С моих растопыренных пальцев сорвался вихрь. Я направил его на занесенную снегом мостовую перед нападавшими, и внезапная бурлящая волна снега и ледяных осколков поглотила обоих стрелков.

– Молли! – прокричал я, не убирая заклятия. – К Мёрфи, живо! Завеса и первая помощь!

Молли тряхнула головой и уставилась на меня остекленевшим взглядом, но все же выбралась из машины и, шатаясь, направилась к Мёрфи. Спустя секунду обе скрылись из вида.

Я опустил руку. Перемещение воздушной массы, да еще с изрядной скоростью, требует гораздо больших усилий, чем может показаться. Воздух снова успокоился, если не считать отдельных порывов ветра вдоль улицы, от которых там и здесь гуляли небольшие снежно-ледяные смерчи. Снова сделались видны оба стрелка – пригнувшихся, продолжавших прикрывать глаза от ветра и колючих льдинок.

У меня не было с собой посоха. И заговоренного плаща. Но у меня был с собой револьвер сорок четвертого калибра, который я выхватил из кармана пальто и нацелил на нехороших парней. Одновременно я вскинул левую руку, вытряхнув из-под рукава браслет-оберег.

Я узнал одного из стрелков – того, что держал в руках по пистолету. Его звали Барт или как-то в этом роде, и он служил наемным громилой. Недорогим, но, по крайней мере, вы получали то, за что платили. К таким, как Барт, обращаются, когда вам нужно, чтобы кому-нибудь переломали ребра – и подешевле.

Второй тоже показался мне знакомым, только имени его я не знал. А что такого, я же не шатаюсь по третьесортным барам, завязывая знакомства со всеми и каждым. И потом, мне вполне хватало знать про него одно: это он подстрелил Мёрфи.

Я двинулся вперед, прямо на них, и остановился, когда нас разделяло полтора десятка футов. К этому времени они наконец выморгали лед и снег из глаз. Я не стал дожидаться, пока зрение вернется к ним в полном объеме. Старательно прицелившись, я пустил пулю парню с дробовиком в правое колено.

Он с воплем повалился на снег и продолжал вопить.

Барт повернулся ко мне и вскинул оба пистолета, но мой браслет-оберег опередил его. Я чуть напрягся и усилием воли выстроил между нами полусферу почти невидимого, если не считать легкого мерцания, защитного поля. Он разрядил в меня обе обоймы – с таким же успехом он мог бы палить из водяных пистолетов. Мой щит перехватил все пули до одной, и я рассчитал его угол так, чтобы они ушли в небо, а не в окружавшие нас дома.

Оба пистолета щелкнули пустыми затворами.

Я убрал щит и поднял револьвер. Руки Барта метнулись к карманам за свежими обоймами.

– Эй, Барт, – окликнул я его. – На твоем месте я бы подумал хорошенько.

Он застыл, потом медленно развел руки в стороны, прочь от карманов.

– Спасибо. Как ты думаешь, что я хочу, чтобы ты сделал дальше?

Он бросил оба пистолета. Барту было лет тридцать пять или сорок – довольно симпатичный, высокий, с фигурой человека, проводящего много времени в спортзале. Вот только глазки у него оказались как у хорька – темные, поблескивающие. Взгляд его метался из стороны в сторону, словно в поисках пути к бегству.

– Не заставляй меня стрелять тебе в спину, Барт, – посоветовал я. – Пуля ведь может попасть тебе в позвоночник и не убить, а только парализовать. Жуткое дело! – Все это время я держал его на прицеле, не забывая при этом следить краем глаза за вторым. Тот все еще продолжал кричать, хотя начал уже хрипнуть. – Знаешь, кто я?

– Дрезден… Господи Исусе, – отозвался Барт. – Ничего личного, чувак.

– Ты пытался убить меня, Барт. Это настолько личное, насколько вообще возможно.

– Это была работа, – сказал он. – Только работа.

И вдруг я вспомнил, где я прежде видел того, второго: лежавшим без сознания в коридоре у кабинета Деметры в «Превыше всего». Один из подручных Торелли, и, похоже, у него было не намного больше здравого смысла, чем у его босса.

– Ох, угробит тебя эта работа рано или поздно, Барт, – сообщил я ему. – Может, даже прямо сейчас. Молли! – окликнул я. – Как она?

