– Мы прятались в садовом сарае, и Чарли помогал нам, – продолжила Импи.

– Чарли? – переспросила Эди. – Ты имеешь в виду того рыжего парня, который забыл вас в метро?

Импи раздражённо фыркнула:

– Не-е-ет… это был Айвен. Его глупый старший брат. Мать Чарли решила прибраться в сарае, и Айвен должен был отвезти эту шкатулку в благотворительный магазин. – Импи прижала ко лбу крошечную руку. – Он забыл про нас и оставил нас в поезде, и в итоге мы торчали в этой комнате целых два дня. Целых два дня! Торчали на полке между ковбойской шляпой и дурацким чучелом совы.

– О… – только и могла ответить Эди на эту речь. Как мог Айвен… забыть про них? Знакомство с флиттой было самым восхитительным, что с нею когда-либо случалось.

– Это мы с папой спасли вас, – сказала Эди. – Это Бюро забытых вещей.

– Ничего себе «спасение»! – хмыкнула Импи. – Оставить нас здесь в темноте, без всякой еды!

– Обычно мы не держим здесь живых существ, – ответила Эди. – Они отправляются в Королевское общество защиты животных или в зоопарк. Я… я действительно не знаю, что с вами делать.

– Сколько тебе лет? – быстро спросила Импи, глядя через стекло.

– Одиннадцать, – сказала Эди. – На Рождество исполнится двенадцать.

– Что ж, тогда всё в порядке, – кивнула Импи. – Ты можешь взять нас к себе домой, и мы будем жить у тебя.

Это была безумная идея. Эди хорошо это понимала. Она могла бы оставить шкатулку здесь, на Последнем складе, и надеяться, что странные флиты исчезнут сами собой. Но ещё она знала, что больше всего на свете хочет оставить Импи и её сородичей у себя.

Она села на стул, чтобы не упасть, и поставила шкатулку к себе на колени. Убрав косы за спину, чтобы не мешали, Эди наклонилась, пристально вглядываясь внутрь сквозь окошечки.

Импи всё ещё прижималась к стеклянному квадратику.

– Ты должна помочь нам! – умоляла она. – Нам нужна еда и вода.

– Как мне выпустить вас? – спросила Эди.

– На задней стенке есть потайная кнопка. Нажми её.

Эди ощупала заднюю панель шкатулки, её пальцы скользили по гладкому дереву.

– Не можешь найти? – спросила Импи сквозь стекло.

Эди нахмурилась и провела ладонями по всей поверхности, пока наконец в дальнем правом углу не нащупала маленькую выступающую кнопку. Она нажала её и почувствовала, как крышка под её рукой с мягким щелчком отперлась.

Неожиданно Эди ощутила тревогу. Что, если кто-то хотел, чтобы шкатулка оставалась запертой? Она положила руки на крышку и слегка надавила. Что, если эти флиты – злые существа? Что, если она откроет крышку, и стая странных говорящих насекомых хлынет наружу, как голодная саранча? Эта мысль была ужасной, но при этом жутко интересной – как будто ты оказался в фильме ужасов.

Стук возобновился – настойчивый, словно постукивание миниатюрного дятла. Импи колотила по стеклу кулачками.

– Давай же! – крикнула она.

Эди оценила ситуацию. Импи была довольно шумной, но не выглядела злой. Девочка медленно подняла крышку.

Резкий порыв воздуха пронёсся мимо её щеки, и Импи опустилась на ладонь Эди. Она была чуть выше точилки для карандашей, на ней была туника, сделанная из ярких квадратных обёрток от конфет, сшитых между собой тонкой нитью. Туфли её были сделаны из лоскутков прошитой кожи. Крылья она сложила за спиной.

Эди стиснула зубы, чтобы не поддаться порыву и не стряхнуть крошечную флитту с руки. Если у неё есть крылья, она может и ужалить! Но девочка всё-таки не отдёрнула руку, и Импи села, скрестив ноги. Они смотрели друг на друга примерно минуту, а потом Импи улеглась, прислонившись спиной к пальцам Эди и закинув руки за голову. От её движений ладони было щекотно.

– Свежий воздух! – воскликнула она, и голос её теперь звучал менее нетерпеливо и ещё больше напоминал звон маленького колокольчика. – Это было ужасно – сидеть взаперти.

Она села и свесила ноги за край ладони, болтая ими у основания большого пальца Эди.

