Когда он услышал слово «проблема», остальные слова сложились в какую-то бессмыслицу. Не задав больше никаких вопросов, он удостоверился, что у него в мобильнике есть адрес Холли, и велел ей ничего не предпринимать. Он натянул баскетбольные шорты и футболку, сел в свой черный внедорожник и внес в навигатор ее адрес. Только когда он проехал через полгорода, до него дошло, что он даже не узнал, что случилось. Если уж она позвонила ему, тем более среди ночи, значит, у нее что-то срочное. Она ранена? Ей грозит опасность? Ее ограбили или на нее напали? С каждым вопросом Логан давил на педаль газа все сильнее. Сломя голову он несся по тихим улицам, и по мере роста показаний спидометра росла его тревога. Механический голос навигатора велел повернуть на ее улицу. Даже в темноте он заметил, как изменился пейзаж. Вдоль улицы росли деревья, ухоженные пригорки венчали огромные дома. Номер ее дома высветился на вывеске у почтового ящика как раз, когда навигатор велел ему свернуть на длинную подъездную дорожку. Подстриженная лужайка тянулась до довольно внушительного усовершенствованного дома в колониальном стиле. Перед круговым проездом стоял белый спортивный «БМВ»-кабриолет. Он снова сверился с адресом. Девушка полна сюрпризов – дальше некуда. Когда он остановил машину рядом с ее автомобилем, она открыла входную дверь и на вид оказалась цела и невредима, одетая в свои обычные спортивные брюки и ветхую футболку, вот только пушистых розовых тапочек он раньше не видел. Она вышла к нему.

– Холли. Что происходит? С тобой все в порядке? – Он быстро вышел из машины и поспешил к ней, точно не зная, что имеет в виду: кризисную ситуацию или внезапно ставший очевидным факт, что она совсем не бедная вдова.

– Со мной все в порядке. И я очень извиняюсь, Логан, что потревожила тебя. Тебе необязательно было приезжать. Мы могли и по телефону разобраться. Заходи, пожалуйста.

Они прошли через просторную прихожую, во всем доме горел свет. Когда они дошли до кухни, она с отвращением выдохнула и оперлась руками о кухонный остров из гранита.

– Происходит вот что.

Стараясь не встречаться с ним взглядом, она опустилась на стул. Логан взглянул на стол и поморщился. Там, рядом с тщательно исписанной тетрадью, служившей ей дневником питания, и вазой с фруктами, как напоказ лежали пирог с кокосовыми сливками «Sara Lee», коробка «Твинки», двухлитровая бутыль кока-колы, пакеты двух видов чипсов «Lay’s»: со вкусом сметаны и со вкусом лука, драже «M&M’s» и пол-литровое ведерко мороженого «Ben & Jerry’s». Она позвонила среди ночи из-за того, что была на грани запойного обжорства? Он еще не решил, что бесило его больше: то, что он выступает в роли пищевой полиции, или до боли очевидный факт, что она, пожалуй, могла бы платить за его услуги полную цену. Ей нужна его помощь? Она ее получит.

– Надевай кроссовки, – резко приказал он и, пока она выполняла инструкцию, начал систематически возвращать содержимое кухонного острова в морозильник и разные кухонные шкафы.

Логан вывел Холли на улицу, и они быстро пошли по подъездной дорожке. Оба молчали. Помимо их шагов слышно было только, как сверчки заводили свои характерные для конца лета песни, которые скоро будут последними в этом сезоне. Логан пустился трусцой, выбирая, где только можно, дорожки в горку. Холли должна была прилагать немало усилий, чтобы не отставать. Минут двадцать она пыталась на каждый его длинный шаг выдавать два своих коротких, но потом резко остановилась.

– Хватит, дядя. Твоя взяла. – Она замедлила движение до шага, он последовал ее примеру.

