Холмс, быстро положив ладонь на ее худенькие плечи, прижал ее в кресле, не давая подняться.

– Они оба мертвы – горячо добавила она, снова попытавшись встать и снова – безуспешно. И в этот миг я невольно позавидовал моему другу – ну почему же мне не пришла в голову такая простая мысль, и сейчас бы я уверенно держал свою руку на ее плече!

И когда она снова попыталась встать, я тут же положил руку на другое ее плечо, невольно задержав при этом дыхание и покраснев.

– Успокойтесь, – тихо промолвил Холмс. – И объясните свои слова.

Я в это время неотрывно смотрел на мисс Мюррей. Почему-то – непонятно почему – не мог оторваться от ее лица.

И прекрасно видел, как дрожали ее веки, ресницы, губы. И на все это мое сердце отвечало своими искренне сочувствующими толчками. И я понял, что я просто схожу с ума.

Но и это понятие тем не менее не смогло меня заставить отвести взгляд от мисс Мюррей. Я был просто не в силах совладать с собой.

– Они лежали там, в запертой комнате! – сдавленно выдохнула Кора, попеременно глядя на нас распахнутыми глазами затравленной лани.

Вдруг она схватила мою руку, впилась в нее обеими руками и умоляюще подняла на меня глаза:

– О, мистер Холмс, я так на вас надеюсь! Только вы можете мне помочь. Вы и ваш друг, мистер доктор Ватсон!

Сердце мое забилось еще сильнее. Вот оно, оказывается, как выглядит счастье! Я заволновался, словно школьник, забыв про трагичность ситуации.

При этом невольно покосился на Холмса и с удивлением заметил, что тот недовольно поморщился от ее слов. Я же, как доктор, прекрасно понимал, что мой пациент просто пока что плохо соображал и ориентировался в пространстве.

– Но ведь вы сами только что сказали, что полковник Уорбертон мертв, – слегка сжимая ее руку, пробормотал я, видя, что мой друг молчит, а сказать что-то все-таки необходимо. – Чем мы сможем вам помочь?

Она побледнела еще сильнее.

– Как вы не понимаете! – взволнованно воскликнула она, ее грудь стала при этом слишком уж учащенно вздыматься, невольно приковав к себе мое внимание. – Ведь тень падет на ее доброе имя! – еле слышно добавила Кора сквозь бледные сжатые губы, глядя куда-то в пол. – И на доброе имя ее мужа. Боюсь только – затея эта безнадежна!

– Безнадежных ситуаций не бывает, мисс Мюррей, – утешил ее я и решительно повернулся к своему другу. – Что ты собираешься предпринять, Шерлок? – требовательно и даже как-то чересчур жестко произнес я.

– Мой гонорар вам известен? – осторожно, словно боясь вспугнуть удачу, поинтересовался Холмс, и я в легком недоумении посмотрел на него, так как и сам не знал его гонорар.

Но мой друг оставался невозмутим.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Сто фунтов, – еще тише произнес Холмс, невольно побледнев.

Я было вскинулся глазами, пристально глядя на Холмса. Но он спокойно кивнул мне ресницами – мол, все будет хорошо, и это дело он не выпустит их своих рук.

А я вдруг расстроился, но и обнадежился одновременно. С одной стороны – тут же разрешится наш квартирный вопрос и не надо будет больше переживать по этому поводу, а с другой стороны – такой красавице хочется помогать бескорыстно, и даже наоборот – отдать все, что у тебя есть, лишь бы ей помочь и заслужить ее один быстрый мимолетный благодарный взгляд. И я, не зная, как правильно поступить, покраснел от мелкой мыслишки, что я в этой ситуации – за деньги.

– Каждая работа должна оплачиваться, – снова тихо произнес мой друг. – Вы согласны со мной?

И девушка обессиленно кивнула.

3

– Ну а в настоящее время мы предпримем следующее. – Он пристально посмотрел на Кору Мюррей. – Во-первых, вам, мисс, необходимо успокоиться, чтобы вы могли уже более вразумительно рассказать все, что случилось. И поэтому мы первым делом обстоятельно позавтракаем. Чтобы взять себя в руки и влить в себя дополнительные силы.

