Вспомнилось, как мужчина, неторопливо выцеловывает всю верхнюю часть моего тела. Потом – слегка прикусывает кожу подбираясь к груди. Нежно целует сосок, а я с трудом сдерживаю откровенный крик. По охватившей его дрожи понимаю, насколько тяжело ему даётся эта чувственная медлительность, так сводящая меня с ума.

Шон нежно обхватывает грудь обеими руками. Легонько гладит соски. Дует на каждый. Влажная кожа покрывается мурашками, и меня пронзает волна сладкой и будоражащей сознание и тело дрожи. Потом целует, щедро даря ласку. Снова прикусывает, а пальцы легонько сжимают сосок, перекатывая его словно горошину.

Это невозможно… Я горю… Схожу с ума… И кричу:

– Шо-о-он!

– Ты прекрасна, – легкий стон мне на ухо.

Ликование будоражит кровь, хотя, казалось бы куда уж больше. И я… Я присоединяюсь к его игре.

Мои пальцы кружат по его плечам. Так же медленно. Проходятся по спине, легонько царапая. Он замирает. Рвано дышит мне на ухо!

– Да-а-а-а, – шепчу я, ожидая продолжения.

И он обрушивается на меня. Как ураган. Как шторм. И я – в самом его сердце. Руки подхватывают меня под попку. Он судорожно выдыхает. Но входит медленно… Медленно… Я ощущаю всю длину, всё напряжение и каменную твердость. И я… Слишком быстро, буквально моментально кончаю. Бурно. С искрами в глазах и криками, бьюсь в его руках. А он, будто того и не замечая, входит в меня до упора.

Вселенная неожиданно взрывается новыми фейерверком перед глазами. И я вновь кричу… И лечу куда-то вслед за мужчиной, что дарит мне такое удовольствие…

– Миледи?! – врывается в мир грешных грёз и воспоминаний незнакомый женский голос.

Я вскакиваю с кресла, прижимая ладони к горящим от смущения щекам. На меня с весёлым изумлением смотрит молодая женщина с ямочками на щеках. Глаза лукаво блестят. Кажется она догадалась о чём я только что грезила.

Уууу… Как же стыдно!

– Да… – я растерянно смотрю на неё, пытаясь понять не то чтобы, кто она такая… Всего лишь, кто теперь я сама? Что сталось с прошлой мной?

– Я стучала, миледи, но ответа не было, – с улыбкой произнесла посетительница. – Простите, если потревожила.

– Ничего, – выдохнула я.

– Я – Аннабель. Портниха. Его сиятельство, герцог Рутланд распорядился, чтобы я подготовила для вас гардероб.

Киваю. Да, помню, что-то такое было. Платьюшки и всё такое.

– У вас, миледи, прекрасная фигура! И какое счастье, что корсеты вышли из моды. Представляете, их наконец-то никто не носит!

– Радость великая, – говорю я совершенно серьезно, искренне не желая терпеть на себе такое орудие пыток.

– Теперь в моде грации! И не допотопные панталоны, а трусики!

Кажется она в курсе относительно моего иномирства. Ну вот и чудно меньше будет возникать вопросов по поводу моей неосведомлённости в тех или иных вопросах.

И мы как-то непринужденно, словно давнишние подруги, смеемся, болтаем. Мне становится легко и беззаботно. Как… А было ли хоть когда-то так же? Требующее что-то начальство… Муж… А до того? Вечно недовольные чем-то родители, для которых все вокруг во всём виноваты. Кстати, я исключением не была. И как не старалась – им всегда удавалось найти, к чему бы прицепиться! Детство, школа и юность…

И наконец-то пришло время, когда я осознала, что не хочу жить так же как они.

Не хочу быть как мой отец, у которого не осталось в голове ни одной мысли, кроме: «Денег нет!» Но вот на водку ему обычно хватало!

Не хочу быть похожей на мать, что так рано превратилась в старуху. С её поджатыми в бледную нитку губами и трагическим изломом бровей.

Поэтому, пока другие девчонки бегали на свидания и влюблялись – я училась. Олимпиады, конкурсы. Библиотека. Дополнительные занятия. Лишних денег на репетиторов не было, но я приходила к учителям и просила помочь. Готова была мыть полы, убираться, делать что угодно в обмен на знания. Но никто из них ни о чем не попросил. Ни разу. Они просто помогали. И я безумно счастлива что на моём жизненном пути встретились такие люди.

