Солнце приветливо светило в глаза. Дружески подмигнув ему и сладко зевнув, Сид спустился по ступенькам и направился за угол. Теперь, когда дело практически в шляпе, он собирался как следует выспаться. Но, только не в отеле, где за каждым его шагом следили «шестёрки» ирландца, а там, где никто его не станет искать. У Молли, к примеру.

Молли жила в двух кварталах от того места, где Сид с отцом снимали комнату. Медсестра днём, вечерами она подрабатывала проституткой, снимая клиентов у выхода из питейного заведения на той же улице, что её вполне устраивало, так как позволяло прилично сэкономить время и деньги за аренду помещения. Клиенты попадались всякие, но зато почти все они не скупились на выпивку и угощения, так что Молли в отличие от большинства товарок, вынужденных отстёгивать проценты «крышующим» их бандитам, считала себя вполне самостоятельной и в меру счастливой. Свой кусок хлеба и бокал красного на ужин она всегда имела.

Знакомство Сида с девушкой произошло, когда она приходила к отцу в качестве сиделки. Молодые, общительные, они быстро подружились. Сид, пожалуй, единственный кто пусть и не одобрял рода её занятий, но хотя бы и не осуждал, понимая, как трудно одинокой рыбке выжить в большом океане, кишащем стаями хищных акул, так и норовящих её проглотить.

Они не были любовниками, хотя Молли не раз намекала, что была бы совсем не против перейти на следующий этап отношений, но юноша, со свойственной ему ловкостью, всякий раз умудрялся уйти от разговора, находя предлоги чтобы вовремя улизнуть.

В самом деле, что он мог ей предложить? Ни дома, ни любви, ни крепких отношений и стабильных заработков. Он бывший вор-виртуоз, а ныне же простой наёмный рабочий без определенной цели в жизни, готовый сорваться с места в любой момент да так, что его только и видели. А она? Готова ли променять весёлую жизнь на стряпню и грязные пеленки? Вот то-то и оно…

С девушкой он столкнулся уже в дверях. Смыв с лица следы ночных похождений и сменив вызывающий наряд на облачение медсестры, она, как обычно с утра страдая лёгким похмельем, никак не могла попасть ключом в отверстие замка. Появление Сида пришлось как нельзя кстати. Девушка с явным облегчением передала ему ключи и, на ходу чмокнув его в губы, поспешила к лестнице, пообещав купить после смены что-нибудь вкусненькое.

Ну а Сид, как только за ним закрылась дверь, прямо в одежде и не снимая ботинок, рухнул поверх простенького, местами заштопанного лоскутного покрывала на расшатанной кровати и мгновенно уснул.

Глава 3

Часы показывали четверть пятого, когда юноша вновь перешагнул порог музея, неся подмышкой небольшой бумажный сверток. Покрутившись немного в холле, он направился к укромной нише, запримеченной ещё во время утреннего визита, и спрятался за стоящей в ней кадкой с широколистным растением. Судя по количеству пыли в углах, это место не слишком часто убиралось, что значительно снижало риски быть обнаруженным в самый неподходящий момент.

К пяти часам последние посетители разошлись. Ещё приблизительно через час, двое мужчин в форме охранников, переговариваясь, обошли павильоны, после чего наступила тишина. Правда, через некоторое время, она вновь была нарушена группой людей в белых халатах, на которых, ещё утром, Сид обратил внимание. Это были сотрудники музейной лаборатории, чья работа заключалась в том, чтобы тщательно следить за состоянием и сохранностью экспонатов. Они прошли совсем рядом с тем местом, где прятался юноша, направляясь в зал с мумиями, где недавно кто-то из них обнаружил следы тления, возникшего из-за неправильного хранения.

Для Сида это послужило сигналом. Развернув принесённый свёрток, он облачился в выуженный из него белый халат, позаимствованный у Молли без её ведома, и для солидности нацепив на нос всё те же очки, незаметно присоединился к группе, продефилировав прямо перед носом ничего не подозревающей охраны.