Я в удивлении приподнял брови, но Холмс сделал вид, что этого не заметил и внимательно посмотрел на свои карманные часы.

– Осталось еще пол-минуты. – ни к кому не обращаясь, задумчиво пробормотал он.

И только Холмс хлопнул крышкой, как в гостиной появилась миссис Хадсон с подносом в руках.

– Завтрак, джентльмены, – степенно произнесла она, уверенно направляясь к обеденному столу.

– Приношу за нас с Ватсоном глубочайшее извинение, но нам требуется еще один прибор, – немного смущаясь, но тем не менее стараясь говорить уверенно, произнес Холмс.

– Я это уже учла, – спокойно ответила наша хозяйка. – Я принесла три прибора. Потом принесу третий стул.

Она неторопливо поставила поднос на край стола и, аккуратно расстелив белоснежные салфетки, принялась неспешно расставлять приборы. Мы с Холмсом какое-то время растерянно смотрели на нашу хозяйку. При этом я все еще держал нашу посетительницу за руку и, честно говоря, это доставляло мне почему-то огромное удовольствие. Я был согласен вообще не выпускать ее руки из своей – так мне было хорошо! Но и одновременно стыдно – ведь она-то была в шоке, она потеряла близких людей, и я, получается, просто пользуюсь моментом! А это – низко и подло! Но держать ее за руку было так приятно! И я разрывался на части.

– Миссис Хадсон, – наконец выдавил из себя мой друг, – вы – чудо! Вам бы работать в министерстве!

Она только равнодушно кивнула. Закончив расставлять приборы, миссис Хадсон повернулась к нам.

– Прошу к столу, – степенно произнесла наша хозяйка, пряча поднос себе подмышку. – Я сейчас принесу стул.

И, не глядя ни на кого из нас, она также степенно удалилась.

Холмс тут же пристально посмотрел на мисс Мюррей.

– Ну что ж, приступим, – решительно предложил он, подходя к столу и останавливаясь у своего стула (естественно, у каждого из нас был свой любимый стул). – Вам это необходимо. – Он снова поглядел на мисс Мюррей, как бы приглашая ее к стулу, на спинку которого он положил руку, и сердце мое недовольно сжалось, коря себя за глупость – мне первому надо было проявить подобную инициативу!

Я замер, стараясь унять свои эмоции. Что за глупости, в конце концов?! Каждый может предложить мисс Мюрей стул, в этом нет ничего зазорного! Отчего тогда я вдруг так расстроился?

И я не находил ответа.

Девушка, сжавшись в кресле, замерла в растерянности. Такое впечатление, что она даже не слышала Холмса.

И, даже не поняв, что произошло, я, вопреки этикету, как-то странно, по-гусарски, решительно подхватил ее под локоток (и от этого прикосновения все мое тело покрылось приятным ознобом). Потянул ее руку, тем самым принудив ее встать, тут же, опять почему-то – по-гусарски – решительно помог ей приподняться. и еще более решительно подвел к столу.

– Присаживайтесь, – тихо, но настойчиво произнес я, предлагая «свой» стул, и эта прекрасная леди, с внешностью и повадками принцессы, покорно приблизилась к нему. Согласно этикету она слегка зависла над ним, изогнувшись и придерживая юбки, и я, вдруг сильно вспотев, аккуратно придвинул этот чертов седалищный предмет, словно только что совершил с ней интимный контакт.

И от этой мысли, и глядя как ее бедра опускаются на стул, на котором недавно сидел я, я вспотел еще больше, почему-то представив, да и, что говоря, невольно почувствовав, как она на самом деле садится мне на колени!

А тут и миссис Хадсон со своей половины принесла третий стул.

Мы сели. Холмс – на свое излюбленное место, а я – на новый стул.

Шерлок первым взял нож и вилку и решительно разрезал яичницу с беконом на три части. Потом он завладел деревянной лопаточкой и также решительно, даже не спрашивая нас с Корой, разложил в наши тарелки.

