– Лиззи сделает вам прическу! – непререкаемо заявила леди Давернетти.

– Конечно, мисс Ваерти, все сделаю! – крикнула Бетси.

И я удалилась в свою комнату.

* * *

Гости приехали ровно в семь вечера.

Первыми, как и полагается, прибыли леди и лорд Гордан, и, боюсь, они же останутся и последними, так как ожидать Себастиана уже не имело смысла. Я встречала супружескую чету в небесно-васильковом платье, прожигаемая гневным взглядом леди Давернетти, которая, забыв от возмущения о своих обязанностях моей официальной наставницы, вместо того чтобы представить меня моим будущим свекру и свекрови, лишь прошипела:

– Треклятая миссис Эньо!

– Я бы вас попросил! – вступился за супругу доктор.

– Осторожно, леди, – едва слышно произнесла стоящая на шаг позади меня Лиззи, – миссис Эньо превосходно бросает сковородки. Отточенный и отработанный навык. Не думаю, что вам стоит провоцировать ее вспомнить о нем.

Я даже с некоторым уважением оглянулась на горничную. На полторы головы выше меня, она казалась крайне нескладной и не слишком умелой. Но едва Бетси закончила с моей прической, Лиззи подошла и в несколько движений превратила скромную домашнюю прическу в изысканную и праздничную, попросту высвободив некоторые прядки из ослабленного пучка. После заколола локоны покрытыми синей эмалью цветочками из серебра и вовсе создала что-то восхитительное. Не уверена, что такая прическа была к месту, но результат понравился даже Бетси, и она уговорила меня оставить все как есть. В итоге данного эпизода к Лиззи с уважением начали относиться все женщины в доме. А после только что услышанной фразы и с некоторым опасением…

– Гхм, – откашлялась леди Давернетти. И, решительно выступив вперед, начала с приветственного: – Лорд и леди Гордан, как мы рады вашему приезду! Позвольте представить вам мою воспитанницу, замечательную, скромную и безупречно нравственную мисс Ваерти.

Лорд Гордан показался мне более старшей, непримиримой и менее благородной копией Себастиана Гордана, от леди Гордан у младшего следователя, к счастью, не было ничего. Ни бледного неприятного лица, ни презрительно поджатых губ, ни колючего взгляда, ни, видимо, вечно недовольного выражения на этом самом неприятном лице. Бесспорно, тот редкий случай, когда искренне радуешься, что твой будущий супруг не состоит в родстве с этой женщиной.

– Лорд Гордан, – я присела в реверансе, – леди Гордан.

Театр начал свое представление.

– Мисс Ваерти, – проговорила леди Гордан, не постеснявшись достать лорнет и пристально изучить меня с его помощью, видимо, на предмет замечательности и нравственности.

Ибо скромности мне было не занимать. Поверх и так весьма скромного платья, подаренного леди Давернетти, шел накладной кружевной воротничок-стойка, украшенный овальной синей булавкой, что удерживала весь отрез кружевной ткани, закрывающий верх платья до самой груди. Ажурные голубые перчатки скрывали мои ладони и кольцо лорда Арнела, которое могло вызвать вопросы. Помолвочное кольцо лорда Гордана было надето поверх перчатки, таким образом недвусмысленно намекало всем, для чего мы здесь сегодня собрались.

– Искренне рад встрече с вами, моя дорогая будущая сноха, – произнес лорд Гордан-старший, изысканно и непринужденно склоняясь к моей руке.

И пока леди Гордан, словно оглушенная фразой своего супруга, прожигала меня разъяренным взглядом, лорд Гордан поприветствовал леди Давернетти, миссис Эньо и даже, что неимоверно смутило миссис Макстон, ее саму. Подобное почтение было чрезмерным, но отец младшего следователя объяснил все весьма достойно:

– Искренне рад отдать должное женщине, на протяжении стольких лет столь ревностно и всесторонне заботящейся о невесте моего сына. Наслышан о вас, миссис Макстон, и счастлив, наконец, познакомиться.

