Они с ужасом разглядывают дыру в стекле, которая похожа на звезду.

И тут Фридер начинает реветь. Слёзы ручьём льются у него по щекам:

– Бабушка, я не хотел этого, бабушка!

Он поворачивается к бабушке и прижимается головой к её фартуку.

– Бабушка, – всхлипывает он, – мне так окошко жалко…

– Мне тоже, – говорит бабушка и, качая головой, рассматривает стекло. – Ну, что случилось, то случилось, – говорит она, – тут уж ничего не поделаешь!

Фридер горестно всхлипывает.

– Бабушка, что же нам теперь делать? Стекло надо сделать как было!

Но тут бабушку как прорвало:

– И как же ты это себе представляешь? Само по себе стекло ведь не починится, тут стекольщик нужен! Господи боже, вот беда-то какая! И всё потому, что ты вздумал в комнате в футбол играть. Да кто ж так делает, хотела бы я знать!

Фридер ничего не отвечает, Фридер стоит, и ревёт, и крепко держится за бабушку.

Она хватает его за плечи, подталкивает к двери и говорит:

– Ладно, пошли за мячом!

И тащит ревущего Фридера вниз по лестнице.

Мяч лежит в палисаднике. Лежит себе тихо и мирно, весь такой чёрно-белый. Осколки тоже тут. Их немного, но они всё-таки есть.

– Даже пальцем к ним не притрагивайся, – говорит бабушка и, наклонившись, осторожно собирает осколки в кучку. – Не хватало ещё, чтоб ты порезался!

Фридер стоит, и всхлипывает, и ничего не трогает.

Бабушка поднимает мяч, глядит на него, а потом, подняв голову, смотрит на разбитое окно и бормочет:

– Ведь именно это окно я хотела завтра помыть!

– Теперь его не надо мыть, бабушка, – шепчет Фридер, сопит и утирает слёзы.

– Ну что, озорник, – говорит бабушка, всё ещё держа мяч в руках.

Она задумчиво смотрит на него, а потом медленно добавляет:

– Раз уж мы тут, внизу…

Она кладёт мяч перед собой, сильно замахивается и ударяет. Мяч летит прямо Фридеру в голову.

– Ой! – говорит он и хватается за голову, а потом за мяч. – Да ты что, бабушка!

– Бей давай! – кричит бабушка. – Две недели не будешь есть мороженого. Надо ж тебя как-то наказать!

Фридер сопит и кивает, Фридер вытирает слёзы, потом улыбается и бьёт по мячу. Бабушка очень ловко хватает его и бьёт опять, Фридер бросается мячу навстречу и ловит.

– Это был почти что гол, – ликует бабушка, – а ну, отойди, сейчас у меня получится!

И она снова сильно замахивается и бьёт, но на сей раз мяч приземляется на клумбе с красными тюльпанами, мирно растущими в палисаднике.

– Да ты что, бабушка! – кричит Фридер и улыбается во весь рот, а потом быстро бежит к клумбе. Три тюльпана поникли. Но, к счастью, не сломались. – Ну ты даёшь! – говорит Фридер и приносит мяч.

– Даже здесь нельзя поиграть спокойно, – жалуется бабушка. – Нигде нет места!

Фридер кивает и смотрит вверх на разбитое окно.

Тут бабушка берёт его за руку и говорит:

– А давай пойдём в парк, хорошо? Там и поиграем!

Мяч, Фридер и бабушка отправляются в парк. Там они играют до тех пор, пока не начинают валиться с ног от усталости. То есть бабушка и Фридер. Мяч-то совсем не устал.

А что касается голов, то их – почти все – забила бабушка.

Буквы

– Бабушка! – кричит Фридер и дёргает бабушку за юбку. – Бабушка, я хочу научиться писа́ть. Прямо сейчас!

– Да отстань от меня ради бога, внук! – ворчит бабушка. – Не мешай. Я пеку пирог.

– Здорово! Тогда я буду тебе помогать! – говорит Фридер и тянется к миске с тестом.

– Ещё чего не хватало, – говорит бабушка и хлопает Фридера по рукам. – Вкусненького ты хочешь, и больше ничего! Я ж тебя знаю! Давай-давай, марш из кухни, лакомка!

Фридер надувает губы:

– Бэ-э-э-э, тогда я хочу учиться писа́ть. Покажи мне, ба!

Бабушка глубоко вздыхает.

– Ну ладно, – говорит она, – но только чтоб ты потом ушёл из моей кухни. Неси бумагу и карандаш.

