Окончательно сомнения он отбросил, только когда увидел… нет, даже не столько увидел – темно же было – ощутил ее, голую, под собой. Нет, так далеко в шутках нормальные люди не заходят. Даже выдерги-тройняшки Соловьёвы. А Любка умудрилась еще раз выдать такое, что он не знал, что и подумать. Ну, потому что невозможно же было в происходящее поверить. Люба – красотка Люба Соловьёва, которая никогда за словом в карман не лезла, самоуверенная, прекрасно знающая, какое впечатление производит на противоположный пол, и умеющая этим замечательно пользоваться, да что там – просто Люба Соловьёва, и этим всё сказано! – что она… И ведь это оказалось правдой.

Ник сел и обхватил голову руками. Нет, честное слово, в это трудно поверить. Он не мнил себя великим героем-любовником. Но ни разу еще в постели с ним девушки не рыдали. Ни разу он не причинял такую сильную боль. Да, ему бывало непросто – в силу физиологических особенностей. Это только в порнофильмах круто выглядит. А когда в реальной жизни, в постели с реальными, нормальными девушками выясняется, что у тебя член несколько больше среднестатистического, то это приносит тебе только дополнительные сложности. Но Ник привык, знал, как избежать дискомфорта, более того, девушкам это всё же (да здравствует порно!) обычно нравилось. Но не в этот раз. Видимо, Люба совсем не смотрела фильмы для взрослых.

Но больше всего его потрясло даже не то, что он оказался у Любы и в самом деле первым. И не то, как у них крайне неудачно всё вышло. А то, что она… она! потом перед ним извинилась. После того как он ей причинил, судя по всему, довольно сильную боль, гордая красавица Люба Соловьёва извинилась перед ним! Обалдеть! Дьявол, кажется, он ее совсем не знает! Или ничего не понимает в женщинах. По логике вещей Любка должна была иметь вагон и маленькую тележку парней на любой вкус, на каждый день недели. За ней же табуны ходили, а она… А сколько лет Любке, кстати? На год младше его, значит, двадцать пять. Возраст для начала половой жизни солидный. Короче, есть над чем задуматься. Хотя бы над тем, почему для первого опыта она выбрала именно его, Николая? И опыт этот, конечно, ей совсем не понравился – тут к гадалке не ходи.

Тут Ник поморщился, вспомнил слезы на глазах Любы. Поёжился. Чертовски неприятно вспоминать. Если быть совсем честным с собой, то он должен был остановиться. Должен был это сделать, когда она попросила. Но в тот момент он уже ни хрена не слышал и не соображал. Завёлся просто как мальчишка шестнадцатилетний. Правда, у него в последние пару месяцев как-то не складывалось с сексом, но это сейчас было слабеньким оправданием, а уж для Любы… А Любе никаких оправданий не потребовалось. По какой-то непонятной причине она вместо того, чтобы вспылить, наорать на него, как он ожидал, взяла ответственность за эту ситуацию на себя. Извинилась перед ним! Перед тем, кто сделал ей очень больно, пусть и ненамеренно. Это была какая-то другая, совершенно незнакомая ему девушка. И перед этой девушкой он испытывал странное, непонятное, не дававшее ему покоя чувство вины. Нет, такое забыть просто невозможно!

Ник вскочил с дивана, огляделся в поисках телефона, увидел его на столике и взял. Он ей позвонит. После такого взрослые люди не делают вид, что ничего не произошло. Это несерьёзно. Но что ей сказать? Или спросить? Или…

Длинные гудки прервались нежным голосом:

– Да?

В окно редакции било редкое январское солнце. Люба сидела за компьютером. Она встала, чтобы опустить жалюзи – монитор страшно бликовал. Таким служебным рвением можно было бы гордиться – прийти в новогодние праздники на работу. Обманывать себя Люба не имела желания: за ее приходом в редакцию стояло что угодно, но только не карьерные устремления. Просто хотелось чем-то занять голову. И иметь хоть какой-то легальный повод послать Марка на фиг, сославшись на занятость.

На экране был открыт текст, в который она никак не могла вникнуть. Понапишут молодые талантливые авторы всякого бреда, а ей читай! За рабочий стол возвращаться не хотелось. Люба взяла лейку и методично полила все цветы на подоконнике и тумбочке – Светлана Васильевна будет ей благодарна.

– Боже мой, кто это на работу в праздники пришёл!

