– Именно так я и говорю своим пациентам. – Она отступает на шаг назад, с ног до головы окидывает меня взглядом и улыбается. – Нет, вы только поглядите! Вы выглядите совершенно здоровой, вы просто светитесь!

В доме царит приятная прохлада – истинное наслаждение после удушливой жары на улице. Я иду следом за Каролиной мимо лестницы на второй этаж в кухню. Светлая и просторная, она выглядит как съемочная площадка какого-нибудь кулинарного телешоу. Тут тебе и большой холодильник, и холодильник поменьше, и газовая плита с восемью конфорками. Прямоугольная раковина такой ширины, что требует двух отдельных кранов, а счет ящиков и шкафчиков всех мыслимых и немыслимых форм и размеров идет на десятки.

Каролина открывает крошечную дверцу, и я понимаю, что есть еще и третий холодильник, миниатюрный, набитый охлажденными напитками.

– Так, у нас тут есть минералка, кокосовая вода, холодный чай…

– Мне минералки, если можно. – Я поворачиваюсь к широкому панорамному окну, выходящему на задний двор. – У вас очень красивая кухня.

– Просто огромная, правда? Слишком большая для троих. Но мы влюбились в этот дом, так что ничего другого искать не стали. Прямо за домом начинается парк, вы заметили? Тедди обожает бегать по лесу и шуметь вовсю.

– Наверное, это весело.

– Но нам приходится постоянно осматривать его, не подцепил ли клещей. Прямо хоть блошиный ошейник ему покупай.

Каролина подносит стакан к генератору льда, раздается нежный перезвон – словно ветер играет китайскими колокольчиками у нее на крыльце, – и в стакан сыплются ледяные кристаллики. У меня такое чувство, как будто я стала свидетельницей какого-то волшебства. Каролина наливает в стакан шипящую минералку и протягивает мне.

– Может, сэндвич? Или еще что-нибудь?

Я отрицательно качаю головой, но Каролина все равно открывает дверцу большого холодильника, до отказа забитого самыми разнообразными продуктами. Тут и бутылки с натуральным и соевым молоком, и картонные коробки с коричневыми яйцами от куриц, которых никогда не держали в клетках, и пластиковые ведерки с песто, хумусом и пико-де-гайо. Головки сыра соседствуют с кефиром и сетками с сочной зеленью. А фрукты! Гигантские пластиковые контейнеры с клубникой, черникой, малиной и ежевикой, дыня мускусная и дыня медовая! Достав пакет с мини-морковью и ведерко хумуса, Каролина локтем захлопывает холодильник. На дверце висит листок с коряво и неумело нарисованным детской рукой зайчиком. Я спрашиваю, не Тедди ли автор рисунка, и Каролина кивает.

– Всего-то полтора месяца в этом доме, а он уже намекает, что неплохо бы завести какое-нибудь животное. Я сказала ему, что сначала нужно до конца разобрать вещи.

– Он у вас, похоже, одаренный ребенок, – замечаю я осторожно, опасаясь, что мои слова прозвучат неискренне, что я перегнула палку.

Но Каролина со мной соглашается!

– О, определенно. Он заметно опережает в развитии своих сверстников. Все это говорят.

Мы усаживаемся за небольшим столиком в уголке, и она протягивает мне лист бумаги.

– Мой муж распечатал основные принципы, которых мы придерживаемся в нашем доме. Ничего особенно из ряда вон выходящего, но лучше сразу расставить все точки над «i».

ПРАВИЛА ДОМА

1. Никаких наркотиков.

2. Никакого алкоголя.

3. Никакого табака.

4. Никакого сквернословия.

5. Никаких гаджетов.

6. Никакого красного мяса.

7. Никакой нездоровой еды.

8. Никаких гостей без разрешения.

9. Никаких фотографий Тедди в соцсетях.

10. Никакой религии и суеверий. Мы верим в науку.

Под распечатанным на принтере перечнем изящным женским почерком приписано одиннадцатое правило:

Главное – чтобы всем было весело! ☺

Каролина принимается извиняться за эти правила еще до того, как я успеваю их дочитать:

– За выполнением пункта номер семь мы следим не слишком строго. Если вы захотите испечь капкейков или купить Тедди мороженое, ничего страшного. Главное – никакой газировки. И мой муж настоял на десятом пункте. Он инженер. Работает в информационных технологиях. Так что наука очень важна для нашей семьи. Мы не молимся и не отмечаем Рождество. И не употребляем выражений вроде «Слава богу» и «Не дай бог».

