Усмехнувшись, я поднимаюсь со скамейки. Моральная дилемма с заколачиванием подъездной двери, к счастью, решена. Ярослава не обманула.

– Я думала, ты уже ушел, – говорит она, отбросив со лба упавшие волосы. – Тотошкин ошейник все никак не могла найти. А он, оказывается, его в кровать притащил и там грыз. Куда пойдем?

Я пожимаю плечами.

– Думал, ты подскажешь. Можем доехать до парка и там где-нибудь кофе выпить.

– Не, – отмахивается Ярослава и указывает подбородком мне за плечо. – Пошли в ту сторону. Там небольшой сквер есть с лавочками. Кофе по пути возьмем в киоске.

– Я бы предпочел кофейню, потому что еще ничего не ел.

– Вот кому нужно было сгоревшую кашу бабы Лиды предложить, – моментально ерничает она. – Там по пути кафешка будет. Туда, если что, зайдем.

– А там нормально кормят? – осведомляюсь я на всякий случай.

– Откуда я знаю. Наверное.

Такой ответ меня не устраивает. Мне далеко не все равно, что и где я ем, тем более в месте, настолько далеком от привлекательности.

– А ты можешь порекомендовать какое-то заведение неподалеку? Проверенное?

– Нет у меня проверенных заведений, – отрезает Ярослава, устремляясь вперед за питомцем. – Я обычно дома ем.

Я не сразу нахожусь, что на это ответить. Один урок из этой поездки я точно вынес: личный круг общения формирует вакуум, за пределами которого существует совсем иная жизнь. То, что кажется привычным и естественным для меня, может быть чуждо для других. Полезное напоминание.

– А на свидания тебя куда обычно приглашают? – предпринимаю попытку зайти с другой сторону.

Одернув поводок, Ярослава поворачивается и щурит глаза, которые из-за падающих на них солнечных лучей сейчас кажутся золотисто-медовыми.

– С чего ты взял, что меня приглашают на свидания?

– Наверное, потому что ты красивая молодая девушка. Кого, если не таких, как ты, приглашать на свидания.

– Считаешь меня красивой, Сноб? – сильнее щурится она, раздвигая губы лукавой улыбке.

– Да, считаю, – честно признаюсь я. – Но помимо этого я считаю тебя ужасно невоспитанной. Хотя бы потому, что ты в лицо называешь меня Сноб.

– Тебе бы хотелось, чтобы я делала это за глаза?

– Я бы предпочел, чтобы ты называла меня по имени и никак иначе.

– А если я захочу назвать тебя «пупсик» или «малыш»?

– Я резко против.

– Ла-а-адно, – миролюбиво тянет она, по-приятельски ткнув меня локтем. – На этой прогулке постараюсь быть милой. Ты, в конце концов, вернул мне телефон.

Какое-то время мы идем молча. Я смотрю на вертлявую задницу мопса, семенящего впереди нас, и думаю, что ничего более странного в жизни со мной еще не случалось. Я прыгал с башни Макао, накуривался в кофе-шопе Амстердама, на спор поднимался на Эльбрус, пил виски в гримерке Мика Джаггера, но эта поездка оказалась полным разрывом шаблонов. Добровольно приехал в жопу мира, две недели сплю на ужасной кровати, схлопотал по морде и был обвинен в изнасиловании той, чью собаку сейчас выгуливаю.

– Ты с бабушкой живешь, я так понимаю? А родители где?

– Папа вроде в Ростове живет, а мама не знаю, – отвечает Ярослава через паузу.

Я не тороплюсь со следующим вопросом, давая себе время обдумать услышанное. С матерью допустим понятно, но что означат «вроде живет в Ростове»? То есть она не знает точно? Оба родителя, не сговариваясь, бросили дочь?

– И давно ты с ними не виделась?

– Лет с семи или восьми, наверное. Меня бабушка растила. Кстати, не вздумай при ней ляпнуть, что я невоспитанная. Получишь клюкой. И ты же вроде уехать хотел. Купил билеты?

– Да, – отвечаю я, пораженный не столько фактом того, что ребенком ее бросили оба родителя, сколько ее расслабленным, без признаков боли или обиды тоном. – Купил на послезавтра.

– Ясно. А долго лететь? Я в Питере ни разу не была.

– Столько же, сколько до Москвы.

– Я и в Москве не была, – тихо смеется она. – Я вообще нигде не была, кроме Иркутска.

