

– Ага, разбежалась, – возвращается к изучению моего паспорта.

Хотя основное Дима и так видел. Не понимаю, что ему еще нужно. Прописана я в городе, у мамы моей, а больше никакой «секретной» информации из паспорта этого не выудить. Но Щукин считает иначе.

Возвращается на первую страницу, считает что-то в уме, а потом окидывает меня оценивающим взглядом, от которого мурашки по коже. Сильнее стискиваю в руках Машу, а она кряхтит недовольно.

– Двадцать четыре года? – ухмыляется Дима снисходительно. – Неплохо сохранилась для своего возраста.

Вспыхиваю мгновенно. И, кажется, краснею от злости до корней волос. Старая слишком для этого мачо? Самому-то за тридцатник перевалило!

Всем своим видом показываю, что не намерена терпеть такое отношение и жду извинений. Но нахал остается верен себе.

– Знаешь, все равно я тебя не помню, – проигнорировав мою обиду, бросает задумчиво. – И это странно, – потирает подбородок.

– Так ты был пьян, – цежу сквозь зубы, не в силах скрыть отвращение.

– А что ж ты, такая правильная, с алкоголиком в постель легла? – продолжает язвить, тешась моей реакцией. – Про насилие можешь даже мне не втирать. Точно нет, меня такое не заводит. Да и зачем, если бабы и так на меня вешаются. Падают к ногам и укладываются штабелями. Только выбирай, – не прекращает хамить. – Вот и ты не удержалась.

Издевается! Специально! Чувствую, что издевается! На эмоции выводит!

Но ничего поделать не могу с гневом, разрывающим меня изнутри. Решаю молча покинуть комнату, пока не наговорила лишнего.

Когда оказываюсь на пороге, Дима резко приближается ко мне со спины и укладывает руки на талию. Забываю, как дышать, от его наглости! Крепче прижимаю к себе Машу и лихорадочно соображаю, как бы избавиться скорее от этой близости.

Тем временем Дима наклоняется к моему уху, обдает кожу горячим дыханием.

– Надо освежить память, – шепчет чуть слышно. – Можно даже сегодня. Сделаю для тебя исключение из правила «не приводить баб в дом». Раз уж ты сама пришла…

Вдох и медленный выдох. Оглядываюсь на Диму. Дежурная улыбка, взмах ресничек.

– Освежи, – выдыхаю с наигранным трепетом. – Только сам, дорогой, сам, – рявкаю так, что он вздрагивает и даже руки убирает. – А ко мне придешь, когда дочь свою примешь. Да и то я еще подумаю. Соглашаться ли после всех твоих… штабелей.

Вылетаю из комнаты.

Слышу позади короткий сигнал мобильного и победный смешок Щукина. Замедляю шаг.

Не нравится мне все это.

– Завтра рано вставать, в лабораторию поедем, – кричит мне в спину. – Сделаем тест на отцовство. Так что у тебя есть время до утра, чтобы передумать и самой уйти, – добавляет ядовито.

– В какую лабораторию? – выпаливаю я, не успев вовремя прикусить язык.

– Сюрприз, дорогая, – зло выплевывает. – Спокойной ночи.

Ненавижу сюрпризы, однако вслух не произношу ни слова. Тороплюсь спуститься вниз, а потом скрыться в комнате. Остаться наедине с собой. С Машенькой. И нашим прошлым…

Глава 6

Дмитрий

В кабинете приходится засидеться допоздна. Теряю счет времени, погруженный в текст своей речи для завтрашнего мероприятия. Днем состоится открытие какого-то детского центра. В общем, ерунда, если наш глава сам не идет, а решил меня отправить. Моя миссия маленькая – помелькать и поздравить.

Правда, чем больше я вчитываюсь в текст, тем сильнее пробивает на смех. Лизонька, конечно, потрудилась на славу, но явно перестаралась. Подготовила мне какую-то патетическую хрень. Да нормальные люди не то, что не говорят так, а даже слов и оборотов подобных не знают! А если учесть, что наверняка на мероприятие детей нагонят, то я точно усыплю малышню своей болтовней.

