Ошибка разбойника (страница 16)
Горе-шутник посерел, а стражники потащили мерзавца на задний двор. Велев парню и всё ещё всхлипывавшей Касильде подождать, сеньор Рамирес позвал дочь за стол и налил ей немного вина, разбавив его водой, а своим друзьям и дону Стефано объяснил:
– Молодые дурни устраивают иногда совершенно свинские штуки. Один заведётся изобретательный негодяй, верховодит другими, а они идут за ним, как бараны за козлом. Так ведь и до настоящих злодейств рукой подать! Скажу алькальду Тагоны, чтобы присмотрел за местными бузотёрами. Жаль, что вечер неприятно закончился, мы хорошо посидели.
Сеньоры встали, чтобы разойтись, но тут появился пожилой господин в строгом дорогом камзоле. Дон Стефано узнал местного алькальда, обычно державшегося с подобающей своему положению важностью, а сейчас очень сердитого.
Как правило, на подобные должности назначали или избирали дворян, но те не занимались развитием ремёсел и торговли, и потому в бурно растущей Тагоне этот пост позволили занять деятельному торговцу.
– Сеньор Рамирес! – нахмурившись и встопорщив ухоженные усы, провозгласил вошедший сеньор. – По какому праву вы назначили наказание пойманному преступнику?
– Не придирайтесь, сеньор Энрикес. Дело лучше разрешить сразу, не то опозорите разбирательством ни в чём не повинную девушку.
– Вы уверены, что эта ваша…
– Вот поэтому и назначил! – возвысил голос идальго. – Как будто вы сами не знаете: если бедняжку потащат в суд, она сраму не оберётся. Ваше дело – выяснить, сам ли мерзавец напал или его кто-то подговорил. После порки парень будет покладистей.
Сеньор дель Соль пьяно кивнул. В его деревнях такое случалось, и потом крестьяне, падкие на дармовые развлечения, судили-рядили, точно ли девка ни в чём не повинна или поплатилась за верчение задницей. Легче отделывались крестьянки, за которых заступались отец или братья, а некоторым приходилось покидать родное селение, и порой они попадали прямиком в бордель. Подобными случаями пользовались агенты сегильских своден, подговаривавшие деревенских парней и сплетниц опозорить намеченную красотку. Дон Стефано иногда применял этот способ, если присмотренная им девчонка оказывалась неуступчива.
Алькальд тем временем возразил:
– Тогда надо было пригрозить поркой!
– Если негодяй не сам спьяну додумался до своей выходки, то подельников он боится больше, чем стражи. Отпустить его без наказания, а потом взяться за других – верный знак, что он своих выдал. Пусть лучше получит, что ему причитается, и затаит обиду на тех, кто подначил его. Тогда парня легче будет разговорить. Только, думаю, он не простак, хорошо, если не нанят тагонской сводней. Потрясите её заодно.
– Благодарю за ценнейшие указания, как бы я без них обошёлся! – ответил сеньор Энрикес с нескрываемой насмешкой. – Жаль, Хетафе ваше остроумие не помогает.
Идальго ничуть не смутился.
– Ну хоть Тагоне поможет! – а потом примирительно добавил: – Что зря препираться? Вы много сделали для своего города, это нельзя не признать.
Польщённый сеньор сбавил тон, но ещё спорил:
– Ваше самоуправство недопустимо! Я бы, положим, закрыл глаза – вы в наших краях очень уважаемый человек, но сейчас в Тагоне находится начальник сегильской стражи, никакое нарушение порядка…
– Я согласен с моим другом, – пробасил не замеченный взволнованным покушением на свои полномочия алькальдом дон Бернардо и протёр покрасневшую шею платком.
На миг потеряв дар речи, алькальд забормотал невразумительные извинения, а идальго положил руку на его плечо:
– Бросьте, сеньор Энрикес. Лучше выпейте с нами, в бочонке осталось как раз по чарке на каждого.
– Ваше вино? – полюбопытствовал алькальд.
– Да, из Хетафе. Садитесь.
Стараясь не выдать, как он доволен оказанной ему честью, назначенный на высокий для его происхождения пост торговец сел, важно выпил вместе с дворянами, к которым вынужден был присоединиться недовольный фамильярностью с простолюдином дон Стефано, и шепнул идальго:
– Вы подумали о моём предложении?
