В итоге, с директором договорились о том, что завтра мне принесут флешки с ключами доступа к программе, где я смогу самостоятельно доделать свои проекты. Так, значит, утром обмазаться зеленкой, и проблема на время будет решена.

Обрадованная таким поворотом событий, я подхватила малыша на руки и закружила его по комнате.

В этот момент в дверь снова позвонили.

Первой моей мыслью было то, что снова явился нахальный крылатый тип, по совместительству вдруг оказавшийся нашим прокурором. Я поколебалась, прежде чем подойти к двери. Впрочем, если его не пустить, снова залетит на балкон. Галлюцинации они такие – навязчивые. Однако когда я заглянула в глазок, увидела странного типа с козлиной бородкой.

– Кто там? – обычно я без страха открывала двери, но сейчас что-то заставило напрячься.

– Марина Белова? Здравствуйте. Меня зовут Юрий. Я слышал, что вы нашли ребенка, так вот, мать малыша ищет его… его украли пару дней назад… Вы не могли бы открыть дверь?

Липкий холод пробежал по спине. Мать нашлась? Значит, ребенок не просто так оказался рядом с помойкой, его похитили? Но как же так… Теперь малыша заберут?

Я уже потянулась к замку, как внутреннее чутье буквально взвыло. Откуда он знает, что я нашла ребенка? Об этом слышал только сосед, и то посчитал, что я умом тронулась. На фото никто, кроме меня и Керна, мальчика не видит… Этот Юрий – очередная моя галлюцинация?

– Я никого не находила! – твердо произнесла я, даже не думая открывать дверь.

– Марина Валерьевна, – с мягким упреком произнес мужчина, а я лишь уверилась в том, что с ним явно не все так просто. Откуда иначе ему известно мое отчество? – Я все понимаю, вы, возможно, успели привязаться к ребенку. Но он не ваш. Мальчик должен быть с мамой. Вам так или иначе придется его отдать мне.

– Вам? – я снова посмотрела в глазок, чтобы лучше запомнить внешность этого человека. Круглые очки, бородка… он казался профессором из какой-нибудь гимназии.

– Поверьте, вам не понравится, если вдруг заявится убитая горем мать, со мной иметь дело куда приятнее, – он вдруг перестал улыбаться и добавил уже жестко. – Отдайте ребенка.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Уходите, или я вызову полицию!

Я отшатнулась от двери, подбегая к лежащему на тумбочке телефону. Но когда снова взглянула в глазок, там уже никого не было.

Между лопатками засвербело, я передернула плечами, пытаясь хоть как-то взять себя в руки. Мне срочно нужно было с кем-то поговорить, иначе казалось, что мозг просто взорвется. Я прошла в гостиную, машинально скользнув мимолетным взглядом по старой фотографии. Раньше мне всегда хотелось вернуться в то время. Но сейчас почему-то верилось, что все еще может быть хорошо.

Я присела рядом с малышом, в очередной раз за день уснувшим на диване. Погладила его кончиками пальцев по головке, покрытой пушистыми мягкими волосиками. Я и сама не догадывалась, как можно привязаться к кому-то всего за один день. Мысль, что придется отдать малыша, вызывала лишь ужас, тоску и агрессию.

Но если то, что говорил этот Юрий – правда? Что если мать действительно ищет младенца? Я бы могла отдать его – и больше никаких проблем с тем, что ребенка никто не видит. Зажила бы обычной жизнью, может быть, даже снова пошла в школу приемных родителей… через год-два усыновила бы кого-нибудь…

Но при виде полуприкрытых век найденыша у меня щемило сердце и на глаза наворачивались слезы. Не нужен мне «кто-нибудь»! Ведь у меня уже есть самый лучший на свете малыш. Пусть и невидимый.

На балконе что-то стукнуло. Повернув голову и увидев Александра Керна, постучавшегося в балконную дверь, я лишь издала истерический смешок. Встав, открыла ему, пропуская внутрь.

– Ты ведь не против, что я зайду? – обаятельно улыбнулся он, отчего-то медля.

– Проходи уж, раз прилетел, – махнула рукой я. По сравнению с Юрием, что был у меня полчаса назад, Александр ощущался чуть ли старым знакомым. – А по лестнице, как все нормальные люди – тебе статус ходить не позволяет?