Теперь дело оставалось за малым. Убедившись, что никому до него нет никакого дела, он осторожно отделился от группы и завернул в нужный ему зал.

В целях экономии, электричество в павильонах, за исключением тех, в которых шла работа, на ночь выключалось. Однако наощупь двигаться юноше не пришлось. Как и у всякого уважающего себя вора, пусть и бывшего, у него всегда был при себе ручной фонарик. Им-то он и воспользовался, крайне довольный собственной предусмотрительностью. Ну а дальше, в ход пошел простой перочинный ножик, которым он легко вскрыл витрину и вытащил интересующий его предмет, именуемый, судя по установленной рядом табличке, как «скрижаль эпохи инков».

Посветив на добычу ещё раз, и, убедившись, что это именно то за чем он пришел, он аккуратно убрал её в карман халата, после чего вернув стекло на прежнее место и, избавившись от следов преступления, покинул зал, вновь присоединившись к учёным, всё время держась в тени.

Время тянулось медленно. Ещё дважды за ночь охранники совершали обход, и, всякий раз у Сида сердце уходило в пятки из опасения, что пропажа вот-вот будет обнаружена. К счастью, всё обошлось. Никому и в голову не приходило, что кого-то могут настолько заинтересовать старые кости, что они попытаются их выкрасть.

Ровно в шесть к работе приступили уборщики, и, одновременно с ними свою работу на сегодня завершили люди в халатах. Позёвывая и распрямляя затёкшие спины, они направились к служебному выходу. Вслед за ними поспешил и Сид. Не прошло и десяти минут, как он, сжимая в кармане трофей и насвистывая легкий мотивчик, на ходу запрыгнул на подножку конки, следующей в направлении отеля.

Лицо Майлза О’Кинни вытянулось от удивления, когда ни свет, ни заря на пороге его номера появился Сидни Бойд, протягивающий ему нечто, завёрнутое в носовой платок. Всегда предельно подозрительный он не стал протягивать к нему руки, кивнув дежурящему в коридоре Бутчу. Тот, не раздумывая, взял из рук Бойда свёрток, и осторожно его развернул. Оба, и прихвостень и его хозяин с таким благоговением уставились на кусок древнего золота, что Сиду показалось, что они тронулись рассудком.

Действительно, было чему удивиться, ведь им ничего не стоило обобрать любого ювелира в городе. Золото и бриллианты самого лучшего качества и любого размера, они легко могли их заполучить, а эти двое как блаженные уставились на примитивную пластинку с нитками так, точно она была им дороже всех сокровищ мира.

Впрочем, состояние рассудков бандитов было последнее, что могло его занимать. Все, что его интересовало – это отец и его самочувствие.

– Эй, ирландец! – Тихо позвал он, и, не получив ответа, повысил голос: Я свое слово сдержал, теперь очередь за тобой.

О’Кинни нехотя оторвал взгляд от добычи. Жадно прикрыв ее платком, он прошел в номер, бросив на ходу Бутчу:

– Скажи ему где старик, и возвращайся. Нужно кое-что обсудить. О’Кинни небрежно махнул рукой, веля им убираться, и захлопнул дверь прямо перед их носами.

Чрезвычайно наблюдательный по натуре Сид не мог не обратить внимания на то, как изменился в лице Бутч при его последних словах. Спешно, словно намереваясь избавиться от ненужного бремени, он торопливо продиктовал ему адрес, где в заложниках удерживали больного человека и поспешил скрыться за дверью, за которой до этого исчез его босс.

Внутри что-то неприятно шевельнулось, будто червячок сомнения, до этого мирно дремавший внутри, пробудился ото сна. Сид резко потряс головой, стараясь избавиться от мрачных предчувствий, обступивших его со всех сторон. В конце концов, зачем ирландцу его обманывать? С помощью Сида он получил то, чего желал. У него не было причины не сдержать данного слова.