Она произносит все это извиняющимся тоном, и я перехватываю взгляд, который она бросает на крохотный золотой крестик у меня на груди – подарок матери на Первое причастие. Я заверяю Каролину, что с соблюдением этих правил у меня не будет никаких затруднений.

– Религия Тедди – ваше дело, а не мое. Моя задача – обеспечить ему комфортную, безопасную и развивающую среду.

Каролина, похоже, испытывает облегчение.

– И главное – это чтобы всем было весело, да? Это правило номер одиннадцать. Так что, если вы решите куда-нибудь выбраться, в музей или в зоопарк, я с радостью все оплачу.

Мы еще некоторое время обсуждаем работу и связанные с ней обязанности, но личных вопросов Каролина мне почти не задает. Я рассказываю ей, что выросла в южной части Филадельфии, на Шанк-стрит, чуть севернее стадионов. Мы жили втроем с мамой и младшей сестрой, и я вечно нянчилась со всеми соседскими детьми. Училась я в школе «Централ хай» и как раз получила полную спортивную стипендию на обучение в Пенсильванском университете, когда моя жизнь полетела под откос. Все прочее, видимо, поведал Каролине Рассел, потому что она не заставляет меня пересказывать все заново.

Вместо этого она говорит просто:

– Может, пойдем найдем Тедди? Посмотрим, как вы друг с другом поладите.

К кухне примыкает кабинет – уютная, неформальная семейная комната, обстановка которой состоит из большого дивана, ящика с игрушками и лохматого ковра. Стены заставлены стеллажами с книгами и увешаны афишами нью-йоркской Метрополитен-оперы в рамках – «Риголетто», «Паяцы» и «Травиата». Каролина поясняет, что это три любимые оперы ее мужа и что до появления Тедди они постоянно ходили на них в Линкольн-центр.

Малыш лежит на ковре с альбомом на пружинках и простым карандашом. При виде меня он вскидывает глаза, и на лице его на мгновение мелькает озорная улыбка, после чего он немедленно возвращается к своему занятию.

– Ну, привет еще раз. Ты рисуешь картинку?

Он преувеличенно пожимает плечами. Все еще стесняется со мной разговаривать.

– Котенок, – вмешивается Каролина. – Мэллори задала тебе вопрос.

Он снова пожимает плечами, потом почти утыкается носом в свой рисунок, как будто пытается скрыться внутри. И тянется за карандашом левой рукой.

– О, я вижу, ты левша! – говорю я ему. – И я тоже!

– Среди мировых лидеров множество левшей, – сообщает Каролина. – Барак Обама, Билл Клинтон, Рональд Рейган – все они левши.

Тедди разворачивается таким образом, чтобы я не могла заглянуть ему через плечо и увидеть, что он рисует.

– Ты напоминаешь мне мою младшую сестру, – говорю я ему. – Когда она была в твоем возрасте, она тоже очень любила рисовать. У нее была огромная пластиковая корзина с восковыми мелками.

Каролина наклоняется и вытаскивает из-под дивана огромную пластиковую корзину с восковыми мелками.

– Такая?

– В точности!

Она весело смеется.

– Знаете, что забавно? Все время, пока мы жили в Барселоне, Тедди даже не прикасался к карандашам. Мы покупали ему фломастеры, пальчиковые краски, акварель – он не выказывал ни малейшего интереса к рисованию. Но стоило нам переехать обратно в Штаты и поселиться в этом доме, как он внезапно превратился в Пабло Пикассо. Теперь он рисует как одержимый.

Каролина поднимает столешницу кофейного столика, и я обнаруживаю, что под ней скрывается что-то вроде ящика для хранения. Она достает оттуда кипу бумаги в дюйм толщиной.

– Мой муж смеется надо мной из-за того, что я храню все подряд, но я просто ничего не могу с собой поделать. Хотите взглянуть?

– Конечно.

Тедди замирает на полу с карандашом в руке. Все его тело каменеет. Я вижу, что он внимательно слушает и ждет моей реакции.