Фридер несётся в детскую и ищет бумагу и карандаш. То есть он не ищет, а просто бегло оглядывается вокруг и сразу кричит:

– Я ничего не могу найти, ба! Ты принеси!

– Разве я твоя служанка? – отзывается бабушка. – Кто хочет писа́ть, ты или я? Ищи как следует!

– Всё нужно самому делать, – ворчит Фридер, но ворчит очень тихо, чтобы бабушка не услышала.

Он ищет как следует и находит большой красивый лист бумаги. На нём ещё ничего нет, только грязное пятнышко. Но это ничего. И карандаш он тоже разыскал. Синий.

Взяв карандаш с бумагой, Фридер снова несётся на кухню и протягивает всё бабушке. Она вытирает измазанные мукой пальцы о фартук, глубоко вздыхает, берёт бумагу и карандаш и кладёт бумагу на кухонный стол, рядом с миской теста. Потом она пишет очень крупно: «БА». Синим карандашом. Это выглядит красиво.

Фридер с интересом смотрит.

– Что это? – спрашивает он и показывает на буквы.

– БА! – говорит бабушка. – Ты ведь меня так иногда называешь, верно? С длинным словом тебе ещё не справиться, а две буквы будут в самый раз. Ну вот, а теперь ты это сам напиши. Но только в своей комнате. И пиши аккуратно, ты меня понял?

– Ну конечно, – кричит Фридер, хватает лист и карандаш и исчезает в детской.

Там он садится на пол, кладёт лист перед собой и рассматривает буквы. Внимательно и долго. А потом начинает писать. С буквы «Б». Она похожа на крючочек с половинкой бублика внизу. Это совсем просто. Так думает Фридер. Он решает начать с половинки бублика. Приставляет карандаш к бумаге и рисует полукруг. Вот. Но получилось совсем не так, как у бабушки. Бабушкин полукруг круглый. У Фридера он угловатый. Надо попробовать ещё раз. Кажется, получается уже лучше… Фридер сильно нажимает карандашом, и – чик! – на бумаге дыра.

«Ну ладно, – думает Фридер и сопит, – бублик – это трудно. Попробую крючок». Это должно быть легко. Он высовывает язык и принимается за дело. Палочка вверх, палочка вбок. Так. И что же? На бабушкино «Б» это не похоже. Это какие-то каракули. Бабушкино «Б» гладкое и прямое, а его – какое-то извилистое, да ещё и с дыркой. Безобразие!

Фридер недоволен. Писать очень тяжело. Этого он не ожидал. Может быть, с буквой «А» дела пойдут лучше. Даже наверняка. «А» выглядит совсем-совсем просто. Её сумеет нарисовать даже младенец.

И Фридер начинает: палочка наискосок вверх, палочка наискосок вниз. А теперь ещё маленькая чёрточка между ними. Но чёрточка не получается. Она вдруг оказывается совершенно в другом месте. Фридер даже не знает, как так получилось. И пробует ещё раз: маленькая чёрточка между двумя другими.

И тут карандаш ломается.

– Да что ж это такое! – Фридер в ярости бросает карандаш в угол и смотрит на свои каракули. «А» у него почти получилась. Но только почти. Писать тяжело. Он не умеет писать. Вот невезуха!

И он громко рычит:

– Да ну вас всех, противные!

– Ты меня звал, внук? – кричит бабушка из кухни, и Фридер рыдает в ответ:

– Бабушка, я совсем не могу писать, я не умею писать. И карандаш сломался. И в бумаге дырка. И ещё… и ещё…

– Да не кричи ты так, я не глухая! – отвечает бабушка. – Лучше иди сюда, у меня для тебя кое-что есть!

Фридер вытирает слёзы ярости и мчится на кухню. Там около стола стоит бабушка, а перед ней лежат две большие-пребольшие буквы. «Б» и «А». Они сделаны из теста для пирога. Фридер это сразу понял.

– Ой, бабушка! – изумляется он и трогает буквы пальцем.

– Вот так-то! – говорит бабушка и всовывает ему в руку комок теста. – А теперь попробуй сам. Сначала слепи «Б». Только постарайся, чтобы получилось красиво!

Фридер улыбается, а потом делит кусок теста пополам и раскатывает две длинные колбаски. И лепит правильное «Б». Точно такое же, как на бумаге. Бабушкино «Б», конечно, не его! Всё получается совсем легко. Очень-очень легко – крючок и половинка бублика! Фридер хватает новый комок теста и принимается за «А». Это уж проще простого. Две длинных колбаски из теста, а между ними – маленькая колбаска. И пожалуйста – «А» готово!