Гоня непрошенные мысли прочь, Сид покинул отель и отправился по адресу, названному Бутчем. Сводящая внутренности тревога вновь охватила его, когда он оказался перед заброшенной на вид лачужкой на пустыре, примыкающем к городской свалке. Отказываясь верить собственным глазам, юноша поднес совсем близко к ним клочок бумаги, помутившимся взором с трудом разбирая отчего-то пустившиеся в бешенный пляс буквы.

Все верно. Никаких сомнений. Это то самое место. С усилием сглотнув ставший в горле комок, Сид решительным шагом приблизился к сильно покосившейся двери, чудом державшейся на одной единственной петле, и, набрав в легкие побольше воздуха, рывком ее распахнул, слегка поморщившись, когда она с жалобным скрипом потеряв последнюю опору, отлетела в сторону, да так и осталась лежать на земле. Никому не нужная, как и всё вокруг.

В нос тут же ударило волной невыносимой вони, напоминающей ту, что прошлым летом целую неделю доносилась до жильцов их дома со стороны подвала, в котором, как оказалось сдох старый больной пес, нашедший в душном сыром помещении свой последний приют. Но только в этот раз все было гораздо хуже.

Непроизвольно подтянув вверх воротник куртки и уткнувшись в него носом, Сид сделал несколько шагов вперед… и застыл на месте. Сердце камнем рухнуло вниз, а легкие забыли, как дышать, когда, немного привыкнув темноте помещения глаза уперлись в лежащее на сыром полу тело, кое-как прикрытое накинутой поверх него грязной тряпкой.

С трудом подавив испуганный крик, на налившихся свинцом ногах, он, откуда только взялись силы, доплелся до страшной находки и трясущимися руками сдернул тряпку.

Жесточайший спазм огнем охватил нутро. Не успев добраться до выхода, его вывернуло прямо там же, в двух шагах от начавшего разлагаться тела, в котором он, к своему ужасу, узнал отца.

Сид не помнил, как оказался снаружи. Очнулся он от громкого всхлипа, который, к его удивлению, оказался его собственным. Немеющей рукой он дотронулся до лица и вздрогнул, ощутив на нем влагу. Дрожь прокатилась по позвоночнику, когда уставшее сопротивляться сознание приняло обрушившуюся на него действительность, тяжелым камнем придавившую его к земле, на которой он сидел.

Продолжительный стон больше напоминающий рев раненого животного вырвался из груди, когда он понял, что произошло. Рукавом размазывая слезы по лицу он вскочил на ноги. На смену горю пришла ярость. Они убили его отца! Выкрали из собственной постели беспомощного человека и бросили его умирать в этом забытом богом месте, как больного пса. Да как они посмели?! Неужели возомнили себя настолько неуязвимыми, что даже не подумали о могущих возникнуть последствиях, когда он узнает правду?

Руки самопроизвольно сжались в кулаки, которые он, в попытке избавиться от душевной боли, обрушил на ни в чем неповинные стены полуразрушенного строения, в надежде, что боль физическая принесет пусть небольшое, но облегчение. Напрасно. Сбитые в кровь костяшки неспособны были отвлечь от чувства невыносимого горя, которое все разрасталось и разрасталось в душе заполняя каждый ее уголок, пока в поисках выхода не выплеснулось в безумном крике: «Будьте вы все прокляты!»

* * *

Яркий свет вынырнувших из-за угла фар на мгновение высветил силуэт стоящего на углу человека. Но рассмотреть его не удалось, так как он тотчас же поспешил скрыться в темноте проулка. И только едва заметный красный огонек тлеющего окурка, небрежно отброшенный в сторону, говорил о том, что избавившийся от него был не призраком, а человеком из плоти и крови.

Десять дней. Ровно столько времени понадобилось Сиду для того чтобы спланировать и осуществить самую крупную аферу в своей жизни. По сути это оказалось несложным для того, кто сам когда-то был частью той системы, против которой сейчас восставал. Он знал ее изнутри.