– О, вот этот, самый первый, просто прелесть, – говорю я Каролине. – Это лошадка?

– Да, думаю, да.

– Нет, нет, нет! – восклицает Тедди, вскакивая на ноги и подходя ко мне. – Это козлик, потому что на голове у него рога, видишь? И борода. У лошадок не бывает бороды.

Он облокачивается о мои колени и переворачивает лист, показывая мне следующий рисунок.

– А это плакучая ива у вас перед домом?

– Да, правильно. Если на нее забраться, можно увидеть птичье гнездо.

Я переворачиваю листок за листком, и вскоре Тедди расслабляется в моих объятиях, положив голову мне на грудь. У меня такое чувство, как будто я баюкаю большого щенка. Он теплый и пахнет свежевыстиранной одеждой. Каролина сидит в сторонке, молча наблюдая за нашим общением, и мне кажется, что она довольна.

На картинках нет ничего необычного – разные зверюшки, улыбающиеся человечки, солнышки, какие рисуют все дети. Тедди внимательно наблюдает за моей реакцией на каждую и впитывает мои похвалы как губка.

Последняя картинка, похоже, становится для Каролины неожиданностью.

– Я же собиралась ее убрать, – говорит она, но теперь у нее нет другого выбора, кроме как объясниться. – Это Тедди и его… э-э… особенная подружка.

– Аня, – добавляет Тедди. – Ее зовут Аня.

– Да, Аня. – Каролина подмигивает мне, чтобы я подыграла. – Мы все любим Аню, потому что она играет с Тедди, пока мама с папой на работе.

Я понимаю, что Аня, должно быть, что-то вроде воображаемой приятельницы Тедди, и судорожно пытаюсь придумать, что бы такое сказать.

– Здорово, наверное, иметь такую подружку, как Аня. В особенности когда ты маленький мальчик в новом городе и у тебя пока не было возможности подружиться с другими ребятами.

– Совершенно верно! – Каролина явно рада, что я так быстро вникла в ситуацию. – Все именно так и обстоит.

– А сейчас Аня здесь? Она в комнате вместе с нами?

Тедди обводит кабинет взглядом.

– Нет.

– А где она?

– Я не знаю.

– Но сегодня вечером ты с ней увидишься?

– Я вижусь с ней каждый вечер, – сообщает Тедди. – Она спит у меня под кроваткой, чтобы я мог слышать, как она поет.

Тут в прихожей щелкает замок, и я слышу, как открывается, а потом закрывается входная дверь.

– Эй, а где все? – раздается мужской голос.

– Мы в кабинете! – откликается Каролина и смотрит на Тедди. – Папа пришел!

Тедди спрыгивает с моих коленей и бежит встречать отца, и я возвращаю рисунки Каролине.

– Да, рисунки у него… любопытные.

Она со смехом качает головой.

– Он не одержимый, честное слово. Это просто фаза развития. К тому же у многих детей есть воображаемые друзья. Мои коллеги-педиатры говорят, что это совершенно обычная вещь.

Тон у нее смущенный, и я спешу заверить ее, что это, разумеется, совершенно нормально:

– Это все наверняка из-за переезда. Он выдумал ее, чтобы ему было с кем играть.

– Если бы она еще не выглядела так жутко. Такое на холодильник не повесишь. – Каролина переворачивает рисунок лицом вниз и засовывает в середину стопки. – Но я уверена, Мэллори, что, как только вы начнете здесь работать, он и думать про нее забудет. Ему будет просто не до нее!

Мне нравится, как она это говорит – таким тоном, как будто собеседование окончено, я уже получила эту работу и теперь мы просто обговариваем все детали.

– Уверена, на площадках здесь куча ребятишек, – говорю я ей. – Я позабочусь о том, чтобы Тедди к началу школы успел обзавестись настоящими друзьями.

– Отлично, – подытоживает Каролина. Из коридора доносятся шаги, направляющиеся в нашу сторону, и она наклоняется ко мне. – Я хочу предупредить вас насчет моего мужа. Его настораживает ваша история. Из-за наркотиков. Так что он будет выискивать предлоги, чтобы отказать вам. Но не переживайте.

– И что я должна…

– Да, и зовите его мистер Максвелл. Не Тед. Ему это не понравится.