Люба резко обернулась. В дверях стоял Виталий Фёдорович Кольчевский, заведующий редакцией. Неизменный пиджак в клетку, зачёсанные назад в артистическом, как ему казалось, беспорядке редеющие волосы. Но Люба, несмотря на то что в редакции неизменно подшучивали над внешностью шефа, не позволяла себе недооценивать Виталия Фёдоровича. Мама советовала, да и сама не дурочка. Начальник был себе на уме и очень, очень проницателен.

– С наступившим, Виталий Фёдорович!

– И вас, Любовь Станиславовна, с праздником, – церемонно ответил шеф. Улыбнулся. – Любушка, я чувствую себя настоящим тираном – самая красивая девушка в моей редакции работает во время праздников… Тебе что, заняться нечем?

– Как раз есть чем. – Она кивнула в сторону своего стола.

– Нет, я точно тиран! – ухмыльнулся Кольчевский. – Ну, пойдём, хоть кофе тебя угощу – за усердие.

Повода отказываться не было, да и кофе хотелось. И с умным человеком поговорить – чем не повод не думать о всяком… неприятном.

Они отправились в кабинет шефа.

– Как Новый год встретила, красавица? – Виталий Фёдорович подвинул ей шоколад.

Люба пригубила кофе. У шефа отличная кофеварка и в кабинете всегда пахнет свежесваренным кофе.

– Чего молчишь и загадочно улыбаешься?

– Кофе очень вкусный, – дипломатично оправдала Люба свое молчание. Опять же, если она честно ответит на поставленный вопрос, начальство рискует поперхнуться кофе. Поэтому пришлось ответить уклончиво: – Как Новый год встретила? Необычно. И… познавательно.

Кольчевский ее всё равно раскусил. Словно смог как-то догадаться.

– Однако… Кому-то повезло. – Шеф мягко рассмеялся. – Ох, Люба, Люба, сколько сердец разбила, признавайся?

– Ни одного. – Она невинно распахнула глаза. – Я человек мирный.

Ее телефон разразился гитарными переборами в исполнении неизвестного испанского виртуоза.

– Вот и еще одна жертва «мирного человека», – усмехнулся Виталий Фёдорович.

– Спасибо за кофе. – Люба улыбнулась, вставая с места. – Не буду больше вам надоедать.

Только за дверью кабинета она посмотрела на экран. Марку отвечать не хотелось. Это странно, очень странно, но она почему-то ждала все эти дни звонка от другого человека. Но он так и не позвонил. Впрочем, о чём она вообще думает? Мавр сделал своё дело, мавр может не звонить. Забыть… забыть. Зато самое главное сделано. Только вот чувства удовлетворения это не принесло.

Телефон зазвонил снова. Марк не отстанет. Да и нельзя же от него постоянно бегать?

– Да?

– Солнышко, ты еще не наработалась? Давай в кино сегодня сходим? Твой любимый Нолан.

– Хорошо. – Она опустила ресницы. – Давай.

– Заеду за билетами и через час примерно буду у тебя перед редакцией. Стану развлекать мою сладкую девочку.

– Хорошо, – повторила она.

Почему ее даже от голоса Марка тошнит? А при мысли, что она должна будет теперь с ним проделывать то же самое, что с Ником… Вот, она все-таки произнесла его имя, хотя бы мысленно! А ведь обещала себе! Но, с другой стороны, не может же она всё время игнорировать его существование, учитывая, что ее семья дружит с Самойловыми. Да и вроде бы ничего страшного и необратимого не произошло. Ну, подумаешь, переспала с другом детства. Никто от этого не умер. Только вот она никак не могла, несмотря на все своё приличное литературное образование, дать хоть какую-то оценку тому, что произошло.

Было стыдно, ужасно стыдно за свою истерику. А еще она ждала от него хоть какой-то реакции. Непонятно с чего, но упрямо ждала хоть чего-то. Звонка, например. Ждала и боялась. Не позвонил. И ко всему прочему, она теперь точно знала, что секс ей не нравится. Те, кто говорил, что это приятно – врут. Или это просто не для нее. Или… слишком много «или»!

* * *

– Опять? Марк, я терпеть не могу эти места для поцелуев!

– Отличный ВИП-диван. Киса, ну, не злись.

Отличный диван, как же! И она отлично знает, что на этом диване будет происходить! Пусть только попробует руки начать распускать. Она не в том настроении.

