После смены четырех блюд наконец-то наступило время для первого танца новобрачных. Данте подвел меня к танцполу и притянул к своей груди. Я улыбнулась ему. Сильный и теплый, он к тому же был хорошим танцором. От него вкусно пахло летним бризом и еще чем-то очень мужским. Я с нетерпением ждала того момента, когда окажусь с ним в одной постели, чтобы увидеть, что скрывается под тканью своего дорогущего костюма. Будь мы одни, я положила бы голову ему на плечо, но все пялились на нас, а мне показалось, что Данте не нравится демонстрировать эмоции на публике.

Конечно, нашим гостям не было никакого дела до этого. Вскоре они начали вопить: «Горько! Горько!»

Данте взглянул на меня сверху-вниз, вопросительно приподняв бровь.

– Мы выполним их желания или проигнорируем их?

– Думаю, выполним.

Мне, по крайне мере, очень-очень хотелось этого.

Данте сильнее притиснул меня к себе и крепко прижался своими губами к моим. Он не отрывал от меня своих голубых глаз, и на мгновение, я увидела в них что-то вроде теплоты. Но затем гости тоже начали танцевать, и наш поцелуй закончился. Вскоре после этого Фиоре Кавалларо пригласил меня на танец, а Данте должен был пригласить свою мать. Я улыбнулась своему свекру, не зная, как вести себя с ним. В нем присутствовала та же холодная отчужденность, что и в Данте.

– Мы с женой надеялись, что Данте выберет какую-нибудь девушку из тех, кто еще не был замужем.

Я с трудом смогла удержать улыбку. Ни за что на свете я не хотела, чтобы кто-то из гостей понял, что Фиоре сказал мне что-то неприятно.

– Понимаю, – спокойно ответила я.

– Но его доводы убедили нас. Наследник нужен Данте в ближайшее время, и будет лучше, если матерью для наших внуков станет женщина постарше.

Я кивнула. Я ненавидела их холодную логику каждой клеточкой своего естества. Но высказать это ему в лицо не могла.

– Не хочу показаться жестоким, но это брак по расчету, и я уверен, что ты понимаешь связанные с тобой ожидания.

– Я понимаю. И с большим нетерпением буду ждать детей от Данте.

Это было правдой. Я всегда хотела детей. И даже всерьез подумывала об ЭКО, когда была замужем за Антонио, но мне хотелось узнать Данте получше, прежде чем пытаться забеременеть. Конечно, этого сказать его отцу я не могла. Когда танец закончился, мой брат, как и положено, принял меня у Фиоре.

– Я рада, что ты смог приехать, – с благодарностью взглянув на него, произнесла я.

Темно-зеленые глаза и почти черные волосы – единственное сходство между нами. Мы никогда не были близки, и дело было вовсе не во мне. Не знаю, изменится ли это когда-нибудь. Он обижался на нашего отца за то, что тот меня баловал; иногда я думаю, что он обижался и на меня за то, что мне, как он считал, было легче, чем ему.

– Я не смогу остаться надолго, – только и ответил он. Я кивнула, ничего другого и не ожидая. Орацио всеми силами избегал нашего отца.

Я была рада, когда меня пригласил на танец муж Инес Пьетро. Он был молчаливым человеком и не наступал мне на ноги, поэтому я бы не возражала протанцевать с ним до конца вечера, чтобы избежать неловкой беседы. Но, разумеется, это было бы неуместно. После танца с Пьетро я должна была танцевать с главой Нью-Йорка. В то время как Арии было абсолютно комфортно рядом с Лукой, о себе я такого сказать не могла. Тем не менее, мне пришлось принять его руку, когда он пригласил меня. Он не улыбнулся. Очень редко я видела у него подобие настоящей улыбки: когда он смотрел на Арию. Данте был высоким и мускулистым, но с Лукой даже мне пришлось откинуть голову назад, чтобы сохранить зрительный контакт. Я знала, что за нами пристально наблюдают десятки глаз, пока мы кружимся в танце. И тщательнее всего следил за каждым нашим шагом стальной взгляд Данте, даже при том, что сам он танцевал с Арией. Но и Лука не казался довольным тем, что Данте обнимает его жену. Мужчины в нашем мире – собственники. Такие мужчины, как Данте и Лука, тем более.