– Я вам ответил.
– Вы – самый упрямый человек, с кем я знаком, – проворчал пожилой алькальд.
Что бы это ни значило, для сеньора дель Соль, находившегося в не помешавшем его слуху состоянии между бодрствованием и пьяным сном, хватило впечатлений на этот день. Незамутнённые коварным вином остатки здравомыслия удерживали дона Стефано от слишком пристального разглядывания Инес, но он отметил: девушка стала совсем взрослой, притягательной до умопомрачения.
Попрощавшись с компанией, кабальеро отправился в свою комнату. Когда сознание мужчины уплывало в страну снов, ему привиделась сеньорита Лусия, сидящая за расходными книгами, и сеньорита Инес, нежно гладящая его по щеке. Дон Стефано раскрыл объятия навстречу сладостному видению и уснул, обнимая подушку.
16. Чудище
Поутру дон Стефано был хмур, но голова не болела. Если не считать подозрений в том, что идальго нарочно подпоил его в расчёте что-то выведать из пьяной болтовни, то кабальеро чувствовал себя превосходно. Вино из Хетафе, при всём коварстве, оказалось отменным, вот, кстати, и повод ещё раз навестить сеньора Рамиреса – наверняка выдержанное вино из его запасов достойно внимания, можно договориться о покупке.
Нужно было ещё узнать, удалось ли сводне заманить в бордель заглядывавшихся на Инес молодых сеньоров и устроить скандал, но по этому поводу даже не потребовалось звать слугу. За завтраком дон Стефано столкнулся с рассерженным комендантом и смущённым алькальдом сеньором Энрикесом.
– Подумать только, такие приличные господа! – сокрушался алькальд. – Что их понесло к непотребным девкам?
– Ярмарка, напились, – снисходительно промурлыкал дон Стефано. – Молодость, молодость… Через несколько лет остепенятся.
– Какого чёрта вы, сеньор Энрикес, приказали устроить облаву в борделе? – требовательно вопросил дон Бернардо. – Понимаю, за подобными заведениями нужен присмотр, но во время ярмарки неужели у вас нет других забот?
– Я не приказывал! – закричал алькальд. – Для меня эта нелепая история не меньший сюрприз, чем для вас! С утра огорошили… Мои бездельники распустились, должно быть, повздорили со сводней или с гулящей девкой и решили на ярмарке им торговлю испортить!
Дон Стефано степенно кивал с видом полнейшей невинности. Предположение алькальда звучало правдоподобно. С другой стороны, взбешённый сеньор Энрикес мог слишком рьяно взяться за расследование скандала.
– Сеньоры, стоит ли придавать значение пустяковому происшествию? Несколько молодых людей заглянули к гулящим девкам. Надеюсь, женатых среди них не оказалось?
– Как бы не так! Попались двое женатых, монах и четверо холостых, один из которых помолвлен.
– Подумать только! – возвёл глаза к потолку сеньор дель Соль. – Помолвка, наверное, расстроится, но к остальным холостякам не стоит быть слишком строгими.
– Один из них – избалованный молокосос, отец которого устал откупаться от пострадавших из-за его проделок, другой… Вот тут я действительно удивлён. Прапорщик Сальгари ненадолго приехал навестить родню и произвёл впечатление сдержанного и добропорядочного человека, несмотря на молодость.
– Пустое, неженатый офицер в отпуске, – дон Стефано притворился, что только что вспомнил. – Не он ли на ипподроме представился сеньору Рамиресу?
– Он, – коротко ответил нахмурившийся дон Бернардо. – Признаться, не ожидал, что мальчишка в тот же вечер отправится к гулящим девкам.
Втайне довольный кабальеро сделал вид, что подавил зевок, не интересуясь происшествием, и выглянул в окно.
– Идальго уже собрался в Хетафе, идёт рядом с повозкой, в которой устроилась сеньорита.
– Я провожу их, как обещал, – комендант отряхнулся от неприятных мыслей. – Потом прямо в Сегилью – возвращаться в Тагону не стану.