Вроде бы обычное дело: ну не была она нигде и не была. Многие не были… Наверное. Но на меня эта новость почему-то производит неизгладимое впечатление. Ярослава всего на семь лет младше меня, но ничего не видела, кроме этого пыльного города. Этой красивой и, в общем-то, неглупой девчонке невдомек, какой необъятный удивительный мир существует за его пределами. Может быть, в этом и заключается причина нашей встречи? Ведь должен же быть в этих снах какой-то смысл. В долго и счастливо с такой, как она, я не верю, так, может быть, суть том, чтобы я ей помог?

И как и в случае с приглашением на прогулку, следующие слова вылетают из меня сами собой. Чуть позже я оправдаю этот порыв приступом альтруизма, хотя внутренний голос справедливо назовёт это дебилизмом чистой воды.

– Полетели со мной в Питер. Хочешь? Отель и билеты я оплачу.

17

Ярослава

От неожиданности я так резко останавливаюсь, что пугаю Тотошку, и тот, обернувшись, смотрит на меня с непониманием и осуждением. Я в свою очередь разглядываю Сноба. Он готов оплатить мне билеты в Питер? Совсем дурной?

А потом понимаю: он пошутил. Нет, он конечно парень со странностями, но это… Кто в здравом уме захочет оплатить поездку незнакомому человеку, который по его же собственному утверждению, постоянно хамит?

– Не смешно, – фыркаю я как можно снисходительнее, чтобы не подумал, что я повелась на этот прикол.

– Я не шучу, – отвечает Сноб. – Если хочешь – полетели вместе. В качестве компенсации за вчерашний вечер, я оплачу билеты в обе стороны и на неделю сниму тебе отель.

Из-под ребер к горлу поднимается что-то теплое и покалывающее, отчего даже сердце начинает биться чаще. Питер. В десятом классе мои одноклассники летали туда на экскурсию: гуляли по Петергофу, фотографировались в музее Эрмитажа и посетили Кунсткамеру. Я не смогла полететь, потому что баба Лида потратила последние деньги на новый холодильник.

– Ненормальный, – буркаю я, ускоряя шаг. – Ищи другую дуру.

– Ты почему так реагируешь? – раздраженно рявкает Сноб, ловя меня за руку. – Я предложил из самых лучших побуждений, а ты меня снова обозвала.

– Пусти! – Я выдираю свое запястье, всячески избегая на него смотреть. Со мной творится что-то странное: щеки окатывает жаром, жжет глаза. Когда я не знаю, как реагировать, то говорю что-то грубое, как сейчас.

– Что с тобой, Ярослава? – уже спокойнее спрашивает он, останавливаясь. – Я не держу тебя за дуру и не пытаюсь обмануть. Когда ты сказала, что нигде не была, я захотел это исправить. Могу себе позволить.

– Зачем тебе это? – огрызаюсь я. – Я тебе никто.

– Ну как же, – в его голосе появляются шутливые ноты. – Между нами тесная связь: я поставил тебе синяк, купил выпить и за это схлопотал по физиономии. А еще ты была у меня дома, и мы целовались.

Поморщившись, я закатываю глаза.

– Не напоминай.

– Ладно, – быстро соглашается Сноб. – Приставать я к тебе не буду, можешь по этому поводу не переживать. Если захочешь – проведу тебе небольшую экскурсию по городу, если нет – будешь гулять сама по себе.

Во рту появляется металлический вкус. Я когда нервничаю или сильно задумаюсь – кусаю изнутри щеку до крови. Зачем он мне все это рассказывает? Как будто всерьез рассчитывает, что я поеду. Если даже предположить, что я поверила в его чистые намерения, я все равно не оставлю Тотошку и бабу Лиду. Она точно его тапком прибьет.

От этих мыслей появляется раздражение на Сноба. Жила себе спокойно, он тут он появляется с нелепыми предложениями.

– Слушай, я обратно пойду, – говорю я, начиная сматывать Тотошкин поводок. – Мопсам по жаре долго гулять нельзя. Кафе будет метров через сто с левой стороны. Увидишь.

Сноб шумно выдыхает, давая понять, что я его бешу. Ну и ладно, он тоже меня бесит, так что мы квиты. Пусть поскорее уезжает в свой Питер и познает дзен.