Потом Холмс все-также решительно снова взял вилку и нож и уверенно принялся за свой бекон с яичницей. Я тоже взялся за нож, но почему-то неуверенно – я неотрывно, украдкой смотрел на нашу посетительницу и никак не мог от нее оторваться – наша очаровательная посетительница какое-то время бессмысленно разглядывала содержимое своей тарелки, а потом вдруг отодвинула ее от себя и потянулась за кексом. И этот ее жест, такой казалось бы простой, тем не менее снова заставил забиться мое поглупевшее сердце.

Завтрак протекал в полной тишине. Мы с Холмсом неторопливо поглощали бекон с яичницей, еще более неторопливо орудуя ножом и вилкой, а мисс Мюррей расстроенно грызла свежую, еще горячую булочку, забыв намазать ее маслом.

И я смотрел, как приоткрываются ее вишневые губы, как белые ровные зубки осторожно откусывают маленький кусочек ароматной сдобы, как эти губы смыкаются, и девушка начинает медленно пережевывать пищу, соблазнительно двигая при этом своими очаровательными скулками, что руки мои дрожали в буквальном смысле, и я млел, как гимназист, начитавшись перед сном книжек про любовь.

Впрочем, во время всей этой процедуры мы с Холмсом то и дело многозначительно переглядывались. Наверное, она нам заплатит приличную сумму, – говорил мой взгляд. Смотри, как она одета! – повел я в сторону девушки глазами. Холмс только покачал головой. Оплата ведь не зависит от стоимости одежды, – мысленно отвечал он мне. – И если дело пустяковое, то он и возьмёт сущие пустяки – все должно быть по-честному.

В это время она, наконец-то, несмело взяла маленький кекс. Причём ее пушистые длинные ресницы странно затрепетали, вдруг заставив меня забыть про завтрак.

Я почему-то уже совсем по-другому стал смотреть на нашу посетительницу. А почему – я никак не мог понять. Но ее лицо, ее глаза вдруг снова намертво приковали мое внимание. Я снова, не отрываясь, смотрел, как она медленно подносит кекс ко рту, как медленно раскрывает свои пухлые вишневые губы, открывая ровный ряд бело-жемчужных зубов. И то, как эти зубки мягко вошли в кекс, вдруг привело меня в сильнейший трепет!

Что-то внутри меня вдруг сильно задрожал, я неожиданно заволновался, сначала взмок, вспотел, потом вдруг мне стало холодно. И при всем этом я почему-то никак не мог оторвать взгляд от ее лица. От ее мягких пухлых губ. От ее ресниц. Ямочек на щеках…

Наконец меня в очередной раз бросило в жар, я опять вспотел, и мой друг громко кашлянул, причем – несколько раз.

Я, конечно, сразу же понял, что Шерлок заметил глупость моего поведения и дал мне об этом знать, чтобы я не зашел слишком далеко. Оторвавшись от наваждения, я невольно покраснел, быстро кинув виновато-благодарственный взгляд Холмсу, и очень надеясь, что мисс Мюрей не видела моего поведения.

И я поспешно припал к чашке с чаем и выпил его весь в два глотка.

– Ну что ж, – услышал я как бы издалека голос Холмса – кровь в моей голове учащенно билась и кроме ресниц и губ мисс Мюрей я больше не мог воспринимать ничего другого. – С завтраком покончено. Все успокоились и взяли себя в руки, – добавил он, многозначительно глядя на меня и слегка повышая голос. – И теперь можно приступить к делу.

4

Мы перешли к камину. Причем я постарался усадить мисс Мюррей в свое кресло, а для себя пододвинул стул от обеденного стола. К своему стыду – мне почему-то очень сильно захотелось сесть именно на стул, на котором она только что сидела.

– Ну а теперь, мисс Мюррей, расскажите все по порядку, – предложил Холмс. – И как можно обстоятельнее. И, пожалуйста, не торопитесь.

Девушка побледнела, явно снова начиная возвращаться мыслями к кровавым событиям и снова увидела перед собой всю эту ужасную сцену.

Она молчала, явно собираясь с мыслями и с силами.

– Расскажите, что все-таки случилось, – мягко подтолкнув, проговорил Холмс, заметив ее состояние. – И начните, пожалуйста, с самого начала.

Мисс Мюррей кивнула, почему-то расстроенно посмотрев на Холмса, а потом – на меня. И тут же моя спина сама собой выпрямилась, и я ей ободряюще кивнул.