Логан был в ярости, но признаваться в этом не собирался. Он хотел ответов, но не был даже уверен, какие вопросы нужно задать. Он понял, что не в курсе дел. Понял, что его использовали, однако не мог припомнить, чтобы ему врали. Как можно было так сглупить? Она сказала, что живет в Энглвуд-Клиффс, районе, кичившемся своими эксклюзивными многомиллионными дворцами. Он что, думал, что она живет в картонной коробке перед одним из них? Из-за ее помятого вида и нежелания делиться о себе любой информацией он предположил, что она без гроша в кармане. Он по-детски утешился лишь одним: Холли пыхтела как паровоз, а у него даже не сбилось дыхание.

– Правда, Холли, что происходит? – решительно спросил он. – Кто ты?

– В каком смысле? Мне грозила серьезная опасность – я могла все это дерьмо съесть. – Она попыталась сделать вдох и невольно не содрогнуться. – Думаешь, я шучу? Ведь ты хотел бы, чтобы я позвонила, решив, например, всадить себе пулю в голову?

Ее слова застали Логана врасплох, он больше не думал об окружающей ее тайне и даже остановился. Она говорила совершенно серьезно. Неужели она после четырех месяцев такого упорного труда могла бы съесть все это в один присест?

– Ты и вправду съела бы весь этот мусор? За один раз? – Он даже не пытался скрыть ни своего ужаса, ни злости. Зачем ей с таким рвением вставать на пути своих собственных достижений? Уперев руки в бока, он принялся ее отчитывать: – Что могло заставить тебя пойти на такое, да еще среди ночи?

Даже при свете одной лишь луны он видел, как ее глаза остекленели и, когда она подняла на него взгляд, в них отразились блики.

– Шкафы разбирала. – Она сделала попытку сдобрить свои слова грустной полуулыбкой, но тщетно.

Логан сразу все понял. Сердце бухнуло. Она собирала оставшиеся от мужа вещи.

– Просто подумала, что, видимо, время пришло, – с тоской добавила она. Возможно, ошиблась.

Оставив прежнюю суровость, Логан обратился к своей профессиональной экспертизе.

– Может быть, оно пришло и тебе просто надо принять этот вызов. У тебя разыгрались эндорфины, и тебе сейчас, похоже, хочется скорее тошнить, чем есть. Я могу ненадолго остаться, помочь тебе со шкафами.

Холли улыбнулась, и даже темнота не скрыла ее искренности.

– Я почти закончила. Остались отдельные вещи. То, что я просто не могу выбросить. – Улыбка постепенно угасла.

– Ладно тебе. Давай с этим покончим, – сказал Логан, изо всех сил стараясь подбодрить ее. Они расслабленно шли к дому. Он вслед за ней поднялся по лестнице и прошел по коридору к ее спальне.

Заглянув в соседнюю комнату, он резко остановился.

– Холли! А что с этой комнатой?

Она не была похожа ни на одну из остальных. Почти пустая, какая-то санитарная и даже стерильная. Гладкие белые стены, голый деревянный пол и ничего, кроме больничной койки и кое-какого медицинского оборудования. Здесь были задвинутые в угол и аккуратно обмотанные проводами кислородные баллоны и мониторы. На койке не было ничего, кроме матраса, плоско лежавшего внутри раздвижной рамы с хромированными доходящими до середины перекладинами по бокам. Он вошел в комнату и сразу же ощутил ее священность. На одной стене – той, что была напротив окон без штор, висело единственное украшение этой комнаты. Это было огромное фото гор в раме: на вершинах лежал снег, у подножия было прохладное озеро, в котором они отражались, как в зеркале. Небо на заднем плане было идеально голубым, не считая плывущих вдали пушистых белых облачков. Фотография занимала почти всю стену. Сердце у Логана сжалось. Было ли фото последним, что видел ее муж перед смертью? Он взглянул на стоящую в дверях Холли.

– Очень красивая фотография, – уныло заметил он.