– Нам по пути. Я в дальнем родстве с владельцем соседнего с Хетафе имения, доном Хосе де Вега – воспользуюсь случаем его навестить.
Степень родства сеньора дель Соль с землевладельцем, перекрывшим Хетафе воду, в деревнях называлась «нашему забору двоюродный плетень«. Достаточный ли это повод нанести визит – каждый дворянин решал на своё усмотрение. Заметив недоверчивый взгляд дона Бернардо, его возможный зять невозмутимо добавил:
– Вы, как я понял, весь путь из Сегильи проделали верхом – это чертовски утомительно. Моя карета будет завтра с утра ждать у развилки, где заканчивается дурная дорога из Хетафе. Я собираюсь переночевать в таверне, до развилки доберусь верхом. Сочту за честь, если вы позволите мне проводить вас до Сегильи в моём экипаже.
Комендант вздохнул. Он действительно устал за время поездки, которая легко далась бы ему в молодые годы. Предложение большую часть обратной дороги проделать в карете звучало заманчиво, а причин отказать пожилой офицер не нашёл.
B Хетафе сеньор Рамирес с дочерью, его не уехавшие накануне односельчане, дон Бернардо и дон Стефано отправились вместе. Подъехав к селению, сеньор дель Соль до вечера распрощался со своими знакомыми и направился навестить родню, размышляя дорогой, удобнее назваться родственником самого дона Хосе или его покойной супруги. В Сегилье кабальеро узнал, что сеньора де Вега была гораздо знатнее мужа, и решил назваться её родственником.
Ворота, двор и входная дверь производили унылое впечатление, хотя когда-то сделаны были на совесть. Открывший слуга – старый и подслеповатый – равнодушно выслушал имя дона Стефано, шаркая, отправился с докладом сеньору, и только через полчаса пригласил визитёра подняться в гостиную. Вид внутреннего убранства подтвердил первое впечатление: хотя хозяин был когда-то богат, теперь его средств не хватало даже на приличное содержание родового гнезда. Впрочем, увидев дона Хосе, сеньор дель Соль еле сдержал восклицание и позабыл о состоянии дома.
Хозяин медленно поднялся навстречу визитёру и обратил к нему изрытое оспой лицо. Болезнь не только изуродовала его, но и ослепила на один глаз. Кивнув в ответ на приветствие, дон Хосе недоверчиво переспросил:
– В каком, говорите, родстве вы с моей покойной доньей Фенисой? Графам – – все набиваются в родственники, вы из таких?
– При всём почтении, сеньор, я не посмел бы отнимать ваше время… – решил заболтать вопрос дон Стефано, но был прерван.
– Бросьте, – хмыкнул хозяин. – Чего-чего, а времени у меня вдоволь. Садитесь, раз пришли, мне плевать, в каком мы родстве, – и крикнул слуге: – вина!
– В Хетафе вино превосходное.
– Вас уже угостил наш идальго? Лоза осталась на малой части прежних участков, остальные засохли. Идальго упорствует, что-то придумывает из года в год, а только скоро конец пятилетней королевской милости, и сомневаюсь, что её продлят. Рамирес всякий раз что-нибудь намудрит, но его удача небесконечна. И останется отставной лейтенант со своим упрямством и дочерью-бесприданницей. Его сеньорита – единственное, что есть сейчас ценного в нашем богом забытом Хетафе. Ведь вы её видели?
– Я имел честь быть представлен обоим.
– Поэтому крутитесь в нашем селении?
– Я с уважением отношусь к офицеру, служившему вместе с моим отцом, – дон Стефано умел принимать праведный вид.
Смех дона Хосе де Вега был похож на карканье.
– Вам не провести даже младенца! У меня только один глаз, а у идальго – два, и оба отлично видят, что не мешает его ослиному упрямству. Ради дочки хоть бы взялся за ум. Я подожду.
– Чего? Сеньор Рамирес сказал, что вы перекрыли воду. Рассчитываете через год получить земли Хетафе?
– Может быть… Только у меня уже нет даже двух тысяч дукатов, за эти пять лет испарилось, что было.
– Почему такая сумма?
Дон Хосе спохватился, что откровенничает с посторонним, потом залпом выпил вина, махнул рукой и, ссутулившись, проговорил: