– Какая редкость для Лос-Анджелеса: пять человек за одним столом без колебаний вгрызаются в пиццу с сыром, двумя видами мяса и глютеном.

Ник подняла свой почти пустой бокал:

– За новых друзей и глютен!

Все чокнулись и продолжили запихивать пиццу в рот.

– Погоди-ка, – Ник посмотрела на Карлоса и попыталась что-то сказать, но остановилась, чтобы прожевать. – Несколько минут назад ты упомянул, что являешься экспертом по детям, так?

Его сестра только покачала головой:

– Братишка… Вечная мания величия.

У него появилась возможность произвести впечатление на трех привлекательных женщин своими учеными степенями и знаниями – неужели же его сестра не может хотя бы сделать вид, что старается ему в этом помочь?

– Вообще-то я педиатр, но, честно говоря, последнее время мало общаюсь с детьми. Я заместитель директора клиники для подростков в Медицинском центре Ист-Сайда.

– О. – Ник отложила пиццу и потянулась за салфеткой. – Ты, оказывается, врач.

Странно. Раньше ни одна женщина не реагировала так, когда он говорил, что работает врачом. Как будто унюхала что-то испорченное.

– О-о-о, так ты привела нам доктора? – Кортни ткнула в Ник пальцем.

Ник посмотрела на Дану и закатила глаза.

– Доктор, – сказала Кортни, по-видимому обращаясь ко всем присутствующим в целом, – это вполне нормальная работа. Я и не думала, что в Лос-Анджелесе они еще есть. Здесь все в основном журналисты, фокусники, модели, актеры, кондитеры, выгуливальщики собак, пиарщики, продавцы в магазине соков и тому подобная ерунда.

– Ну, а чем вы занимаетесь? – спросил Карлос Ник и ее подруг.

– Журналист, – ответила Ник.

– Кондитер, – ответила Кортни.

– Актриса, – ответила Дана.

Карлос с Анджелой рассмеялись, но три их новых знакомых даже не улыбнулись.

– Ой, погодите-ка. Вы серьезно?

Ник кивнула и пригубила остатки из своего стакана.

– Это правда. Мы – настоящая карикатура на Лос-Анджелес, сидящая прямо перед тобой. – Она повернулась к Анджеле: – А как насчет тебя? Ты тоже наверняка работаешь кем-нибудь нормальным, например учителем, социальным работником или бухгалтером.

– Занимаюсь маркетингом для одной студии, – ответила Энджи. – Я тоже карикатура. Конечно, сначала я получила степень магистра, так что вполне могла устроиться на нормальную работу, но нет – в итоге я все-таки пошла по лос-анджелесскому стереотипу.

– А что именно ты пишешь? – поинтересовался Карлос у Ник.

– В основном о развлечениях и знаменитостях, иногда – новости.

– А как насчет Фишера? – Карлос не смог удержаться от вопроса. – Тоже один из стереотипов Лос-Анджелеса? Или он – адвокат, трейдер или кто-то в этом роде?

Ник покачала головой:

– Актер! Я должна была догадаться! Нельзя встречаться с актерами, а иначе тебе сделают предложение на публике с гребаным кольцом принцессы. – Она откусила еще кусочек пиццы и проглотила: – Прости, Дана. Без обид.

– Никаких обид, – заверила та.

Ник вздохнула:

– Кстати, о Фишере… Он прислал мне несколько сообщений после того, как ушел со стадиона. Я мельком видела одно из них, и… там ничего хорошего. Наверное, мне нужно прочитать остальные?

А, так вот на что она смотрела в машине, когда ее лицо внезапно так изменилось. Вряд ли ей приятно будет говорить об этом при посторонних. Карлос поймал взгляд Анджелы, и она кивнула.

– Дамы, нам с сестрой пора уходить. У нас семейное мероприятие, на которое мы обязательно должны попасть, нельзя опаздывать.

– О! – Ник подняла глаза. Ему показалось, или ее лицо вытянулось? – Если вам нужно уходить, я понимаю. Ребята, даже не знаю, как мне вас отблагодарить за то, что произошло сегодня. Вы спасли меня в один из самых странных дней в моей жизни.

Анджела встала, и женщины последовали за ней, выбираясь из кабинки.

– Нам было приятно, – сказала она.

