Анна Макар: Сосед

Маша ночью снова проснулась от шума, доносящегося из-под полов. К завыванию ветра, залетающего через разбитое окно, она уже давно привыкла. Хотя иногда из-за этого ей снились холодные леса и волки, целыми стаями бродящие неподалеку. Их глаза светились со всех сторон, куда бы она ни бросила взгляд. Тогда Маша просыпалась в поту, несмотря на холод в квартире. Если под полом у вас северный полюс – старые чугунные батареи не помогут. Но сегодня звук был иным, будто что-то тяжелое упало с высоты.

На часах шесть. И не ночь уже вовсе. Когда же этот сосед съедет куда-нибудь? Например, купит себе комнату в коммуналке, а остальное пропьет. Хотя пьяным он ни разу ей не попадался. Он и без того был до невозможности странным. Временами Маша даже желала ему смерти. Гнала от себя эти мысли, но они всплывали вновь и вновь.

Как-то раз летом Маша вышла на пробежку раньше обычного. Встала на пустой внутридворовой дороге и принялась разминаться. Сзади послышался треск. Она оглянулась: ничего. Наклонилась, достала руками до носков. Снова хрустнула ветка, теперь повыше. Маша повернулась и, подняв голову, чуть не подскочила от неожиданности. Сосед сидел на дереве с таким непринужденным видом, как будто это вполне обычное занятие для любого жильца в пять утра воскресенья. Обрывал мелкие сучки и монотонно бубнил что-то нечленораздельное.

Ужас! И угораздило же въехать в эту квартиру! Тогда еще все стекла у соседа были целы. Иначе она б заметила. На первом-то этаже, у самой подъездной двери. И стекла целы, и подъезд чистый… Поди сама риелторша намывала его, чтоб сбагрить эту злополучную квартиру. И клопов не было. Потравили, наверное, за несколько дней.

В очередной раз тяжело вздохнув о своем главном провале в жизни, Маша сунула ноги в валяные тапочки – только они могли спасти ступни от обморожения, особенно по утрам. Включила свет, привычно осмотрела постель. Если есть клоп его нужно сразу убить – иначе назавтра вас будет ждать целая дюжина. Поразительная плодовитость! Казалось бы, такой мороз – могли б и подохнуть, как обещали в интернете, но, видимо, клопы статей не читали и не знали, что жить при минусовой температуре им не положено.

Сегодня чисто! Хорошо. Да, вообще-то, клопы – это ерунда в сравнении с соседями покрупнее.

Имени его Маша не знала, только фамилию: Черенков Н.А. – так было написано в квитанции. Николай, наверное, да хоть носорог – от этого не легче. Все равно никогда она не будет с ним чай попивать и вести светские беседы.

А вот фамилия Черенков как нельзя лучше ему подходила. Высокий, тощий, со странной вытянутой головой, которая была ненамного шире шеи. Как она ни старалась, возраст определить так и не смогла. На лицо не старый, но залысины на черных волосах дошли уже до самого затылка и встретились, оставив посередине неприятную волосатую лужайку.

Когда сосед неподвижно замирал у подъезда в своей любимой позе, облокотившись плечом о стену, в несменяемом пятнистом зеленом костюме, он еще больше походил на черенок от лопаты в чехле, кончик которого перепачкан землей.

Он мог часами стоять в ожидании прохожих, чтоб потом пристать к ним с дурацкими разговорами. А пока никого нет, он бормотал сам себе под нос, обзывая неведомо кого бранными словами. Он нагонял на нее жуть. Маше в таких случаях приходилось бродить по другим дворам, пока не освободится проход. К счастью, их графики редко совпадали.

Но еще больше она боялась, что он не ушел, а просто встал в подъезде, прямо за дверью, и поджидает ее.

Лишь однажды она столкнулась с ним нос к носу. Он протянул ей сложенную вчетверо бумажку и хотел что-то сказать. Маша покачала головой, пытаясь вежливо отказаться. Тогда он сунул бумажку ей в пакет. И она быстро-быстро засеменила прочь. Убежала бы, если б не боялась, что он гонится следом. Говорят же, нельзя бежать от собаки, с психами наверняка действуют те же правила. Эту бумажку она кинула в мусорку, как только повернула за угол, будто простой листок мог ее укусить. Успела только заметить несколько слов, написанных образцовым почерком первоклассника: «ад» и «помните»…

Маша очнулась от воспоминаний и поняла, что так и стоит с одеялом в руках, которое собиралась сложить.