Засмущалась не только моя экономка, засмущались мы все, но леди Гордан прервала неловкую паузу, возникшую в момент поцелуя руки миссис Макстон, ядовитым:

– Нас будут продолжать держать в прихожей? Не слишком гостеприимно, вы не находите?

Я невольно поежилась, а вот миссис Макстон… миссис Макстон определенно невзлюбила леди Гордан если не с первых слов, то с данной фразы точно.

* * *

Гостиную мы умудрились украсить в считаные часы. Немного магии, немного искусства миссис Эньо и совершенно великолепный вкус миссис Макстон. И теперь комната для приема гостей представляла собой если не вересковое поле, то оранжерею, взрастившую гортензии, сирень и фиалки разом. Но никакого хаоса – везде упорядоченность и сдержанность.

«Гостиная – это самая важная часть дома, – некогда наставляла меня матушка, – она отражение статуса, вкуса, интересов и образованности хозяев дома».

Не ведаю, кто наставлял миссис Макстон, но если гостиная в столичном особняке была холодной и полупустой, выражая абсолютное нежелание профессора Стентона принимать гостей, то здесь, как и полагалось, не осталось ни одной свободной поверхности. Все было заставлено вазами, вазочками, скульптурами, цветами, картинками в рамках и стеклянными фигурками. По общепринятым правилам данные предметы обязаны были отражать мой круг интересов, так что у любой опытной матроны, узревшей все это разнообразие, возникла бы мысль, что мисс Анабель Ваерти увлекается цветами, изваяниями, вышивкой, дорогой посудой, книгами по кулинарии и прочим бредом, который никогда не входил в сферу моих интересов.

Однако леди Гордан не успела задать ни единого вопроса, так как взгляд ее упал на стоящий в центре гостиной стол.

Стол и сервант были максимально важными деталями гостиной, но если стол обязан был быть, то сервант в доме незамужней леди не являлся необходимым предметом мебели. Поэтому мы отыгрались на столе. И перед лордом и леди Гордан стоял поистине достойный музея предмет мебели. Белоснежная мраморная поверхность с вкраплениями серебра в каменную породу – моя работа, полностью моя, несколько часов творила. И эта каменная монолитная плита столешницы располагалась на деревянной основе, которую удерживали изысканные посеребренные дубовые резные ножки. На то, чтобы придать столь же помпезную изысканность стульям, у меня не хватило сил, и потому все они были задрапированы тканью с серебряной вышивкой, гармонируя по цвету со столом.

– О, – только и сумела высказать леди Гордан при виде подобного великолепия.

«Один-ноль», – подумала я, и совершенно напрасно.

– Моя дорогая, – леди обернулась ко мне, – а вы не находите слишком расточительным покупку столь вопиюще дорогой мебели? Вы ведь даже не леди, ваш статус значительно ниже, и вам следует быть скромнее!

Мы с миссис Макстон переглянулись. Миссис Эньо жестом напомнила о том, что у нее есть сковорода. Доктор Эньо поспешил придержать свою излишне воинственную супругу.

Леди Гордан, явственно довольная собственным высказыванием, двинулась вперед, придирчиво осматриваясь и иногда брезгливо касаясь то одного, то другого предмета. Напрасно, они все были настоящими – миссис Макстон приобрела их в лавке старьевщика, а Бетси идеально отмыла.

– Вы привезли это из столицы?

– Да, – солгала, и глазом не моргнув.

– Оно и видно: на статуэтках заметны следы не слишком бережной перевозки. Как я погляжу, небрежность – одна из основных черт вашего характера.

Подобное оскорбление задело всех в этом помещении, кроме меня. Мне хватило истории с газетой и того факта, что леди Гордан не погнушалась использовать собственного сына, чтобы узнать, кто сегодня стоит на посту у ворот города. И ныне я волновалась более о том, на что еще способны драконицы, нежели о финале этого явно обреченного на провал ужина.

– Несомненно, вы правы, – ответила столь ровно и безмятежно, что до леди Гордан мгновенно дошел факт неспособности ее высказываний достичь поставленной цели.