Классная даже отправляла меня на очные олимпиады за собственные деньги. Кто бы видел как она на пару с завучем выбивали разрешения на эти поездки у моих родителей! А ведь он должны были гордиться, и финансировать поездки из своего кармана. Но их и при таком раскладе всё не устраивало.

Потом было поступление. Говорили – куда ты лезешь? Говорили – там нет бюджета! Нужны или деньги, или трахаться со всеми подряд.

Не знаю. За свой красный диплом я не заплатила ни копейки. Постоянно находились люди, которые охотно шли мне навстречу. Подрабатывала в макдаке – флажок и вопль «Свободная касса» ещё долго мне потом снились по ночам. Но было весело. Было отчаянно весело. И я так хотела, чтобы мама мной гордилась. Хотя бы она, раз ей так не повезло в жизни. Ведь если я устроюсь – и смогу перевезти её в Питер, тогда… Тогда и у неё начнется новая жизнь.

Всё рухнуло на каникулах. Я защитила диплом бакалавра, приехала счастливая, с подарками. Привезла маме сумочку – новую. Модную.

Этой сумочкой меня по мордасам и отходили, с воплями что я им больше не дочь. Оказывается, добрые люди отцу сказали, мол, понятно, каким местом Вика на жизнь там зарабатывает.

Я тогда убежала. Переночевала у классной – она меня всю ночь гладила по голове. Утешала. Говорила что я умница, и у меня всё обязательно получится…

После того случая я больше никогда в наш городок не возвращалась.

И ведь классная оказалась права – всё у меня получилось. Минус Макс, конечно.

Но вот что странно – после минувшей бурной ночи мысли о нём как-то померкли. Наверное, стоило бы печалиться, потому что это бессердечие какое-то. Не говоря уже о разврате. Но я рада что всё сложилось именно так. И ничего не могу с этим поделать.

Не знаю, как всё сложится с Шоном и сложится ли вообще, но… Но хотя бы за этот реабилитационный секс я буду ему бесконечно признательной!

Пока я витала в облаках, комната успела превратиться в филиал магазина женской одежды. Чулочки, грации, трусики. Отрезы материи. И готовые платья… Блузки, юбки, жакеты.

– Нет-нет! – смущаясь говорила Анабейль. – Вы не подумайте, у нас приличный магазин. Просто герцог приказал – срочно. Вот я и подумала: что-то из домашнего можно подобрать из этого! Подогнать по фигуре, конечно!

Я с удивлением посмотрела на неё. У итоге, из пояснений портнихи узнала, что не положено гостье герцога носить готовые, отшитые на фабрике, шаблонные платья как у всех. Должны быть уникальные фасоны, эксклюзивная отделка.

Смешно было наблюдать как она замешкалась подбирая наиболее тактичное – «гостья». Да, видимо, мы с Шоном перенарушили кучу правил – и все теперь не знают, что со мной делать и как называть. Не думаю, что к герцогу с замысловатой фамилией – не могу её запомнить… В общем, что к нему кто-то посмеет приставать с просьбой просветить относительно меня и моего статуса.

Вспомнила, как он родителей дальше порога дома не пустил и как он разговаривал по телефону. И вздрогнула. М-да, не всегда он белый и пушистый, вот скорее поверю что таким его вообще мало кто видел. И я в числе избранных везунчиков.

Мода в этом мире была чудесной. Мой первый взгляд меня не обманул: прямо-таки вот-вот должен войти в комнату наш киношный Шерлок Холмс, из времён моего детства.

Белые блузки с высокими воротниками-стойками и кокетками, отделанными кружевами. Пышные рукава. Юбки – типа годе, сначала по талии и по бедрам, потом расходящиеся книзу. По щиколотку. Платья подобного же фасона.

И шляпки! О! Я готова была воспевать эти произведения искусства. Большие, круглые. Яркие. Держащиеся на длинной булавке. Украшенные цветами, да так искусно, что хотелось любоваться ими как произведениями искусства. И гладить-гладить-гладить…

К ним полагались жакеты в тон.

Это было красиво. И как-то празднично.