Психанув, перечеркиваю почти весь текст, оставляя лишь голые факты, показывающие, как активно мы город развиваем, рук не покладая. А воды и сам налью, благо, язык подвешен. Буду действовать по ситуации, чтобы и прессе было, что взять, и народ не умер от тоски. Мне он еще пригодится. Кто же голосовать за меня будет осенью?!

Усмехаюсь, убираю бумаги, закрываю ноутбук и с чувством выполненного долга собираюсь отправляться спать.

Но вдруг слышу детский плач за стеной. От неожиданности резко подскакиваю, опрокидывая стул. Не сразу понимаю, откуда вообще в моем доме ребенок. Непривычно…

Вспомнив о нахалке-мошеннице и ее отпрыске, которых я вынужден был оставить на ночь, тяжело вздыхаю. Лучше бы это все оказалось ночным кошмаром, но нет. Не с моей удачей!

Собираюсь проигнорировать вой чужого ребенка и отправиться наверх, а мамаша пусть сама разбирается. Покидаю кабинет, делаю пару шагов к лестнице, но крик усиливается.

Жалобный, мяукающий.

Мне же плевать, ведь так? Завтра сделаем тест, дождемся отрицательного результата – и аривидерчи!

Еще один шаг.

Плач все громче. И громче. При этом никаких признаков активности мамашки.

Но меня не волнует не мой ребенок. С этой мыслью я почему-то иду не в свою спальню, а в комнату, откуда доносится крик.

Открываю дверь, морщусь от воплей и, ориентируясь в темноте исключительно наощупь, добираюсь до прикроватной тумбочки. Хорошо хоть нахалка не успела перестановку здесь сделать по своему «фен-шую». Нащупываю рычажок и включаю лампу. От света мелкая немного успокаивается, правда, продолжает всхлипывать, но уже гораздо тише.

Темноты испугалась? Надо бы ночник купить… Хотя о чем это я! Мне это все на хрен не надо!

Перевожу внимание на горе-мамашу, а та дрыхнет как ни в чем не бывало! Окликаю ее, но она не реагирует. Присаживаюсь на край постели, твердо намереваясь разбудить Екатерину, потому что ее дочь, кажется, опять готовится разреветься.

Но замираю на какое-то время, медленно скользя взглядом по умиротворенной девушке. Она красивая, особенно когда молчит и не пытается повесить на меня своего ребенка!

Очнувшись, тереблю ее за плечо. Реакция следует незамедлительная и… неожиданная. Потому что уже в следующую секунду я получаю хлесткую оплеуху.

– Да за что? – отстраняюсь от сумасшедшей, и даже выругаться не могу от шока.

Замечаю, что Екатерина толком и не проснулась. А треснула меня на автопилоте. Отличная реакция, только непонятно, откуда и с чем связана.

Сейчас девушка сидит на кровати с прикрытыми глазами, сжимает в руках простынь и что-то мычит мне. Или не мне…

– Ребенок проснулся, – рявкаю недовольно. – Плачет.

– Какой ребенок? – сквозь полудрему бормочет мамашка.

Ее вопрос на секунду обезоруживает. Шутит, что ли? С подозрением сканирую достаточно милое сонное лицо, зачем-то спускаюсь взглядом ниже, отвлекаюсь на спущенную бретельку ее майки, что приоткрывает чуть больше, чем прилично… Но очередной детский всхлип возвращает меня в реальность.

– Твой ребенок, мать, – бросаю с нарочитой небрежностью, чтобы самого себя остудить. – Ребенок, которого ты усиленно пытаешься мне подкинуть.

Екатерина распахивает глаза испуганно и со звонким вскриком «Маша» рывком подается вперед. Спросонья она отвратительно ориентируется в пространстве и абсолютно не контролирует свое тело. Поэтому вместо того, чтобы нормально подняться с постели, девушка какого-то хрена налетает на меня – и мы со всей силы сталкиваемся лбами. До разноцветных звездочек.

Машинально хватаю сумасшедшую за плечи, чтобы не позволить свалиться на пол, но тут же отстраняю от себя.