Ник обняла Энджи и прошептала ей что-то на ухо, что заставило сестру Карлоса рассмеяться. Затем подошла к нему.

– Карлос, большое тебе спасибо. – Она крепко обняла его и поцеловала в щеку. Он чуть не поцеловал ее в ответ, но вовремя остановился. Наверное, на сегодня с нее достаточно мужчин.

– Рад, что мы смогли помочь.

Дана и Кортни тоже обняли его.

– Спасибо, что позаботился о нашей девочке до ее воссоединения с нами. Ты герой дня, – сказала Дана.

Они с Энджи оставили Ник и ее подруг обсуждать сообщения, что, как Карлосу было известно, обожают делать женщины.

* * *

– Как мило с его стороны! Уйти именно сейчас, – сказала Дана, после того как они втроем вернулись в кабинку.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила Ник, потянувшись за еще одним куском пиццы. – Они ведь сказали, что у них семейные дела.

Подруга закатила глаза.

– Конечно, сказали. Он хотел, чтобы ты спокойно могла прочитать нам сообщения Фишера, поэтому придумал предлог, чтобы уйти. – Она сделала глоток: – Я нечасто говорю это о мужчинах, но он мне понравился.

Кортни кивнула.

– И мне тоже. Знаешь, что я думаю?

О боже. Всякий раз, когда Кортни задает этот вопрос, она собирается сказать либо что-то великое, либо что-то ужасное. Иногда и то и другое.

Ник положила подбородок на руку и закрыла глаза:

– И что же ты думаешь?

– Я думаю, что Карлос может стать для тебя реабилитацией после разрыва.

Что ж, на этот раз, видимо, настал черед ужасного.

– Дана, вразуми ее, пожалуйста. – Ник перевела взгляд с одной подруги на другую. – Во-первых, мы с Фишером расстались примерно два часа назад. Во-вторых, Карлос кажется очень милым парнем, но он ведь врач.

Дана непонимающе взглянула на нее.

– И что?

Да что с ними не так?

– А то. Джастин был врачом, не забыла?

Дана и Кортни посмотрели друг на друга, затем снова на нее.

– Да, Джастин был врачом, – сказала Дана голосом, исполненным терпения. Ник ненавидела его. – Это не значит, что все врачи – придурки.

Она не это имела в виду, и подруги это знают.

Ну ладно. Примерно это. Но все же.

– Джастин был хирургом. – Кортни сделала глоток и со стуком поставила пустой бокал на стол. – Это совсем не то, что педиатр.

Невелика разница. Она не встречалась и не разговаривала с Джастином много лет, но слишком хорошо помнила и его самого, и его комплекс бога.

– Кроме того, – добавила Кортни, – Карлос такой знойный! Я бы и сама им занялась, но он весь вечер пялился на тебя.

Ник закатила глаза и осушила свой стакан.

– Неправда.

– Да ладно тебе, – протянула Дана. – Даже я считаю его сексуальным, притом что я-то лесбиянка.

Ник покачала головой.

– С этим утверждением я не спорю. Конечно, он секси – видели его мускулистые руки? Я имела в виду: неправда, что он пялился на меня весь вечер.

Кортни и Дана переглянулись и рассмеялись. Смысла спорить с ними по этому поводу не было. Тем более что она даже не вполне уверена в своей правоте.

– Можешь попытать счастья с Карлосом, если хочешь, – разрешила Ник, обращаясь к Кортни. – Я даю обет безбрачия. На данном этапе жизни мужчины мне явно противопоказаны.

Дана и Кортни разразились смехом.

– Нет, правда, девчонки. Я серьезно!

Они уронили головы на стол. Кортни, похоже, уткнулась лицом в кусок пиццы. И, судя по всему, даже не заметила этого, поскольку обе все еще хохотали.

– Я не шучу! Мне нужен перерыв. Любой, кто окажется на гигантском экране с парнем, стоящим на коленях с кольцом принцессы в руке, захочет пересмотреть свою жизнь, не так ли?

Кортни села, у нее в челке застрял кусочек пеперони. И с учетом их поведения Ник не собиралась сообщать ей об этом.

Дана проглотила остатки своего напитка и махнула Питу, чтобы он принес еще.