Песня закончилась и началась следующая. Мне пришлось очень постараться, чтобы скрыть свое облегчение. На лице Луки мелькнуло понимание. Вероятно, он привык к тому, что людям некомфортно в его присутствии. Следующим моим партнером по танцам стал Маттео. Я не была с ним близко знакома, но много наслышана о его характере и виртуозном владении ножом.

– Разрешите? – спросил он, театрально поклонившись.

Я в ответ сделала шутливый реверанс.

– С превеликим удовольствием.

В его глазах вспыхнуло удивление. С акульей ухмылкой он притянул меня к себе. Ближе, чем рискнул Лука. Ближе, чем рискнул бы любой здравомыслящий человек.

– Уверен, я только что видел, как твой муж слегка дернулся, – пробормотал Маттео. – Я так понимаю, для такой холодной рыбы, как он, это эквивалент эмоционального взрыва.

Я фыркнула, пытаясь задушить смех.

– Тебе не нравится тянуть резину, да?

– О, я не против за что-нибудь потянуть, – сказал он с озорным блеском в темных глазах.

Я рассмеялась. Это был громкий хохот.

– Я почти уверена, что это что-то непристойное.

Я чувствовала, что в нашу сторону уже стали коситься, но не могла сдержаться.

– Ты права. Меня предупредили быть паинькой рядом с женой Дона, чтобы не вызвать раскол между Нью-Йорком и Чикаго, – беспечно сообщил он.

– Не волнуйся. Я никому не скажу.

Маттео подмигнул.

– Боюсь, для этого уже слишком поздно.

– Думаю, снова пришла моя очередь, – сказал Данте, появившись рядом с нами. Его жесткий взгляд остановился на Маттео, но тот, в свою очередь, казался абсолютно невозмутимым.

Маттео сделал шаг назад.

– Конечно. Разве можно надолго оставлять такую жгучую красотку? – Он наклонился и поцеловал мне руку. Я напряглась, но не из-за поцелуя, а из-за взгляда Данте, поэтому быстро вложила свою ладонь в его, слегка сжав, и тут же Ария оказалась рядом с нами.

– Маттео, потанцуешь со мной? – Он шагнул к ней, и Арии удалось ловко увести их подальше от нас с Данте.

– Я думала, ты собирался танцевать со мной? – выдавила я, всматриваясь в жесткие черты лица Данте.

Его глаза цвета неба остановились на мне. Он обнял меня и повел в танце. Я не была уверена, что его разозлило: ревность или неуважение Маттео.

– Что он сказал? – спросил наконец Данте.

– Хм?

– Что тебя так рассмешило?

Может, все-таки он ревновал. Непонятно почему, но эта мысль меня осчастливила.

– Он шутил о резине.

На лице у Данте отразилось понимание.

– Ему надо быть поосторожнее. – Угроза была очевидна. Хорошо, что Маттео и Лука этого не слышали.

– Я думаю, он немного на взводе из-за проблем с Джианной.

– Как я слышал, он всегда имел взрывной характер, даже до его помолвки с девочкой Скудери.

– Ну, не все же такие сдержанные, как ты, – сказала я.

Он приподнял брови, но ничего не ответил.

* * *

Вскоре после полуночи мы с Данте откланялись. Отель предлагал нам свои самые дорогие апартаменты на ночь, но Данте предпочел вернуться домой, и я была этому рада. Мне не терпелось наконец-то оказаться у него дома. Хотя надо признать, я немного переживала из-за того, что он делил его с покойной женой. Наверняка дом полон воспоминаний. Бибиана скрестила пальцы, когда я проходила мимо нее, и я не смогла сдержать улыбку.

Глава 4

Наконец пришло время для нашей первой брачной ночи, чему я была несказанно рада. Моей первой настоящей брачной ночи. Я слишком долго ждала.

По дороге в особняк Данте на Золотом побережье Чикаго мы не разговаривали. И это становилось для нас неприятной традицией. Я разглядывала поток машин через пассажирское окно, отчаянно пытаясь скрыть растущую нервозность. Разве возможно одновременно испытывать волнение и страх?