Фридер сияет. И бабушка сияет.

Она тоже берёт себе комок теста, и мнёт его, и раскатывает, и лепит – так что в конце концов у них получается полный противень булочек-букв. Сплошные «Б» и «А»… которые можно есть. Это самое замечательное.

Бабушка и Фридер вместе задвигают противень с булочками-буквами в плиту.

Волнуясь, Фридер садится перед плитой на корточки и ждёт, когда же булочки испекутся.

Ждать приходится довольно долго.

– Ничего, тише едешь – дальше будешь, – говорит бабушка и тоже ждёт.

Но не на полу, а на стуле.

Наконец булочки-буквы готовы. Фридер с интересом смотрит, как бабушка достаёт противень из плиты.

И смотри-ка, булочки-буквы стали ещё красивее. Они сильно увеличились в размерах и стали коричневыми и хрустящими. Фридер хватает хрустящую «Б» и обжигает пальцы. Но это ничего. Ведь хрустящая «Б» такая красивая.

– Да подожди немножко, нетерпеливый какой, – говорит бабушка. И осторожно выкладывает буквы на кухонный стол. Одну за другой – так, чтобы всё получилось правильно: сначала «Б», потом «А», потом снова «Б», и опять «А». И так пять раз. Пять раз получилось коротенькое слово «БА». Фридер читает. Ему всё понятно. Читать легко.

Фридер радуется. И бабушка тоже.

А потом они оба, бабушка и Фридер, торжественно стоят перед столом и ждут. Потому что свежевыпеченные БА-булочки сразу есть нельзя. А то может заболеть живот.

Придумываем слова

– Бабушка! – кричит Фридер и дёргает бабушку за юбку. – Бабушка, я хочу сегодня плохо себя вести!

– Да отстань ты от меня ради бога! – ворчит бабушка. – Мне нужно пылесосить.

И она тянет по гостиной жужжащий пылесос.

– Ба, – не отстаёт Фридер, – но я правда хочу сегодня быть непослушным!

Он бросается к шнуру от пылесоса и выдёргивает его из розетки.

– Да что ж это такое, – ругается бабушка около замолчавшего пылесоса. – А ну, живо воткни вилку обратно в розетку, а то я не знаю, что сделаю! Ты меня понял?

– Бэ-э, бэ-э-э, бэ-э-э, – дразнится Фридер и крутит пылесосный шнур.

Он и не подумает воткнуть вилку в розетку, во всяком случае, сейчас он этого делать не собирается.

Бабушка пытается схватить шнур, но ничего не получается. Фридер слишком проворен.

– Старая бабуська, – смеётся он, – ну поймай меня!

– Ну, погоди, – пыхтит бабушка, отставляет пылесос и тянет за шнур. Фридер крепко держит другой конец в руках, прыгает и кричит:

– Старая бабка, старая бабка, ну попробуй, попробуй отними!

– Всё, хватит! – кричит бабушка в ярости. – Давай сюда шнур!

И тянет изо всех сил. Фридер держит крепко-прекрепко.

– Я сильнее, бэ-э-э, бэ-э-э! – ликует он на самой высокой ноте. – Старая бабка, слабая бабка, я сильнее!

– Да ты с ума сошёл! – кричит бабушка. – Что на тебя нашло, сорванец? Сейчас же отпусти шнур, а не то я сейчас возьмусь за тебя как следует!

– Ну и возьмись, – горланит Фридер и крутит концом шнура перед бабушкиным носом.

Но на мгновение он отвлекается. А бабушка, одним прыжком добравшись до внука, вырывает шнур у него из рук, снова вставляет вилку в розетку, и пылесос опять жужжит – зур-р, зур-р. Бабушка вновь принимается пылесосить пол, мрачно приговаривая:

– Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, чтоб ты знал!

Фридер на мгновение теряется, а потом опять быстро вытаскивает шнур из розетки. Пылесос в последний раз устало говорит «зур-р» и замолкает.

– Вот тебе, – говорит Фридер и показывает бабушке язык.

– Ну и ну! – Бабушка озадачена. Она пристально смотрит на Фридера и на его высунутый язык. – Что это на тебя нашло? Почему ты сегодня так себя ведёшь?

– Я же сказал, – кривляется Фридер, – я сегодня хочу плохо себя вести, бэ-э-э!

И высовывает язык три раза подряд.

– Какая муха тебя укусила? – удивляется бабушка и от изумления садится на пылесос. – Может, у тебя температура?