– И кувшин воды, пожалуйста, – попросила Ник. – Я хочу быть в состоянии хотя бы немного функционировать завтра.

Как только он ушел, Дана повернулась к ней:

– Если мы скажем, что верим в твой обет безбрачия, то сможем уже наконец приступить к сообщениям Фишера?

– Мы верим тебе, мы верим тебе, – приговаривала Кортни, пеперони подпрыгивало вверх и вниз, когда она кивала головой.

На самом деле они не верили – Ник понимала это, – но сейчас в препирательствах толку не было. Они еще увидят. Она забрала свой телефон у Кортни:

– Вот. – Ник разблокировала трубку и толкнула ее через стол. – После того, что я видела одним глазом, не знаю, хочу ли читать остальное.

Дана взяла мобильник, Кортни заглянула ей через плечо, а Ник смотрела на их лица, когда они листали сообщения. Примерно через две секунды там отразилось желание убивать.

– Так плохо, да? – спросила она.

Глаза Кортни, уставившейся на телефон, сузились. О нет, это даже хуже, чем она думала.

– Ладно. Что там?

Дана прочистила горло. Слава богу, ни одна не предложила удалить сообщения. Ее подруги слишком хорошо ее знали.

– «Ты гребаная сука, не могу поверить, что ты так поступила со мной в мой день рождения». Это было первое, – сказала подруга.

– «Не могу поверить, что ты такая дура. Я был лучшим, что когда-либо с тобой случалось». – Дана оторвала взгляд от телефона. Ник кивнула ей, чтобы она продолжала. – «Ты такая – это слово я пропущу, – друзья предупреждали меня насчет тебя. Я единственный видел в тебе потенциал. Тебе со мной повезло, у тебя больше никогда не будет такого шанса». И еще: «Никто другой никогда не полюбит такую бесчувственную суку, как ты».

Что ж, по крайней мере, больше нет необходимости терзаться чувством вины за то, что она причинила ему боль.

– Вот и я не хочу, чтобы кто-то еще когда-нибудь полюбил эту «бесчувственную суку». Когда мужчина говорит «я люблю тебя», всегда происходит что-то ужасное. Сначала это сказал Джастин, который потом попытался разрушить мою карьеру, теперь это сказал Фишер, меня показали на большом экране, и вот он уже строчит мне оскорбления. Если это и есть любовь, то нет, спасибо.

Дана глотнула из бокала и продолжила читать:

– «Ты умрешь в одиночестве, а могла бы быть моей принцессой». После слова «принцесса» пять восклицательных знаков. К твоему сведению.

Это хотя бы заставило ее рассмеяться. Хвала господу за лишние восклицательные знаки.

– Оʼкей, а вот и гвоздь нашей программы. – Дана пододвинула к ней телефон, и Ник посмотрела на картинку, открытую во весь экран: Фишер в кепке «Доджерс», надетой задом наперед, средний палец поднят в воздух, на нем обручальное кольцо принцессы.

– БОЖЕ МОЙ!

Дана и Кортни взорвались смехом. Голова Кортни тряслась так сильно, что пеперони наконец упало на стол, но она даже не заметила. Ник смеялась так, что у нее слезы потекли из глаз. Они рухнули на подушки кабинки и хохотали так громко, что даже крутые парни в конце бара обернулись и уставились на них.

– Это что, какая-то ШУТКА? Коллективная галлюцинация? Что Пит добавил в наши напитки? Фишер возомнил себя гребаным рэпером Ванилла Айс?

– Ну что ж. – Ник едва сумела перестать смеяться и потянулась за стаканом, который точно будет последним: – Я уже чувствую себя лучше.

Глава третья

В понедельник утром Ник уставилась на свой ноутбук с другого конца комнаты. Он постоянно пиликал новыми сообщениями. Она выключила звук, пересела на диван, но знала, что от этого ничего не изменилось. Прошло почти сорок восемь часов с момента кошмарного предложения, и она получала сотни сообщений в режиме нон-стоп из всех возможных источников. Когда она проснулась накануне, у нее было так много уведомлений, что она подумала, не сломался ли телефон.

Оказалось, запись с ее участием показали по спортивному каналу в субботу вечером. А потом еще раз в воскресенье. Она понятия не имела, что так много ее знакомых регулярно смотрят этот канал.