– О чем ты? – чуть пригнув голову, он зашел внутрь.

До этого я не обратила внимания, но сейчас поняла, что в новом знакомом под два метра роста. А учитывая крылья позади, в плечах он казался уж очень широким. Ничего себе махина! И как только рубашка налезла? Разрезана она, что ли, сзади?

– Ну как же – целый прокурор, – фыркнула я. – Чаю налить? В магазин давно не ходила, так что сразу предупреждаю, у меня только зеленый и только пакетики.

– Зеленый в пакетиках. Идеально, – шутливо склонил голову Александр. – А насчет должности… я в вашем городе не планировал оставаться надолго. Но, учитывая, сколько здесь всего интересного… может быть, и задержусь.

Я махнула ему рукой, предлагая пройти на кухню. Одного его с ребенком оставлять было боязно. Мало ли что – возьмет в охапку и сиганет с балкона. Куда потом жаловаться, что галлюцинация украла у меня воображаемого ребенка? Его и так уже забрать у меня пытались, чтобы вернуть матери. Знать бы еще, что действительно матери, а не просто куда-нибудь на опыты…

Хотя как «куда жаловаться»? Передо мной же целый прокурор!

– Симпатичное фото. Ты вроде говорила, что у тебя никого нет? – спросил Александр, кивая на рамку на стене, бесцеремонно плюхаясь на маленький угловой диванчик.

Его слова подействовали сильнее, чем любые Анькины нотации.

«Сегодня же уберу!» – мысленно пообещала себе я, но вслух этого, разумеется, не сказала. И вообще, какая ему разница?

– Ты прилетел фотографии рассматривать?

Крылатый на это лишь пожал плечами, словно показывая, что не очень-то ему и интересно.

– Ты обещала рассказать мне, откуда у тебя этот ребенок.

Я нажала кнопку на электрическом чайнике и, дожидаясь, пока закипит вода, села на стул напротив. Вздохнув, все же решила сказать правду:

– Я его нашла. Он лежал в коробке у мусорных баков. Надрывался, плакал, но никто не подходил к нему. Сначала хотела вызвать полицию, скорую… А потом поняла, что ребенка вижу я одна.

– Подожди… – мужчина нахмурился, а затем с выражением полного шока посмотрел на меня в упор. – Хочешь сказать, что до этого ты с… нелюдями дела не имела?

– Эм… с нелюдями? – глупо повторила, ощущая себя героиней какого-то фантастического фильма.

Мне легче признать, что я спятила на почве бесконечных попыток забеременеть, чем согласиться с тем, что существует что-то, помимо привычной реальности.

– Значит, и правда не имела, – с какой-то странной веселостью повторил он. – Ну и ну. И все же взяла себе ребенка, которого никто не видит, кроме тебя, и который у всех остальных вызывает агрессию?

– Что вызывает?

Это превращалось в какую-то странную комедию. Я только и делала, что переспрашивала, поскольку совершенно не могла свести воедино собственные мысли.

– Ну да, если все это время просидела дома, то могла и не заметить. Но обычно нелюди вызывают у людей агрессию. Это подсознательная неконтролируемая реакция на представителей чуждого вида. Помнишь комментарии к твоей фотографии? На тебя это, видимо, не действует. В любом правиле есть исключения, – он пожал плечами.

Чайник за спиной забурлил и щёлкнул, выключаясь. Я встала, трясущимися руками потянувшись за чашками на верхней полке шкафа. Керамика выскользнула из холодных непослушных пальцев, я попыталась перехватить, но тщетно. Еще чуть-чуть – и осколки придется собирать по всей кухне.

– Лучше сядь, – я почувствовала, как меня за талию обхватили сильные властные руки и дернули назад. И когда только крылатый успел встать? – Давай я за тобой поухаживаю.

Я не сопротивлялась, когда меня усадили на диванчик, удивленная отсутствием грохота разбившейся посуды. Посмотрела на пол – чисто. И как только такая махина может быть такой быстрой? Зато уже через минуту передо мной стояли две кружки со вложенными в них пакетиками. Глядя на то, как бойко на столе появляется печенье из шкафчика, конфеты, я лишь вяло возмутилась:

– Я не разрешала рыться по шкафам.