В итоге я провела замечательный день с Аннабейль. У меня появился целый гардероб. Но при этом портниха заверила, что приличные платья она пришлет совсем скоро! Очень и очень. И тогда я смогу выйти в свет!

Вечер подкрался вместе с усталостью.

Поужинав, устроилась в полюбившемся мне кресле возле камина. И вновь задумалась в ожидании Шона.

Но он так и не пришел.

Глава седьмая

Открыть глаза – это целый подвиг, если боишься того, что можешь увидеть перед собой.

Чего боялась я?

Ещё совсем недавно боялась осознать что всё ещё нахожусь в этом странном мире. А сейчас… Сейчас я боялась того, что вернусь домой, и проснусь в своей кровати.

Напичканная неведомыми препаратами пациентка психиатрической лечебницы. А как альтернатива… Брошенная жена.

Бр-р-р-р-р. Как отвратительно и жалко звучит это слово – «брошенная». Словно ты не человек, не женщина, а мусор, от которого поспешили избавиться, чтобы не залежался и не завонялся.

Или нет? Может, я всё же страшилась того, что проснусь в огромной шоколадной спальне с камином и в ней никого, кроме меня, не окажется?

Так и произошло.

Я с опаской покосилась на другую половину постели – несмятая. Внутри что-то болезненно сжалось.

Я не только брошенная жена, я… Брошенная любовница.

Смешно даже. Нет, секс был замечательный – невозможно сожалеть о подобном, как бы не опасался этого Шон. Но к чему тогда все эти «Приду ночью», «Ты – желанна»!

Тьфу! Вот и верь после этого людям. Одна ложь вокруг. Ну хоть из дома не выставили, и на том спасибо. А в остальном? В том мире я немалого успела достигнуть и здесь не пропаду!

Вот стану великой магиней, будут мне подвластны холод, снег и ветер… Воображение тут же нарисовало мне – сижу это я на троне! Такая вся из себя красивая – в сияющей бриллиантами короне. Кожа вся покрыта чешуйками-льдинками. Ну холодная, и что? Я от этого только прекраснее! Бело-голубое платье, длинный шлейф живописно струится по ступеням.

Этакая снежная королева!

Вокруг огромный зал, по которому бесприютно носится ветер… Выбитые окна… Ээээ! Стоп – вот это зачем? Картины постапокалиптической разрухи нам совершенно ни к чему! Пусть будут распахнутые настежь окна. И не важно, что за ними лёд и стужа – потому что я уже не чувствую холода, а моё сердце способно биться только размеренно и очень-очень спокойно.

И ко мне, в мои королевские покои, входит Шон.

Почему именно он? Потому что Макса я бы… Нет, может не убила бы. Всё же врождённый, или скорее воспитанный во мне гуманизм, не позволит лишить человека жизни. Но сразу приказала бы выгнать его взашей. Он же нашел себе любимую? Вот пускай и любит её на здоровье. Только подальше от меня.

А Шон? Его бы выгнать не удалось. Даже при желании. Он упорный. Пробился бы, снеся все преграды, и прошел. Сквозь ледяные пустоши и верную стражу. Если бы захотел, конечно…

В моих мечтах он этого хотел, да. И вот стоит он напротив, смотрит на меня. Синие глаза горят огнем и обещают что-то, чего уже нет в моей жизни.

– Тори… – тихо говорит он – и звуки его бархатного голоса разносятся по огромной зале тёплыми вихрями, разгоняя окружающий меня холод и лёд.

Но поздно. Уже ничего не отзывается во мне. Ни-че-го. Ни радости, ни боли, ни предвкушения, ни сожаления. Он опоздал.

И это до чертиков пугает меня нынешнюю. Я так не хочу!

Открываю глаза, вскакиваю с постели. Смотрю на себя в зеркало – и вижу, что розовая беззащитная кожа спряталась за ледяными чешуйками. Прямо как в давешней фантазии. Я слегка искрюсь и переливаюсь. Красиво, но жутковато. А ещё… Ещё холодно.

Бегу к окну, распахиваю шторы. Комнату вмиг заливает свет. Солнечные зайчики отражаясь от моей кожи весело скачут по полу, стенам и даже по потолку. Я застываю на месте, купаясь в солнечных лучах, словно надеюсь, что этот свет согреет, сотрет с моей кожи чешуйки, что превращали меня в кого-то другого – не меня.