На подъезде к огромному светло-коричневому трехэтажному особняку Данте сбавил скорость, нажал кнопку на приборной панели, кованые железные ворота распахнулись, и мы подкатили к двойному гаражу. Особняк моей семьи находился не так далеко. Он был меньше, чем дом Данте, как и следовало ожидать. У подручного дом не может быть больше, чем у его Дона.

Припарковавшись рядом с внедорожником «мерседес», Данте вышел, открыл дверь и протянул мне руку, помогая выбраться из машины, потому что с моим платьем это было непросто. Его рука была теплой и надежной. Меня всегда удивляло, что его кожа не такая ледяная, как маска на лице. Данте отпустил меня в тот самый миг, когда я встала, и я едва не потянулась за его рукой, но тут же одернула себя. Я не хотела на него давить. Может, он даст волю чувствам только за закрытыми дверьми?

Он провел меня через боковую дверь в вестибюль особняка. Стояла странная тишина. Я знала, что у Данте есть горничная и повар, которые вели его домашнее хозяйство.

– Я дал Зите и Габи выходной, – упомянул он вскользь. Неужели он так легко читает мои мысли?

– Отлично, – ответила я, а затем смутилась от того, как это прозвучало. Не то чтобы я боялась, будто шумом из спальни мы устроим развлечение всему дому, но я бы предпочла полную уединенность в нашу первую ночь вместе.

Данте направился прямиком к лестнице, затем остановился, положив руку на перила, и оглянулся на меня. Я застыла посередине вестибюля, но затем быстрым шагом последовала за ним наверх. От волнения внутри всё трепетало.

Это моя вторая брачная ночь, но я была почти так же неопытна, как и несколько лет назад, и очень надеялась на то, что сегодня вечером все изменится. Мы с Антонио изредка целовались в начале нашего брака, и он пару раз даже прикоснулся к моей груди через ночную сорочку, но когда мне стало ясно, что ему это совсем не нравится, мы отказались от тщетных попыток близости.

Я хотела стать настоящей женой, настоящей женщиной, и знала, что Данте, в отличие от Антонио, вполне способен на супружеские отношения. Но это тоже могло оказаться для меня проблемой. Что если Данте заметит, что я девственница? Могу ли я это скрыть от него? Может, если я попрошу его выключить свет, мне удастся скрыть свой дискомфорт или объяснить все нервозностью из-за того, что я буду с кем-то еще, кроме Антонио? Но что, если он почувствует мою девственную плеву? Что мне тогда ему сказать? Я должна была использовать вибратор, чтобы избавиться от нее, но романтик во мне не хотел потерять девственность с прибором. Это нелепо.

Ход моих мыслей прервался, когда Данте открыл дверь спальни и жестом пригласил меня войти внутрь. Я прошла мимо него, свадебное платье мягко шелестело от каждого движения. Затем мазнула по мужу быстрым взглядом, чтобы понять его настроение, но, как обычно, выражение его лица было непроницаемым.

В комнате стояла большая двуспальная кровать из черного дерева с черными атласными покрывалами. На мгновение я подумала, а не оставил ли он этот траурный черный со времен смерти своей жены? И затем меня посетила мысль куда хуже: что, если это та же самая кровать, которую он делил со своей первой женой?

– Ванная за этой дверью, – сказал Данте, кивнув в сторону двери из темного дерева справа от меня.

Я замешкалась. Он хочет, чтобы я освежилась? Он закрыл дверь спальни и начал ослаблять узел галстука. Разве он не собирается меня раздевать? Данте подошел к окну, повернувшись ко мне спиной. Я поняла намек.

Разочарованная, я вошла в ванную комнату. Она была отделана черным мрамором. Наверное, Данте просто нравится черный. Затем подошла к окну, которое выходило на ту же сторону, что и в спальне, задаваясь вопросом, видел ли Данте ту же картину, что и я: легкий шторм на озере, темные тучи, усеявшие синее ночное небо и затмевающие полную луну; или он был далеко отсюда, потерявшись в воспоминаниях?

От этой мысли мне стало не по себе, поэтому я отвернулась от окна и начала раздеваться, чтобы быстро принять душ. При подготовке к свадьбе я сделала восковую депиляцию на ногах, потому что это было традицией, и сейчас мне не нужно было бриться. Обсохнув, я надела атласную ночную сорочку цвета сливы, которую купила специально для этой ночи, и расчесала волосы.