Худшие подозрения подтвердились. Спустя десять минут после начала фильма рука Марка легла ей на бедро. И была так резко убрана, что попыток он больше не предпринимал. Если раньше такие его действия вызывали глухое раздражение, которое она списывала на свою неопытность, то теперь… Теперь его руки на своем теле вызывали у Любы почти отвращение. При том, что, когда Колька лапал ее за грудь или попу своими огромными ручищами, это вызывало совсем другие чувства. Странные. Будто он имел на это право – так лапать. Вот какого черта она снова о нем вспомнила? А все-таки, наверное, было бы замечательно… если бы он ее только трогал вот так… А всё остальное, что было дальше… слишком больно.

* * *

И всё-таки он позвонил! Звероящер сделал свое дело, но Звероящер всё же позвонил. Она несколько раз вдохнула-выдохнула, прежде чем ответить, чтобы голос звучал ровно. Благо, Марк был занят протиранием стёкол машины, а она отошла на несколько шагов в сторону.

– Да?

– Привет.

– Привет.

Он хотел ей что-то сказать, задать какие-то вопросы. Но по телефону так и не мог сказать ничего умного, кроме:

– Давай встретимся?

Пауза. Она смотрит, как Марк любовно протирает зеркала на своём Nissan Qashqai.

– Давай.

– Ты где? – Он слышит какой-то шум.

– Только что из кинотеатра вышла.

В кино была? Интересно с кем? Он как-то сразу растерялся.

– Ник, ты тут?

– Угу.

– Через какое время будешь в «Кофе Хауз» на Профсоюзной?

– Минут через сорок.

– Там и встретимся.

Короткие гудки. Он несколько секунд смотрит на телефон, а потом резко стягивает через голову домашнюю футболку.

* * *

– Марк, у меня дела.

– Какие еще дела? – В глазах Марка совершенно искреннее недоумение.

– Мне только что позвонили. Извини, у меня сейчас встреча. Срочная. Так что…

– Что-то серьёзное? Неприятности?

Надо же, какой заботливый. Нет, он и в самом деле постоянное демонстрирует заботу и внимание. Но почему-то не оставляло ощущение, что это именно демонстрация, напоказ.

– Нет, никаких неприятностей. Просто одному человеку нужна… моя консультация.

– Кого ты можешь консультировать!

Она так презрительно выгнула бровь, что Марк тут же спохватился:

– Любонька, извини, я не то имел в виду. Просто… Извини, пожалуйста! Давай, я подвезу. Куда тебе на встречу?

– Тут недалеко, я лучше пешком. До свидания.

От прощального поцелуя она отвернулась, подставив лишь щеку. Она просто не могла сейчас поцеловать Марка в губы.

Глава пятая,
в которой Николай Самойлов выступил в несвойственной ему манере, но Любовь Соловьёва это не оценила

Николая Люба заметила сразу, как только тот вошёл. Трудно не заметить такого здоровенного амбала – какой у него рост, интересно? Люба придирчиво разглядывала Ника. Тот сначала окинул взглядом посетителей, увидел ее, улыбнулся и решительно направился к ее столику у широкого окна. Чёрный пуховик, тёмно-синие джинсы. Он одет так, как десятки тысяч парней в этом городе. Но всё равно выделяется – своим огромным ростом и тёмно-рыжим ёжиком волос.

– Привет еще раз.

– Привет. Раздевайся давай и садись.

Он повесил куртку на стул. Широченные плечи обтягивает обыкновенная тёмно-зелёная толстовка. Ник Самойлов явно не слишком заморачивается своим внешним видом.

– Ты на машине?

– На метро. – Он устраивается за столом, берёт меню. – Ты забыла, что ли?

– Ах, да, – усмехнулась Люба. – У тебя же мотоцикл. Ты же у нас великий мотогонщик.

– Просто гонщик, если верить Варьке. – Он возвращает ей усмешку. – В смысле, гоню постоянно – по ее утверждению.

– Чудесные у вас отношения.

– С сёстрами всегда так. Ты-то должна понимать.

– Понимаю. Ну что, выбрал? Рекомендую черничный чизкейк – свежий и довольно приличный.

– Не хочу есть. – Он откидывается на спинку стула. – Кофе только выпью.

– Коля! Кто тебя сглазил! ТЫ не хочешь есть?