– Если ты здесь, чтобы убить меня, выбери способ погуманнее, – рычу хрипло, а сам всматриваюсь в ее лицо, анализируя подсознательно, не сильно ли она ушиблась.

Вот дура на мою голову!

Екатерина поспешно высвобождается из моих рук, встает и, покачиваясь, направляется к мелкой. У детской кроватки хватаю ее за локоть.

– Так, а ну отойди! – не выдерживаю я. – Проснись сначала нормально. Умойся, в чувства себя приведи! – приказываю недо-мамке. – Что твоей мелкой надо? Предупреждаю сразу, на руки я ее больше не возьму. Но принесу все необходимое. И помогу. В рамках разумного, конечно.

Екатерина смотрит на меня с недоверием, хлопает ресницами и чуть наклоняет свою симпатичную головку набок. Изучает меня как будто.

– Учти, это единоразовая акция! – добавляю строго. – Иначе устроишь детовредительство в моем доме, на фиг надо.

– Эмм, – теряется Екатерина. – Маше кушать пора… Я ставила будильник, но… – осекается, не желая передо мной оправдываться. – Смесь в сумке… И еще нужна вода кипяченая, – мямлит отрывисто.

– А ты разве не… – бросаю многозначительный взгляд на ее грудь.

И следом жалею об этом. Потому что тонкая шелковая ткань пижамы практически ничего не прикрывает, а лишь ложится поверх весьма аппетитных форм, словно вторая кожа. Еще чуть-чуть – и Маша рискует остаться голодной…

Поймав мой взгляд, Екатерина вспыхивает, неловко прикрывается руками и смотрит на меня с вызовом.

– Нет, я не кормлю грудью, – выдает уже без стеснения. – От нервов молоко пропало. Знаешь ли, матери-одиночке нелегко приходится…

Давит на совесть, которой у меня давно уже нет. Выброшена за ненадобностью. Но все же не выдерживаю и спешу прочь из комнаты.

Возвращаюсь через некоторое время с кипяченой водой, как и просила Екатерина.

Молча наблюдаю за ее ведьмовскими манипуляциями с бутылочкой. И даже убедившись, что девушка окончательно проснулась и контролирует себя, почему-то не двигаюсь с места. Стою, прислонившись плечом к дверному косяку, и, словно завороженный, слежу, как Екатерина берет на руки мелкую. Кормит ее, укачивает, укладывает спать. Будто ритуал какой-то проводит. И главное, что он срабатывает. Я бы явно не справился. Впрочем, мне это и не нужно!

Когда Маша спокойно посапывает в своей кроватке, Екатерина поворачивается ко мне и вопросительно приподнимает бровь. Удивлена, почему я все еще здесь? Сам, честно говоря, не знаю. Но, в конце концов, это мой дом! Где хочу, там и нахожусь!

– Спокойной ночи, – бросаю грубовато. – Завтра в шесть утра вас подниму, чтобы в лабораторию к открытию успеть. Хочется скорее решить вопрос.

Разворачиваюсь и переступаю порог комнаты, слыша за спиной тихое «и тебе спокойной». Но почему-то воспринимаю невинную фразу как проклятие. Ничего, завтра безумие закончится, а моя жизнь вернется в привычное русло.

Выбор второй. Глава 7

Екатерина

Просыпаюсь от радостного гуления Машеньки, томно потягиваюсь в постели. Мельком смотрю на настенные часы, и цифры на них заставляют меня ошеломленно ахнуть: восемь тридцать! Пытаюсь быстрее встать с кровати, но ноги путаются в простыни, а я сама теряю равновесие, соскальзывая с края, и довольно шумно плюхаюсь на пол.

Следом с тумбочки слетает лампа.

Финальным аккордом становится крик Маши. Меня настораживает, что малышка такая пугливая. Хочется немедленно обнять ее, успокоить, убедить, что теперь все будет хорошо!

Рывком поднимаюсь с пола и не замечаю, в какой момент рядом со мной материализовывается Дима. Я готова вскрикнуть от неожиданности, но ради Маши держу себя в руках.

– Какого черта здесь происходит? – тихо, но строго рычит Щукин.

Протягивает ко мне руку, но тут же убирает ее.