Быстрый, горячий – нет, обжигающий – душ, иначе не нагреешь ванную комнату. Потом пару печенек с зеленым чаем. Остался макияж, и можно выдвигаться.

По утрам Маша тоже боялась встретить его в подъезде, потому что еще слишком темно, а на улице, кроме покосившихся снеговиков, никого. Вдобавок, вполне вероятно, что экономная соседка напротив уже погасила лампу, хотя до рассвета еще часа два. И тогда вообще страшно – даже в глазок не выглянешь.

Давно б квартиру продала… Ага продашь. Мало того, непрезентабельность его окон, словно витрины магазина после нашествия мародеров, да еще эти клопы… Продать с ними совесть не позволяет. А переехать на съемную не позволяют деньги. Вот и живет как подневольная. Тон нанесла, румяна, помаду, ой с этими думками про глаза забыла.

Только она поднесла щеточку к глазу, как раздался оглушительный удар в пол. Снизу! Маша так дернулась, что на щеке остался длинный черный след. Хорошо без глаза не осталась.

Так могли ударить кувалдой по полу. Но не в потолок же! Казалось, даже дом сотрясся. И как этот сосед умудрился так размахнуться и грохнуть в потолок? Предположим, это кувалда. Но с его-то ручонками… Невозможно.

Сердце стучало неприятно громко. Почти год, проведенный в этой квартире, ее еще недостаточно закалил. Маша стиснула зубы и зарычала. Злилась она почти так же часто, как и боялась. “Счастливая жизнь в собственном доме” – было написано на баннере риелторской фирмы под картинкой улыбающегося семейства: любящие родители, двое примерных детей и золотистый ретривер. А в итоге у нее – только размазанная тушь на опухших глазах, снеговики и клопы… Ничего не скажешь: обманутые ожидания.

Раздался еще один удар – еще сильнее. Маша аж пошатнулась и села на диван. Тушь упала прямо на тапочки. К щетке прилипли волоски, на тапках остался черный след.

– Доброе, блин, утро, – тихо сказала Маша и заплакала.

Она достала телефон, набрала 112 и стала ждать. Еще удар – и она звонит. Пусть его забирают хоть в психушку, хоть в тюрьму, да хоть на виселицу. Эта экономная сердобольная соседка говорила: «Не надо жаловаться, жалко же его». Теперь утреннее землетрясение заставит ее передумать.

Другим соседям было все равно. Они так и говорили: «Все равно через месяц он вернется из психушки. Какой смысл?» – и пожимали плечами. Им-то что?! Они только радовались, что живут с ним не через стенку. Бабаха больше не последовало. И что он хотел? Разбудить? Напугать? Напомнить всем про ад? Или проделать дыру к ней в квартиру? От этой мысли прошиб холодный пот. По позвоночнику пробежало стадо мурашек. Маша с трудом почесала между лопаток, представив, что под пижамой может ползти мерзкий клоп. Передернула плечами, потрясла головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Но внезапная догадка уже зацепилась за извилины, пристегнулась карабином и уходить отказывалась. Вот придет домой, а он вылезает из дыры или сидит у нее на диване. Ему большой дырки не надо, с его-то головой. Он представился ей, исцарапанный об арматуру и обломки плиты, окровавленный и облепленный клопами, пришедшими на запах крови.

Или еще хуже он проникнет сюда прямо ночью, пока она спит.

– О-о-ох, – протянула Маша вслух и мысленно сделала пометку погуглить, есть ли бесшумные способы продырявить бетонную плиту. – Здравствуй, еще одна фобия.

Она умылась, решив больше не пытаться краситься. Вернулась в комнату и раздавила ногтями крошечного со спичечную головку клопа – еще подросток. Да, к этому времени Маша стала экспертом в клоповой анатомии, можно диссертацию защитить «Размножение Cimex lectularius».

Может, сосед просверлил крошечное отверстие и отправляет в разведку этих существ? Должно же быть объяснение, почему не помогли избавиться от них ни три дезинсекции, ни гидроизоляция по всем швам в квартире.