– Правда? – со своего места за порогом откликнулась Холли. Она не входила в эту комнату почти год. После похорон, когда все вернулись к обычной жизни, она проводила здесь целые дни. Сидела на арендованной больничной койке и думала: Здесь Брюс провел последние дни и часы. Конечно, его дух задержался здесь, свободный от оков боли, говорила она себе, даже если ненадолго, только чтобы дать ей нужное направление. Не отвечая на звонки из хосписа, чтобы организовать вывоз, она продолжала платить за аренду всего находившегося в комнате оборудования и ждала знака, указавшего бы ей, что делать дальше. Из дней складывались недели, из недель – месяцы. Указаний так и не было, чувство безысходности росло, и она вышла из комнаты прямо в состояние отчаяния. Но дверь ее не закрывала, на всякий случай. Появление в комнате Логана одновременно поразило и встревожило ее. Позитивная жизненная сила в ее высшем проявлении стояла посреди комнаты смерти.

– Холли, – прерывая ее мысли, мягко обратился к ней Логан, – может быть, тебе лучше сдать эти вещи на хранение?

– Они не мои, – без всяких эмоций ответила она.

– Их тоже завтра приедут забирать?

– Нет.

– А ты бы хотела, чтобы их забрали? – Голос его звучал успокаивающе, в глазах было сострадание.

Холли хватило одного взгляда на Логана, чтобы понять, какого ответа он от нее ждет. Она молча и, не меняя выражения лица, кивнула.

– У тебя есть какие-нибудь инструменты? – спросил он тем же успокаивающим тоном.

– Инструменты? – не поняла она.

– Ну, отвертки, гаечные ключи и тому подобное?

– В гараже, в коробке, – сказала она, стоя в дверях. Логан пересек комнату, взял в каждую руку по монитору и подошел к Холли.

– Пошли за инструментами, – по-деловому сказал он. – Эту койку ни за что отсюда не вынести, если не снять перекладины и ножки. Не хватало еще, чтобы парочка придурков царапали твои деревянные полы и натыкались на стены. Мы сложим все внизу, в одном месте, готовое к вывозу.

Забрав у него один из мониторов, она спустилась вниз, он за ней. Они поставили мониторы в столовой, и она повела его в гараж. Он непринужденно болтал, она не слышала ни слова. Чтобы подтвердить, что она его слушала, ей пришлось бы отвечать. Она не могла отвечать разборчиво, а была на грани словесного бреда. Она решила быть хладнокровной и сосредоточенной и не причинять ему дополнительных беспокойств. Она уже и так постаралась. Его, казалось, не волновала ее отрешенность. Он не выражал неодобрения по поводу того, что она фактически больше года откладывала это жуткое мероприятие. Он взял коробку с инструментами, она взяла пакет с гайками, шайбами и болтами, и они поднялись в дом.

– С этим я справлюсь один, – сказал он, прежде чем вернуться в комнату, – если хочешь, можешь закончить где-нибудь еще.

На ее лице отразилось облегчение. Он это понимал. Он будто бы чувствовал, как она страдает. Она молча кивнула и скрылась в своей комнате – там было безопасно. Ее ждала пустая коробка, и она принялась автоматически складывать туда личные вещи Брюса. Начала она с ванной, с его туалетных принадлежностей, среди которых были электрическая бритва, дезодорант, одеколон, которым по ее настоянию он иногда пользовался. Она собрала пузырьки с лекарствами, многие еще полные, мысленно отметив, что их нужно будет утилизировать, как положено. Холли вытащила его зубную щетку из стакана, где она лежала вместе с ее собственной. Она взглянула на свою щетку, теперь одинокую в этом стакане, и сглотнула ком в горле. Теперь все казалось окончательным. Неужели зубная щетка, которой не пользовались почти два года, могла создать такую пустоту? Холли поскорее вышла из ванной.

Было слышно, как неподалеку трудился Логан. Бряцали металлические части разбиравшейся койки. Периодически он кряхтел, стараясь открутить строптивые гайки и болты.