Евгений Щепетнов: 1972. Олигарх

Пролог

«Пациентка – молодая женщина, рост 186 сантиметров, вес семьдесят шесть килограммов. Спортивное телосложение, содержание жира в организме минимальное. Очень сильна, по словам свидетелей – легко подняла одну из пациенток, крупную, весом под сто килограммов и зашвырнула ее в пруд, за что была лишена прогулок на неделю. И проделала это все спокойно, с безмятежным выражением лица. Опять же со слов свидетелей, агрессию не проявляла, а ее действия были ответными. Брошенная в пруд напала на одну из пациенток и едва не нанесла ей травмы».

Мужчина лет тридцати пяти-сорока в белоснежном халате и в очках с золотой оправой вздохнул, уставился в экран ноутбука, обдумывая напечатанное. Усмехнулся, представив картину того, как толстуха с уголовным прошлым истошно визжа летит в пруд, посерьезнел, продолжил.

«Внешность пациентки европейская, пациентка похожа на актрису Бриджит Нильсен, и похожесть усиливается короткой прической очень светлых волос, явно «Под Нильсен». Однако на вопрос, знает ли пациентка, что похожа на данную актрису, та ответила вопросом: «Кто это такая?». Возможно, что это свидетельство того, как пациентка пытается скрыть факт наличия в ее биографии некоторых вопросов.

Тело пациентки ухоженное, явно она заботилась о себе. Имеются следы депиляции. На левой ноге – рубцы, полученные в результате операции, и следы огнестрельных ранений. И тут наблюдается странный, необъяснимый факт: за время нахождения пациентки в психиатрической лечебнице ее рубцы стали выглядеть более старыми, чем при поступлении, и пациентка практически перестала прихрамывать. Также, у нее ни разу не наблюдались приступы эпилепсии, хотя в лечебницу пациентка поступила сразу же после такового приступа.

В течение всего того времени, что пациентка находится в лечебнице (а это около месяца), ей ежедневно выдавались ноотропные препараты, что никак не повлияло на ее память. Она по прежнему не помнит своего имени, местожительства и обстоятельств, предшествующих попаданию в лечебницу.

Пациентка не знает, в каком году, в каком месте она находится. Но при этом осознает, что это психиатрическая лечебница, а я ее лечащий врач. Ни под одно определение психического состояния она не подпадает.

Полностью контактна, доброжелательно настроена к собеседнику, не проявляет агрессии.

Очень опрятна, даже щеголевата. Больничный халат носит так, будто это дорогое вечернее платье.

Речь спокойная, при этом пациентка употребляет слова, присущие образованным людям, не допуская мусорных слов и междометий. Абсолютно литературная речь. Мыслит четко, логично, при этом понимает, что больна и не отрицает необходимости лечения. Относится к себе критично, и в разговоре с врачом неоднократно говорила, что в ее голове произошел какой-то сбой, и она будет очень благодарна, если врачи найдут причину потери памяти и восстановят потерянную информацию. И при этом не поддается гипнозу, даже под действием специальных препаратов».

Врач помотал головой, задумался – надо ли об этом писать? Он вообще не был сторонником теорий заговоров и не верил в агентов и шпионов, заполонивших страну. Блок сознания, не позволяющий загипнотизировать субъекта – это только для тупых романов о Джеймсе Бонде. И красотка, найденная в провинциальном городе, в самом обычном райотделе полиции совсем не походила на Мату Хари и Бонда вместе взятых. Ну…почти не походила. Откуда им тут взяться?! И зачем они, такие люди появятся в этой дыре?! Здесь никогда и ничего не случается…кроме растраты денег, выделенных на ремонт дорог. Но это уже вопросы к губернатору.

Не стал писать ни про какие ментальные блоки. Чушь это все. Просто есть люди восприимчивые к гипнозу, а есть те, кого гипноз не берет. Даже под специальными препаратами. И ничего огород городить. Применяй «бритву Оккама», и все будет хорошо. И снова защелкал клавишами ноутбука:

Предложенные ей для рассмотрения пословицы и поговорки расшифровала абсолютно точно, без каких-либо отклонений от нормы. Тест с пятнами Роршаха прошла стандартно, никаких отклонений от среднего уровня.

Настроение пациентки выяснить не удалось, так как она всегда находится в средне-доброжелательном настроении, и вывести ее из равновесия не представляется возможным. Она ни на что не обижается, всем довольна и благодарна. Что тоже является признаком психического расстройства, так как человек не может быть всегда и всем доволен. Даже после того, как ее лишили прогулок, она не высказала ни слова неудовольствия, а когда я спросил ее – почему? Пациентка пояснила, что есть определенный распорядок дня и правила поведения пациентов, и что она не должна была бросать хулиганку в пруд, а нужно было донести информацию до администрации клиники. Однако ей доставило большое удовольствие поставить хамку на место, и потому она не жалеет о нарушении.

На вопрос: «О чем вы больше всего думаете?» – ответила, что думает о том, как будет жить после выхода из лечебницы, если ее память не смогут разбудить. Ведь у нее нет документов, она не знает, как и чем будет зарабатывать на жизнь.

На вопрос: «Что вас больше всего в жизни занимает?» – ответила то же самое – социализация в обществе, нахождение в нем своего места в связи с потерей памяти.

