Я хотел было отказаться от половины предложенных услуг, Шушу чем-то надо заниматься, разжиреет на дармовых харчах, ничего не делая, но нет, все опции уже были включены в стоимость, и ради меня этот порядок отменять не собирались. Так что на ближайший месяц, а скорее всего – на полгода этот дом стал моим пристанищем.

Не сказать, что рождественские каникулы я провел без всякого толка. Хотя такие попытки были, но пересилил себя. И зря – особых результатов не достиг. Обещанный допуск в библиотеку я так и не получил, Росошьев где-то пропадал, а без его ведома никто не решался пустить меня в хранилище знаний. Даже сам библиотекарь, облизываясь на пять золотых ассигнациями – что не сделаешь ради хороших отношений в дальнейшем, только руками разводил, мол, без прямого указания никак, даже вынести ничего нельзя. Вот как выдаст боярин разрешение, да будет пластина на стойке реагировать на мое серебряное колечко, так он в лепешку расшибется, чтобы мне услужить, а пока никак. Такие правила. Пятерку пришлось отдать, уж очень возбудился книжный червь на деньги.

Город Жилин от Славгорода отличался в основном ценами и княжьим дворцом в центре. Обнесенный красной кирпичной стеной, облицованный белым мрамором дворец в римском стиле издалека выглядел богато – портики, анфилады, статуи на крыше, позолота и фонтаны.

Вблизи рассмотреть не удалось, на вопрос, какое к князю у меня конкретное дело, я ответить не смог, а мои объяснения насчет культурной программы поняты не были, тут в диковинку экскурсии были. Любовался издалека.

Центральная часть города была занята домами местной знати. Совсем уж местные, которые похудороднее, жили тут постоянно, а те, что познатнее, держали здесь вариант летнего дома, появляясь изредка, основная светская жизнь шла даже не в Северске – в Смоленске, хотя оба княжества и были великими. Но превосходство смоленской земли чувствовалось во всем, и в лавках, принадлежащих в основном смоленским торговцам, и в культурных центрах – театре и цирке, где приезд смоленской труппы сразу же собирал аншлаг. У них даже свой автор был, писал какие-то совсем неинтересные пьесы, публика морщилась, но патриотично скупала все билеты. На мой взгляд, напрасно, местный театр удобными сиденьями не обладал, и нормально выспаться даже в ложе не получалось, тут славгородский с его мягкими подушками был вне конкуренции.

Так что, если в Славгороде Драгошич убеждал меня, что северский князь получше смоленского будет, здесь наглядно демонстрировалось, чья на самом деле это земля.

Ко всему единственная дочь нынешнего князя Северского была замужем за вторым сыном смоленского князя, и их старший сын должен был занять престол великого княжества, родство с соседним государством было не то что близкое – роднее некуда. Если бы не поместная хартия пятисотлетней давности, давно бы уже два княжества объединились. А так нет, попробуй, и сразу из Ростова, Новгорода, Рязани и Чердыни двинутся стройные ряды воинов и нестройные – колдунов. Или не двинутся, народ обленился, с одной стороны, риска меньше, а с другой, и рисковать никто не хочет. Но послов вышлют и слово грозное скажут.

Один из трех университетов, где учили колдунов на опять же колдунов, только дипломированных, находился именно в Смоленске, так что тамошний князь снимал сливки с одаренного контингента соседних княжеств. Вот куда бы я отправился с удовольствием, как говорил один лысый картавый товарищ – «Учиться, учиться и еще раз учиться лучше, чем работать, работать и еще раз работать». Но нет, кабальный контракт был подписан, рабское колечко надето, и я снова буду работать в офисе, как в первые годы после института. Дресс-код, обеденный перерыв, больничный лист и премия в конце квартала, до которой я не дотяну.

На днях ко мне завалился сурок Фил, принес вручную написанный на роскошном листе шелковой бумаги экземпляр распорядка дня. На службе полагалось быть в семь утра, опоздание каралось штрафами из жалованья, которого у меня не было, так что с этим пунктом я был полностью согласен, дисциплина превыше всего. Форма одежды – свободная, обязательно черный камзол, штаны строгого покроя и короткие сапоги или ботинки на шнуровке. Оружие можно было выбрать в канцелярии, я легкомысленно отказался, понадеявшись на собственные запасы. Всех слуг, которые на момент принятия договора были в закупе, полагалось передать на княжеский кошт, с тем чтобы сотрудники не тратили понапрасну жалованье на всяких дармоедов, а их слуги – были под присмотром.