Не дожидаясь, пока он предъявит ко мне новые претензии, я разворачиваюсь и иду в сторону дома. Тотошка недовольно семенит рядом. Вообще-то он любит гулять в любую погоду. Проблема в том, что в такую жару он быстро устает, плюхается на асфальт в теньке и все, не сдвинешь, дальше только нести на руках. Поэтому далеко гулять с ним опасно: все-таки весит он почти десять килограммов.

– Ну и куда ты побежала? – догоняет меня голос Сноба. – Впервые встречаю такую несговорчивую.

– Если я несговорчивая, то для чего ты за мной идешь? – язвлю я, почему-то испытывая радость оттого, что он пошел за мной.

– Провожаю, чтобы твоя бабушка не думала обо мне плохо.

Я молча пожимаю плечами. Хочет – пусть идет. Мне-то что?

– У тебя есть время подумать до завтра. Если надумаешь полететь – позвонишь. И повторюсь – тебя это ни к чему не обязывает.

Я продолжаю молчать. Не знаю, что ему ответить, а грубить совсем не хочется. Сноб как будто действительно хороший парень, хоть и с прибабахом.

* * *

– Подниматься не буду, хоть ты и не приглашала, – улыбается Сноб, остановившись возле моего подъезда. – Бабушке привет передавай. Если бы я задержался здесь подольше, то обязательно пригласил бы ее на прогулку. Даже не подмытую.

Не выдержав, я хихикаю. Все-таки в чувстве юмора ему не откажешь, хоть он и сноб.

– Номер мой запиши, – добавляет он с особой теплой интонацией, от которой даже отказываться и спорить не хочется. Мы с ним, скорее всего, видимся в последний раз, так что пусть он запомнит меня не только как ту, кто постоянно ему хамила.

Я шарю по карманам, а потом вспоминаю, что телефона с собой у меня нет. Остался на зарядке.

– Мне некуда, – развожу руками.

– Тогда свой продиктуй, – не сдается Сноб. – Я тебе прозвон сделаю.

Я шутливо закатываю глаза и называю ему нужные цифры. Ну надо же, до чего упрямый. Можно даже подумать, будто в меня влюбился.

– Ладно, я пойду, – киваю себе за плечо. – Извини, если что-то было не так. Я не со зла. Просто характер вспыльчивый.

– Да, я уже понял.

Я затаиваю дыхание оттого, как задумчиво он на меня смотрит в этот момент. Внизу живота становится тесно и одновременно щекотно, когда его взгляд как бы невзначай останавливается на моих губах, а потом поднимается по скуле.

– Ладно, я пойду, – напряженно повторяю я и, развернувшись, взбегаю вверх по ступенькам.

С каждым новой секундой в груди становится все неуютнее, а к моменту, когда я подхожу в квартирной двери и вставляю ключ, и вовсе близка к тому, чтобы заплакать.

«Да что с тобой такое?» – шикаю на себя, смахивая выкатившуюся слезу. Я правда не понимаю, что происходит. Плачу я редко – и обычно только при виде бездомных животных. Исключено, что это из-за Сноба. Я видела его всего пару раз, чтобы вдруг привязаться.

– Ты чего так быстро? – доносится из гостиной скрипучий голос бабы Лиды. – Я думала, раньше полуночи не вернешься.

– С чего бы это? – как можно бодрее выкрикиваю я, стаскивая с ног кроссовки. У нее чуйка, как у ищейки – вмиг что-то не то заподозрит.

– Я думала, вы шоркаться поедете. Дело-то молодое.

– Вот ты заладила – шоркаться да шоркаться. Погуляли, да он домой ушел. И не думай, что Сноб мой парень. Послезавтра он в Питер уезжает.

– И чего, тебя с собой не звал?

Говорю же, нюх у бабы Лиды как у ищейки. Вот откуда она это взяла?

– Звал, – признаюсь я, заходя в гостиную. – Предложил билеты оплатить и гостиницу снять.

Баба Лида нащупывает пульт и убавляет громкость.

– А ты чего сказала?

– А чего я? Отказалась, конечно.

– Езжай, дура! – рявкает она так громко, что я и Тотошка подпрыгиваем с перепугу. – Такой матросик в наши края заплыл, а ты клювом щелкаешь. Было бы мне лет на сорок поменьше, я бы уже баул собирала.

– И как же, интересно, я тебя оставлю? – рявкаю я, крайне уязвленная тем, что она так легко меня выгоняет.

– А чего я? Беспомощная? Пиздуй давай – хоть отдохну от тебя маленько.