– Рада с тобой познакомиться.

– Да-а, – отозвалась Эди, хотя не совсем понимала, кто же это существо.

– Первым делом – припасы, а потом нам надо отправиться обратно на конечную станцию, чтобы найти Джота, – продолжила Импи.

– Джота? – переспросила Эди.

– Это мой брат. Спекл очень скучает по нему.

Эди почувствовала себя так, словно катится по ледяной дорожке и может вот-вот поскользнуться и упасть.

– А кто такой Спекл?

– Брат-близнец Джота. Он сейчас в шкатулке.

Эди заглянула в шкатулку. Она словно бы подняла крышу кукольного домика и заглянула внутрь. Комнаты были соединены лабиринтом крошечных коридоров, вся шкатулка была заставлена предметами, которые, наверное, были подобраны где-то её крошечными обитателями. Стены были обклеены старыми пакетами от семечек. В доме были кровати с яркими покрывалами, сшитыми из хлопковых лоскутов, и ванна, сделанная из пустой жестяной банки из-под анчоусов. Пара деталей лего составляла стол, вокруг него стояли табуретки, вырезанные из бутылочных пробок.

– Это дал нам Чарли, – сказала Импи, указывая на лего и на миниатюрный скейтборд, который служил флитам своеобразным диваном на колёсиках. Вместо верёвки для сушки одежды был натянут ботиночный шнурок, а на полке, прикреплённой к стене, стояли крышечки от бутылок, наполненные рисом, пшеном, семечками и изюмом. Эди с облегчением увидела в углу банку из-под джема, наполовину наполненную водой; к банке была приделана крошечная система шкивов, рядом стояло ведёрко с прицепленной к нему леской.

Прямо в центре шкатулки, в самой большой комнате, сидели на спичечных коробках два крошечных существа, таких же, как Импи. Они были похожи на малюсенькие фигурки, слепленные из пластилина и облачённые в самодельную одежду.

– Это Спекл, – представила Импи, – а это Нид, мой несносный младший братец.

– Привет! – сказал Нид. Он достал из кармана три крошечных серебристых бусинки и стал жонглировать ими, умело подбрасывая и ловя каждую из них, пока они не слились в сплошное сверкающее колесо. Волосы у Нида топорщились, словно щетина зубной щётки, а его одежда была сшита из кармана от джинсов.

– Хватит выделываться! – фыркнула Импи.

Эди засмеялась и посмотрела на Спекла, который прятался в тени. На голове у него, точно миниатюрный шлем, плотно сидела шляпка от жёлудя, и он смотрел на Эди снизу вверх с непонятной ей настойчивостью.

– Что случилось с Джотом? – спросила она.

– Он решил вернуться и поискать флюму и орешек.

– Флюму? – спросила Эди. Похоже, в мире флитов было очень и очень много всего, непонятного ей.

– Да, флюму, – подтвердила Импи. – Нашу флюму. Это как мама у вас. Мы потеряли её в тоннеле, когда спасались от сороколок. Они прилетели и атаковали наш дом – Лагерь-на-Склоне. И теперь флюма пропала.

Нид уронил бусины, которыми жонглировал, и они раскатились во все стороны, отскакивая от стенок шкатулки. Не обращая на него внимания, Импи продолжила:

– Вот только что она летела позади нас, а потом исчезла. Мы думаем, что сороколки, должно быть, поймали её и отняли наш орешек.

Слово «сороколки» она почти прошипела, и Эди осознала, что Импи, должно быть, сильно их ненавидит.

– Вы едите орехи?

– Нет! – ответила Импи с ужасом. – Внутри этого орешка – наш новый брат или сестра. Осталось совсем немного до того, как он вылупится, и флюма несла этот орешек. Теперь его забрали сороколки.

Эди несколько секунд дивилась тому, что маленькие флиты, оказывается, вылупляются из орешков.

– Сороколки постоянно крадут орешки флитов, – продолжила Импи. – Когда они напали на Лагерь-на-Склоне, мы убежали в подземку, чтобы спастись.

– Значит, эта шкатулка – не ваш настоящий дом?

– Нет, – сказала Импи. – Мы нашли убежище в садовом сарае возле конечной станции, а это оказался сад Чарли. Джот сказал нам, что вернётся в тоннели, а потом будет искать нас на станции, а тем временем Чарли отдал нам эту шкатулку, чтобы мы жили в ней, помог нам её обставить и обещал держать всё в тайне. Так что мы оставались в этом укрытии почти пять дней, пока… – в голосе её прозвучали негодующие нотки, – пока мама Чарли не решила выкинуть нас вместе с прочим хламом.