Вместо Моллиного голоса мне ответила сама Мёрфи.

– Я в порядке, – сказала она. Голос ее звучал отрывисто, возможно, от боли. – Жилет пропустил только одну картечину, и та попала не в самое поганое место.

– У нее рука в крови, Гарри, – сообщила Молли слегка дрожащим голосом. – Она останавливается, но чего еще делать, я не знаю.

– Мёрф, возвращайся в машину. В тепло.

– Черта с два, Гарри. Я собираюсь…

– …впасть в шок, – договорил я за нее. – Не валяй дурака, Мёрф. Я не могу разом таскать твое бесчувственное тело и держать этих парней на мушке.

Мёрфи вяло ругнулась, но я услышал, как Молли помогает ей идти.

– Вот так, руку мне на плечо…

Звериные глазки Барта едва не выскочили из орбит, когда он повернулся в направлении Моллиного голоса, пытаясь найти его источник.

– Чего? Какого черта?

К этому времени, я не сомневался, люди в окружающих нас домах уже позвонили в полицию. Я был уверен, что полиция прибудет на несколько минут позже обычного. К этому времени я хотел бы уже исчезнуть с места происшествия, но Барту это знать было не обязательно. Тем более что старина Барт и представления не имел, во что он вляпался.

Скорее всего, у меня не оставалось времени даже на то, чтобы допросить хотя бы одного из нападавших. Мордоворот Торелли был ранен и, возможно, чертовски зол на меня. Кроме того, если он работал у Торелли личным телохранителем, вероятно, он более предан своему шефу. Это оставляло мне один-единственный разумный способ добыть информацию.

Я шагнул вперед, переложив пистолет в левую руку, а правую подняв на уровень глаз. Я произнес негромкое заклинание, и над ладонью вспыхнул и повис в воздухе огненный шар, яркий, как маленькое солнце. Медленно повернувшись к Барту, я шагнул ближе к нему.

Громила дернулся, отпрянул и, оступившись, плюхнулся задницей в снег.

Огненный шар сорвался и медленно поплыл к Барту.

– Послушай, здоровяк, – сказал я ему самым дружеским тоном. – Последние два дня выдались у меня весьма напряженными. И признаюсь тебе, выжечь кому-нибудь к чертовой матери физиономию – отличный способ успокоиться.

– Меня просто наняли! – пробормотал Барт, отползая от огненного клубка на пятой точке. – Вести машину!

– Для чего наняли? – спросил я.

– От меня требовалось только вынести вас с проезжей части и прикрыть стрелка. – Барт едва не срывался на крик. Он ткнул пальцем в раненого. – Вот его!

Я растопырил пальцы чуть шире, и клубок огня подпрыгнул на несколько дюймов ближе к лицу громилы.

– Барт, Барт. Не надо переводить стрелки. Это касается тебя и меня.

– Но я всего лишь наемная сила! – Барт извивался в отчаянных попытках отодвинуть лицо от огня. – Таким, как я, не говорят ни хрена!

– Такие, как ты, всегда знают больше, чем вам говорят, – возразил я. – Надо же вам иметь что-то, что можно сдать полиции, чтобы избежать тюрьмы.

– Я не знаю! – скулил Барт. – Честное слово!

Я улыбнулся и подтолкнул клубок еще немного ближе.

– Вдох голубым, – сообщил я. – Выдох розовым. Вот это разрядка – лучше не придумаешь.

– Торелли! – выкрикнул Барт, пытаясь отмахнуться от шара руками. – Господом Богом клянусь, это был Торелли! Торелли хотел, чтобы мы провернули это дело! Он готовился скинуть Марконе!

– Давно? – спросил я.

– Не знаю. Пару недель, наверное. Тогда меня и наняли! О господи!

Я сжал пальцы в кулак и погасил огонь прежде, чем шар успел сделать что-то большее, чем опалить Барту рукава. Он валялся на земле, хрипло дыша и боясь опустить руки.

Вдалеке послышалось завывание полицейских сирен. Самое время уходить.

– Он говорил с кем-нибудь в последнее время? – спросил я. – С кем-то новым? Договаривался о сотрудничестве?

Барт мотнул головой. Его трясло.

– Я у него не в штате. Ничего такого не видел.

– Гарри! – взмолилась Молли.