– Я люблю сладкое, – нахально подмигнул Александр, взял одну из конфет и, развернув фантик, закинул ее себе в рот. – И тебе тоже не помешает. Ну что, пришла в себя?

– Почти, – вдохнула, обхватывая обеими руками горячую кружку. – Только одного не понимаю: зачем ты пришел ко мне?

– Так мы же вроде договаривались, что я залечу, – еще одна конфета отправилась в рот крылатого.

– Я про утро. Тогда мы еще не были знакомы.

– Хм… Ну как тебе объяснить… – он задумчиво посмотрел на потолок. – Существуют люди, существуют нелюди. И им приходится как-то уживаться. И есть специальные органы, которые следят за тем, чтобы те и эти не поубивали друг друга в приступе взаимной ненависти.

– Прокуратура?

– Нет, тут все несколько сложнее. Но суть в том, что иногда происходят инциденты, требующие наказать и привлечь к ответственности тех, кто нарушает правила. За этим-то, в общем, я и приехал. Расследую одно дело.

– И что это за дело? – без особого интереса спросила я. Кто бы мог подумать, что россказни всяких идиотов о мировом межправительственном заговоре оказались правдой.

– Да так, местные черти чуть Армагеддон не устроили, закольцевав время. По крайней мере, я думаю, что это были именно они. Но не суть важно…

– Черти? Ты шутишь? Настоящие? С хвостом и рогами?! – я чуть чашку из рук не выронила.

– К христианскому аду они не имеют никакого отношения, если что, – засмеялся Александр. – И поверь, малыш, что у тебя за стеной, будет гораздо опаснее любых чертей. Если вырастет, конечно.

– Если вырастет? В каком смысле «если»?! – страх за ребенка оказался сильнее удивления.

С малышом что-то не так? Может быть, он болен? Почему эта нахальная крылатая сволочь тянет и не говорит ничего?!

– Ну вот мы плавно и подошли к тому, почему я пришел к тебе утром. Как я уже говорил, месмеры – редкие твари.

– Не смей так говорить о моем ребенке! – я даже по столу ладонью хлопнула, чтобы до него наконец дошло. Как можно называть малыша тварью?! Даже если он не совсем человек, он же все равно невинное дитя!

– «Моем ребенке», – мягко усмехнулся Александр, – быстро в роль вошла.

Поняв свою ошибку, я сначала смутилась, а затем, гордо подняв голову, скрестила руки на груди. Ну и пусть. В самом деле. Это мой ребенок. Я его нашла и не дам никому в обиду.

– Даже если и так!

Вслед за бравадой некстати вспомнился Юрий и его слова о том, что настоящая мать убита горем и ищет ребенка. Я вздохнула, понимая, что стоит сказать об этом прокурору, раз он такая большая шишка, пусть разбирается с тем, как и почему украли ребенка. Но как же щемило сердце при одной мысли о том, что придется отдать малыша.

– Так, вставай, – не успела я и рта раскрыть, как он потянул меня за руку, подталкивая к балкону.

– Стой, стой. Ты куда? – он же так ничего и не рассказал толком!

– Тише, ребенка разбудишь, – он комично округлил глаза, словно и в самом деле боялся разбудить малыша, и, приоткрыв дверь балкона, толкнул меня туда. – Знаешь, какая главная проблема молодых матерей? Успела на себе ее почувствовать?

– Какого хрена?! – выругалась я, отступая от него в сторону. – Я тебя пригласила в свою квартиру, а ты так себя ведешь!

Я попыталась устыдить его своим гневным взглядом, но судя по всему впечатления это на крылатого не произвело.

Ну в самом деле, зачем он меня на балкон-то вытащил?

– Главная проблема молодых матерей – это то, что они почти все свое время проводят дома рядом с младенцем, – с этими словами он вдруг притянул меня к себе, обнимая за талию, а затем расправил свои крылья.

От удивительного зрелища я забыла обо всем. Так и стояла в его объятиях, не шевелясь, восторженно рассматривая черное оперение. Безумно хотелось лишь одного – протянуть руку и потрогать.