Тут я понял, что сплоховал с вольной, можно было вот так Шуша сплавить, а теперь он будет дома сидеть по вечерам и вздыхать о неразделенной любви. Рыжая малолетка дала парню от ворот поворот, явно не без участия своей матери и тетки. Я уж Кувалду озадачил, чтобы он своему родственнику какую-нибудь девку подсунул в приятные собеседницы. Тот обещал, но что-то меня терзают смутные сомнения, что с этим верным товарищем что-то получится, Клавдий был человеком семейным, и порывы молодости не одобрял.

Соседские дома под номерами 11 и 15 были пусты, можно было бы туда слугу заселить, но слишком жирно будет для такого тюфяка, пусть в подвале поживет, возле труб и дровишек. Там всегда тепло, гудение водопровода настраивает на философский лад, а бултыхание дерьма в канализации напоминает о бренности бытия, так что подкидышу понравится.

Утро нового года встретило меня завтраком из соседнего трактира, заботливо сервированном прямо в гостиной, стоило выйти на улицу – прохладой, повозка завелась с пол-оборота, чего там, прогревать не надо, аккумулятор от погодных условий не зависит, амулет на воротах, настроенный на нового арендатора, распахнул створки, выпуская меня в первый рабочий вторник. Вот только к добру или нет, но, когда я выезжал со двора, туда прямо наперерез повозке прошмыгнул черный кот.

Глава 2

На работу я привычно опоздал. Не по своей вине, тяжелая подвода с продуктами перекрыла дорогу у трактира, и пока я ходил, орал на извозчика, бил ногой по сломанной оси, сломал вторую в назидание и пригрозил сжечь трактир, для демонстрации серьезности намерений запалив сложенные в камине дрова и получив от трактирщика огромный бутерброд с окороком и солеными огурчиками в качестве компенсации, время утекло. Пришлось объезжать с другого конца переулка, и выверенное пробной поездкой расчетное время не совпало с фактическим.

Во двор княжьей канцелярии я въехал ровно в десять минут восьмого. Стражники с бердышами наголо, стоявшие на крыльце, укоризненно посмотрели на меня, но ничего не сказали. Зато не стал молчать один из ларца, доставший лист бумаги и что-то там черкнувший.

– Штраф половина дневного содержания, – веско сказал он, скрипя пером.

– В задницу себе его засунь, – посоветовал я. Боярина, по словам Фила, не будет еще дня три, они там что-то с красной пылью не могут разобраться, видимо, делят, кому сколько достанется. Так что торопился скорее для приличия, первый день все-таки, это потом, как я надеялся, можно будет к обеду приезжать и после него – обратно.

Паулюс или Прокулос, не знаю, кто именно, эти двое были похожи до неприличия, оскорбление стерпел, только махнул пером в сторону кабинета, мол, ждут. Интересно, кто это там прохлаждается в хозяйской комнате, пока все честные чиновники ведут войну с силами тьмы.

Место боярина пустовало, а вот по правой руке, там, где в прошлый раз Фоминский сидел, примостился какой-то невзрачный человечек, ростом мне по плечо, толстенький, в очках и сером камзоле, заляпанном бурыми пятнами. Увидев меня, человечек вскочил, подбежал, затряс руку и предложил садиться.

Что-то нехорошие предчувствия у меня появились, так обычных сотрудников не встречают.

– Вы – Марк Львович Травин, – радостно сообщил мне собеседник.

– Да, – признался я, – простите, а вот вашего имени-отчества не знаю.

– Ну, это не секрет, – человечек весь лучился радостью и добродушием, прям как маленькое солнце сиял. Причем не в переносном смысле, давить на мой разум он начал сразу, как только я вошел, а сейчас так даже щит пришлось поставить дополнительный, и ведь еще немного, может продавить, гад.