После серии других вопросов, выяснилось, что кроме главной темы – потеря памяти и нахождение своего места в обществе пациентку вообще ничего не занимает. Она хорошо ест, адекватно себя ведет, доброжелательна и ровна с персоналом и пациентами. Ее они уважают, а после случая с брошенной в пруд уголовницей еще и боятся. Пациентка ныи с кем не сходится близко, за исключением пациентки Кудасовой Елены, из-за которой и вышел вышеописанный конфликт (брошенная в пруд пациентка на нее и напала). Инициатором сближения была Кудасова, которая теперь не отходит от рассматриваемой пациентки, пытаясь вовлечь ее в разговоры. Я не препятствовал этому сближению, надеясь, что в общении с Кудасовой могут всплыть какие-то факты из памяти пациентки. Эта методика принесла некоторые плоды – пациентка якобы припомнила, что зовут ее Анастасия, и фамилия ее предположительно Соломина. Мы приняли это к сведению и в дальнейшем она проходит по документам как Анастасия Петровна Соломина. Отчество Соломина не помнит, но предположила, что оно могло быть таким, как записано. Сказала, что так ей кажется.

Оперативная память у пациентки развита в высшей степени. Она легко запоминает цифры и группы цифр, превышая средний уровень развития оперативной памяти других людей в несколько раз. Долговременная память наоборот – имеет огромные лакуны. Вся жизнь «Соломиной» до того, как она пришла в себя в психиатрической лечебнице – будто вырезана ножницами.

Интеллектуальные тесты прошла блестяще, без единой ошибки. Была при этом спокойна и доброжелательно. Я предложил ей сыграть в шахматы, Соломина не отказалась, и я проиграл ей за несколько ходов. Трижды подряд. Она очень умна.

Но при этом не умеет пользоваться простыми вещами, такими как мобильный телефон. Когда я предложил ей определить, что за аппарат в моей руке – она этого сделать не смогла. Как если бы никогда не видела ни одного смартфона.

Ее знания о мире ограничены – она ничего не знает о политической ситуации, не знает о государствах, существующих на Земле. Не слышала о пандемии, с которой борется весь мир. Но при этом много читала – классику, художественную литературу. Пишет без ошибок, красивым отработанным почерком.

Поставить окончательный диагноз не представляется возможным, но первичный диагноз – частичная амнезия в результате травмы головы. Собственно ни о какой травме пациентка не помнит, но скорее всего травма была, и результатом ее явились эпилептический припадок и амнезия».

Выдохнув, врач отодвинул ноутбук, снял очки и потер глаза. Он устал. Работы много, да еще этот чертов карантин! Вчера выявили двух «ковидников», так что теперь лечебницу закрыли, объявили красную зону, и…в общем – начались проблемы. С другой стороны будет меньше работы – теперь госпитализируют только буйных больных, а те, кто может потерпеть без больничного режима останутся дома. А тех, кого можно выпустить – после взятия теста и отрицательного результата отправят по домам. В каждом свинстве есть свой кусочек бекона – как говорят англичане.

Он прошел к столику, на котором стоял термопот с кипятком, навел себе чашку кофе и уселся обратно, предварительно найдя в столе початую пачку печений. Ужасно хотелось спать, но дел еще было невпроворот.

Выпив кофе, он не почувствовал облегчения – спать хотел прежнему, и после пары печений он не заглушил голод, а есть захотелось еще сильнее. Потому врач все-таки захлопнул ноутбук и решил перенести дела на завтра. А может быть поработать вечером, дома. С тем и отбыл из клиники, предварительно осведомившись у дежурного врача – все ли в порядке в отделении, начальником которого он и являлся. Никаких беспорядков выявлено не было, пациентки мирно сидели по своим палатам, не откусывая соседу ухо и не выкалывая глаза, так что можно было с чистой совестью отдыхать.

Тойота-королла завелась с тихом шелестом и унесла врача к домашнему очагу, то бишь в трехкомнатную квартиру на улице Шелковичной.

Глава 1

– Эй, ты…слышь, чувырла! Иди сюда! Сюда, я сказала!

Настя повернула голову и без интереса посмотрела туда, откуда раздавался женский голос с эдакой наглой хрипотцой, присущей уголовным элементам. «Приблатненный» голос. Кому это она так? Неужто ей, Насте? Это было бы интересно…

Настю никто не трогал, никто не цеплял, хотя здесь кого только не было. Контингент, содержащийся в психбольнице, был очень даже разнообразным – от тихих «зомби», бродящих с направленным в пространство невидящим взглядом, до уголовниц, которых прислали сюда по решению суда для освидетельствования на предмет способности этих «клиенток» осознавать общественную опасность своих деяний. Например – была ли эта бой-баба в разуме, когда в магазине подрезала мужика, сделавшего ей замечание за то, что она громко выражалась нецензурной бранью, не обращая внимания на людей вокруг. Мужику это стоило жизни. Пьяная тварь воткнула ему нож в спину.

Настя краем уха слышала эту историю и видела бабищу – лет двадцати пяти возрастом, кряжистую и сильную, как мужик. Она весила под сто килограммов и объем ее бицепсов сделал бы честь какому-нибудь из бодибилдеров.

Настя прислушивалась ко всему, то происходило вокруг, впитывая информацию, как песок пустыни редкие капли утренней росы. Ей нужно социализироваться в этом мире, в мире, отстоящем от ее времени на пятьдесят лет, так что никакая информация точно не повредит.