Одна из бусин Нида вылетела из шкатулки и ударила Эди в лоб. Девочке хотелось задать массу других вопросов. Прежде всего, кто такие сороколки? Но она видела, что Импи начинает волноваться, поэтому молчала и смотрела на Импи и оставшихся с нею братьев. Флиты были такими необычными, и всё же кое-что в них было вполне узнаваемым. Они были не насекомыми, а крошечными человечками, которые жили в доме, спали в постелях и носили одежду. Пусть даже их младенцы вылуплялись из орешков. Эди окинула взглядом волшебную сцену, лежащую перед ней.

– А что там? – спросила она, указывая на комнату, полную блестящих предметов: пятипенсовая монета, изогнутая заколка для волос, украшенная стеклянными кристаллами, и сломанный серебряный кулон в форме ящерицы.

– Это комната Нида, – объяснила Импи. – Он любит находить забытые блестящие вещицы. Именно так мы живём – собирая вещи, которые больше никому не нужны.

Нид залез на спичечную коробку и спрыгнул с неё, скрутив сальто с безупречным приземлением в конце.

– Он умеет летать, как мы все, но предпочитает прыгать и бегать.

Эди была заворожена. Она хотела бы всю неделю просидеть на складе, глядя в эту волшебную шкатулку.

Но где-то вдали часы пробили четыре часа. Папа, должно быть, ждал её у себя в кабинете, но она не могла оставить шкатулку здесь – теперь, когда знала, что там, внутри. Точнее кто.

Глава шестая
От Бейкер-стрит до Грин-парка
Найдено: одно золотое кольцо

– Импи, я хочу, чтобы ты познакомилась с моей семьёй. Ну, с моим папой. Он работает здесь.

– А после этого мы сможем отправиться к тебе домой?

– Может быть, – сказала Эди. – Но надо быть осторожными. Кто-нибудь может вас увидеть.

– Взрослые не могут нас видеть, – просто сообщила Импи, потом взлетела и угнездилась за ухом Эди, в переплетённых прядях одной из её тёмно-рыжих кос. – Айвен не мог нас видеть. В том-то и была вся проблема.

– Теперь и я тебя не вижу! – засмеялась Эди.

– Но ты слышишь меня, – выдохнула Импи на ухо девочке. Крошечный порыв воздуха защекотал мочку уха, словно перо пикси.

– Ах! – со смехом произнесла Эди. – А почему Айвен вас не видел?

– Он слишком взрослый. Никто старше тринадцати лет нас не видит.

– Это странно, – пробормотала Эди. – Вы не можете взять и исчезнуть, как только кому-то исполняется тринадцать.

– Так и происходит, – отозвалась Импи. – Но…

Это казалось абсолютно нечестным. Всего через несколько недель настанет двенадцатый день рождения Эди, а значит, ей пойдёт тринадцатый год. А она хотела бы всю свою жизнь видеть флитов!

– Мне нравятся твои волосы, – заметила Импи. Эди чувствовала, как она карабкается вверх-вниз по сплетающимся прядям её косы. – Можно покачаться?

– Ладно, – медленно сказала Эди, потом наклонилась вперёд и наклонила голову так, чтобы одна её коса свободно свисала с головы. Она чувствовала, как Импи цепляется за эту косу, словно за канат.

Когда девочка пошевелила головой, Импи взвизгнула:

– Быстрее, Эди!

Эди мотала косой взад-вперёд, пока у неё не заболела шея, однако внутри у неё всколыхнулось какое-то чувство, которого она не ощущала уже давно.

Импи села прямо, задыхаясь от восторга.

– Наверное, мы хорошо поладим! Ты знаешь, что напоминают мне твои волосы?

Папа всегда говорил Эди, что волосы у неё особенные и блестят, словно медь. Но мальчишки в школе дразнили её «морковной башкой».

– Варенье, – сказала Импи. – Чудесное тёмно-оранжевое варенье, которым Чарли любит намазывать свои тосты.

– Варенье? – переспросила Эди. Ей льстили такие сравнения. – Никто раньше мне такого не говорил.

Импи резко дёрнула её за косу.