– В остальном – все достойно, – с видом милостивого судьи вынесла она окончательный приговор.

– Благодарю.

– Присаживайтесь! – радушно предложила леди Давернетти.

Я бы предпочла, чтобы это сказала миссис Макстон, однако по правилам этикета прислуга не могла сидеть за одним столом с господами. Несомненно, я попыталась настоять на присутствии своей домоправительницы, но миссис Макстон была непреклонна, заявив: «Моя дорогая, все должно пройти на высшем уровне, а после мы с вами еще вволю посидим за одним столом».

В данный конкретный момент о принятом ею решении сожалели как минимум двое – я и сама миссис Макстон. Однако наше совместное расследование и общая нелюбовь к драконам привели к тому, что после вскрывшейся истории с газетой все мои домочадцы, даже не ведая о ядах и иглах, принятых в этом высшем обществе, прониклись весьма существенной враждебностью к леди Гордан. До подсыпания металлической стружки на стул дело, к счастью не дошло, но я уже слишком хорошо знала своих близких, чтобы отчетливо ощутить – сейчас начнется нечто.

Центральное место за столом заняла леди Давернетти как наставница и блюстительница моих нравов. По правую руку от нее села я, по левую – леди и лорд Гордан. Несколько мгновений пара созерцала подсвечники, вазы, графины с водой, по правилам водруженные на середину стола, и все, казалось бы, свидетельствовало о том, что ужин пойдет своим чередом, но… миссис Макстон никогда не прощала оскорблений. Особенно если оскорбили меня.

И пока лорд и леди Гордан рассматривали сам стол и имеющиеся на нем предметы, миссис Макстон стояла, свысока взирая на леди Гордан и определенно готовилась мстить. И даже мне стало интересно как.

В следующее мгновение миссис Макстон развернулась и вышла. Мы с леди Давернетти сопроводили ее уход напряженными взглядами, я – по причине того, что опасалась последствий, леди Давернетти – по причине необходимости присутствия домоправительницы во время столь важного ужина. По счастью, миссис Макстон вернулась довольно быстро, чем успокоила мать старшего следователя, но вовсе не меня – взгляд, брошенный экономкой на леди Гордан, свидетельствовал о том, что сейчас произойдет что-то крайне неприятное для драконицы.

Подали первые блюда – жареную рыбу со спаржей.

Лиззи и Бетси ловко разнесли все тарелки, но хватило одного взгляда, чтобы понять – мне, леди Давернетти и лорду Гордану подали морскую рыбу, практически не обладающую костями. Перед леди Гордан же водрузили тарелку с обычным речным карасем, пусть и приготовленным столь виртуозно, что карася в этой рыбе едва ли мог распознать не маг. Внешне блюдо леди Гордан ничем не отличалась от остальных блюд. А вот внутренне… Что ж, мистер Оннер умел мстить красиво.

Но и миссис Макстон не отставала.

Едва горничные расставили блюда, последовало обновление наших столовых приборов. И это было изощренное, тонкое издевательство. В столице любили различные новшества. К примеру, вилки со специальными зубчиками, для извлечения маринованных овощей из баночек, специальные вилки для хлеба, потому как брать его голыми руками считалось неприличным, наборы для разделки рыбы, различной формы щипцы для сахара, вилки для улиток, нагреватели для ложек, щипцы для спаржи, ложки для густого соуса, десертные вилки, ножи для масла, ножи для паштета, лопатки для подгребания еды… Миссис Макстон раскладывала все это самолично с самым невозмутимым выражением лица, в то время как леди Гордан стремительно и существенно бледнела – едва ли ей была знакома хотя бы половина из данных столовых предметов.

– М-да, – наконец презрительно произнесла она, – как я посмотрю, вы слишком многое привезли из столицы.

Миссис Макстон удовлетворилась было своей местью, но после данных слов на стол перед леди Гордан легла также ложечка для извлечения костного мозга.

– Б-б-благодарю вас, – сквозь зубы проговорила леди Гордан.