– Я – Менелай Феоктистович Розумовский, ваш, так сказать, начальник.

– Очень приятно, Менелай Феоктистович, – поморщился я. Голова начинала болеть, и обезболивание не помогало, верный признак, что магическое давление потихоньку проникало сквозь рубежи моей обороны.

– Очень, очень рад, что мы будем работать вместе, – продолжал умиляться Менелай. В этой канцелярии колдуны как на подбор довольно сильные, судя по плотности линий, мой новый знакомый помощнее ан Трага, бывшего учителя моего, будет.

– А уж как я рад, до безумия. Менелай Феоктистович, вот то, что вы сейчас делаете, это обязательно?

– Угу, – радостно согласился тот, резким ментальным ударом отправляя меня в нокаут под какое-то сообщение внезапно проснувшегося модуля.

Очнулся я от воды, льющейся мне на лицо, и осторожных похлопываний по щекам. Приоткрыл глаза.

Я лежал на полу в том же кабинете, а рядом стояли мой новый знакомый и близнец из приемной.

– Больше не делай так, – все тем же добродушным тоном выговаривал Менелай, – ежели человек без сознания, по ребрам и почкам его бить бесполезно. Да еще с такой силой, будто ты не помогал ему, а наоборот, навредить пытался. Аккуратно надо, видишь, у человека магический удар, в этот момент все нервные окончания заблокированы, боли он не чувствует. Твоя задача как спасателя – быть рядом, и едва тот очнется, помочь сориентироваться в пространстве и времени. Вот водичкой можно, очень хорошо помогает, особенно холодная. Кипяток-то на место поставь, пригодится еще. И вот по щекам можно похлопать, отлично разгоняет кровь, и от морщин заодно помогает.

Близнец отвел руку, намереваясь хлопнуть меня кулаком по щеке.

– Я сам, – я поднял голову, бодро вскочил.

– Ну вот видишь, Прокулюс, – человечек аж руками всплеснул, – что я тебе все время твержу. Лаской надо и хорошим отношением, и люди сразу в себя приходят. А покалечить или убить мы всегда успеем. Как вы, Марк Львович?

– Все отлично, Менелай Феоктистович. Вот только на секунду сознание потерял, видимо не выспался, так-то привык позже вставать, видимо спазм сосудов случился.

– Приятно. Приятно встретить образованного человека, – Менелай жестом руки показал Прошке на выход, того как ветром сдуло. – Вот только не секунда прошла, уже второй час. Но это ничего, времени у нас много, садитесь.

Я взгромоздился на стул, человечек обошел стол и остался стоять.

– Странные дела у нас творятся, Марк Львович. Вдруг из ниоткуда появляется человечек, вроде бы не знатный с виду, но и не крестьянин. И не воин. Мозолей на руках нет, к физическому труду непривычен, одно слово – колдун. Не гений, но и не тупица. И есть у него прелюбопытная способность – уж очень хорошо колдовские линии видит, даже такие, что магический прибор засечь не может. Но это ладно, такое у многих случается, кто-то хуже видит, кто-то лучше. Я вот вообще в очках хожу, как думаете, почему?

– Для солидности, – предположил я.

– В точку. Зрение-то исправить любой лекарь одаренный может. А вот колдовское зрение – тут нет, выкуси. Врожденное это. Передается только по отцовской линии, так что вы завидный жених, как узнают тут местные кумушки, сразу с невестами к вам в очередь выстроятся, дар-то редкий. И ладно бы только это, так еще у этого очень молодого человека обнаруживается другая способность – разум он свой блокирует. И пусть бы с помощью закладки какой или амулета, так ведь нет – осознанно, да так, что я, не самый последний разумник, продавить этот блок не смог. Объяснить не изволите?

– Так тоже врожденное, – пожал я плечами. – От прадеда моего, Сергея Олеговича Травина. Он известным разумником был, вот мне и передалось. Говорят, я вообще на него похож, как две капли воды. Одно лицо. Не отличить.

И перстень родовой выставил напоказ.

– Ну да, ну да, – человечек стоял, покачиваясь с пятки на носок, и всем своим видом показывал, что он мне верит. Как родному.