Маша натянула колготки, джинсы и прислушалась. Звуки снизу стали обычными – шорох будто тысячи пауков (их она не боялась), завывание ветроволков и мерный ритмичный тихий стук, сводящий с ума, стоит только его заметить. Как тиканье часов: если не слушаешь – не услышишь, но потом не сможешь перестать слышать «тик-так». Вот и тут так же, только «тук… тук… тук…»

Маша вообразила большой деревянный маятник, обязательно самодельный. Представлялось, что Черенков мог заниматься чем-то подобным. Судя по почерку, мозги у него на месте, может, не на том, но присутствуют определенно.

Лишь бы бомбу не смастерил, не хотелось взлететь на воздух вместе с соседями и клопами, которых при этом было бы жалко больше, чем пофигистичных людей. Нет, травить не жалко – так у них есть шанс уйти по-хорошему.

Кое-как собравшись, Маша заглянула в глазок: никого. Теперь ждать, пока кто-то будет спускаться. До весны одна по утрам она больше не выйдет. Этому была причина. Месяца два назад, да точно, в ноябре, Маша спокойно спустилась по лестнице, ни о чем не думая, кроме как не испачкать начищенные ботинки, в темноту промозглого ноября. Она толкнула дверь. Та открылась сантиметров на тридцать, а за ней стоял он, стоял и невидящим взглядом смотрел в пространство. Он держал дверь рукой, поэтому та не распахнулась на всю, как обычно.

– Разрешите, пожалуйста, пройти, – на слишком высокой ноте произнесла Маша.

Сосед медленно повернул голову, при этом тело его не дрогнуло, и молча посмотрел на нее. Мурашки сошлись на макушке. Это безразличие стеклянных глаз ужаснуло ее больше, чем любые крик и брань.

Маша со всей силы толкнула дверь плечом, рука соседа сорвалась с неприятным стуком. Он даже будто бы вышел из ступора. Но Маше было плевать, сделала она ему больно или нет. Если б даже рука у него оторвалась и осталась висеть на двери, Маша не остановилась бы.

Сосед зарычал и бросился вдогонку. Она промчалась не меньше трех кварталов, прежде чем поняла, что ее никто не преследует. От страха Маша даже чуть не обмочилась. Мочевой пузырь никогда не был ее сильной стороной. Интересно, а у кого он такой? Несмотря на галопом скачущее в груди сердце, в голову лезли дурацкие картинки про супергероя с такой суперсилой. Как бы его звали? Терпила. «Судя по тому, что я до сих пор не переехала, терпила тут я», – подумала Маша, дошла до остановки, шумно выдохнула и постаралась забыть о соседе до вечера. Безуспешно.

На работу она прилетела бледная и растрёпанная, но на вопросы отвечать не захотела. Как это объяснить? Подумаешь, сосед у двери стоял. Гнался за ней… А точно ли гнался или просто рыкнул от боли и не двинулся с места?

Так что сегодня ее целью было сесть кому-то на хвост, чтоб не встретиться с ним один на один. Наконец послышались шаги: кто-то спускался. Все равно кто. Маша обулась. Застегнула куртку, взяла сумку, глянула в глазок. Сосед, кажется, с пятого этажа. Солидный дяденька в черном пальто на иномарке. Маша поскорее выскочила, закрыла дверь ключом.

– Здравствуйте! – сказала Маша. Сосед не ответил. Считает ниже своего достоинства здороваться с простолюдинами, а жить в таком доме – нет. Плевать на его манеры. Сегодня он всего лишь прикрытие. Маша выскользнула на улицу незамеченной. Враг временно повержен. До вечера можно жить нормальной жизнью, пить кофе, разговаривать с нормальными людьми, думать о цифрах, счет-фактурах и дефиците бюджета. Вне квартиры, так и не давшей ей шанса породниться с собой, Маша не чувствовала ни страха, ни тревоги. Легко быть смелой в просторном светлом офисе под смешки коллег.

Уже две недели она его не встречала, удавалось обходить места его бессмысленных дежурств. Даже не видела в окне. Обычно он пугал ее своим силуэтом, бродил в окнах, занавешенных простынями. А сейчас и свет не горел. Наверное, отключили за неуплату. Видела она его квитанции.