Я слишком увлекся беседой с Бартом, да и тревога за Мёрфи изрядно действовала на нервы – в общем, я забыл, что помнить надо обо всех потенциальных стволах. Лежавший на земле громила подобрал свой дробовик и как раз передергивал цевье, перезаряжая его. Я повернулся к нему, на ходу активируя браслет. Проблема в том, что мой новый оберег, будучи мощнее и во многих отношениях удобнее предыдущего, расходует заметно больше энергии и, как следствие, раскочегаривается не так быстро. Я бросился на землю и постарался сделать так, чтобы между мной и типом с дробовиком находился Барт. Барт же, в свою очередь, изо всех сил барахтался, пытаясь убраться с линии огня, и я уже понимал, что выстроить щит до выстрела не успею.

Должно быть, с самого начала конфронтации Мыш отбежал куда-то в сторону, потому что вынырнул из темноты и несся по глубокому снегу так, словно бежал по тартановой беговой дорожке. Он двигался с такой скоростью, что поднятый им вал снега буквально опережал его – так катится вода перед носом скоростного катера. Он налетел на телохранителя Торелли в то мгновение, когда тот нажимал на спусковой крючок.

Дробовики стреляют громко. Барт выдал непечатное слово.

Мыш вцепился человеку Торелли в раненую ногу и принялся мотать его из стороны в сторону так же легко, как терьер треплет пойманную крысу. Громила испустил еще один пронзительный вопль наподобие загнанного кабана на бойне. Дробовик выпал у него из пальцев, и он обмяк, как тряпичная кукла, потеряв сознание от боли.

Сирены приближались, и я заставил себя подняться на ноги. Барт лежал на снегу, извиваясь и громко поскуливая. Заряд угодил ему точно в мягкое место. Крови у него на джинсах было предостаточно, но все же меньше, чем при попадании в какую-нибудь жизненно важную артерию. Конечно, в зависимости от того, сколько картечин он схлопотал, рана могла потенциально вывести его временно из строя, покалечить или даже убить в случае внутреннего кровотечения. Однако из всех мест, куда можно получить ранения, это не худшее, так что с учетом адреналинового шторма, бушевавшего у меня в крови, это казалось мне даже забавным.

Все еще хрипло хихикая, я кликнул Мыша и побежал к машине.

Молли уже пристегнула Мёрфи к пассажирскому сиденью. Мне пришлось перебираться через нее, чтобы сесть за руль. Она яростно выругалась сквозь зубы, когда я случайно задел ее раненую руку. Подушка водительского кресла почти касалась руля, и какое-то мгновение мне казалось, что я буду вести машину, давя на педали одной рукой и крутя баранку другой, однако я нашел-таки рычаг, позволявший отодвинуть кресло назад, и машина завелась с первой попытки.

– Черт подери, Дрезден, – прохрипела Мёрфи. – Это вооруженное нападение. Нам надо вернуться.

Через открытую дверь на заднее сиденье плавно запрыгнул Мыш. Молли захлопнула обе двери, не заблокированные снегом. Я вывернул руль, выдернул «сатурн» из снега и осторожно повел его по улице. К лицу моему так и прилипла дурацкая ухмылка. Щеки горели.

– Исключено, Мёрф.

– Мы не можем просто так позволить им уйти!

Я подавил очередной приступ адреналинового смеха.

– Никуда они не денутся. И потом, я персона нон грата, ты забыла? Или ты хотела, чтобы тебя застали на месте перестрелки, в которую замешан я?

– Но…

– Черт подери, Мёрфи, – с некоторым раздражением выдохнул я. – Ты хочешь, чтобы я отправился в тюрьму? Если мы сейчас вернемся, этот громила, подручный Торелли, скажет им, что это я его подстрелил. Они возьмут мой пистолет на экспертизу, и если найдут пулю, а может, она осталась у него в ноге, это квалифицируется как нападение с использованием огнестрельного оружия.

– Нет, если это самооборона, – возразила Мёрфи.

– В справедливом мире, возможно, и так, – сказал я. – Но раз там нет никого, кроме двух раненых головорезов с криминальным послужным списком и известными связями, полиция решит, что они поссорились и постреляли друг друга. Двух нехороших парней отправят куда надо, ты сохранишь свою работу, а меня не уберут от этого дела – что для меня было бы равносильно смерти. – Я искоса посмотрел на нее. – И кто в проигрыше?