Райан Уилсон: Дневник учителя

Ryan Wilson

THOSE WHO CAN: A TEACHER’S STORY

Copyright © Ryan Wilson, 2021

© Ляшенко О.А., перевод на русский язык, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Посвящается Лиз, учителю с большой буквы; Зои, настоящей северной энергетической станции, и всем учителям, которые выполняют свою невероятную работу под колоссальным давлением.

От автора

В этой книге я рассказываю о случаях из своей учительской карьеры, основываясь на своих воспоминаниях. Разумеется, ученики и коллеги, с которыми мне посчастливилось работать, имеют право на конфиденциальность, поэтому я изменил имена, места и другие узнаваемые характеристики. В некоторых случаях я был вынужден объединять людей или ситуации в целях сохранения конфиденциальности. Таким образом, любые совпадения являются случайными.

Введение

«Ты смельчак!» – обычно говорят люди на вечеринках, когда я говорю, что работаю учителем. «О-о-о, у меня точно не получилось бы!» – добавляют они через секунду. За этим обычно следует вопрос: «Ты всегда хотел этим заниматься?» Это плохо завуалированная попытка выяснить, в какой сфере у меня ничего не вышло, прежде чем я пришел в эту худшую в мире профессию.

Как правило, люди разговаривают с учителями как с расстроенным ребенком, пропустившим гол во время важного футбольного матча. Они подбирают слова, чтобы найти плюсы в ситуации и не акцентировать внимание на упущенных возможностях, однако им не удается скрыть жалость из-за того, что у вас ничего не получилось.

Мне понадобилось немало времени, чтобы привыкнуть к такому отношению, потому что я всегда считал, что работа в школе – лучшая в мире. Моим одноклассникам на восьмой день рождения подарили фигурки «Трансформеров» и кукол «Барби», я же получил большую доску и коробку мела. Я часами рассказывал воображаемым ученикам о столицах мира и формуле вычисления площади треугольника.

Я тщательно разрабатывал учебные материалы, заполнял журналы вымышленными именами, подбадривал несуществующих учеников и считал, что идеальное занятие на вечер – это проверка работ. Неудивительно, что никто не считал меня клевым.

Это довольно странное увлечение, думаю, было у меня в крови. Мой отец всю жизнь преподавал музыку, и мне нравилось наблюдать за тем, как он идет в школу с портфелем, полным распечатанных тестов. Вернувшись домой, он пересказывал нам разговоры из учительской и жаловался на хор, не попадающий в ноты. В начальной школе мне повезло: у меня были потрясающие учителя, чье влияние точно не ограничивалось школьными стенами. Они казались мне всезнающими, и я хотел подражать им.

Откуда бы ни росли ноги моего энтузиазма, с ранних лет я был убежден, что все вокруг мечтают стать учителями. Помню, как был искренне удивлен, узнав, что не все одноклассники хотят пойти той же дорогой, что и я.

Во время учебы в школе и университете я упрямо придерживался своей позиции. Очень многие учителя советовали мне подумать о другой профессии, подкрепляя аргументами вроде: «У нас мизерная зарплата» или «Ты должен стремиться к большему», но меня было не переубедить.

Замечательные учителя средних и старших классов еще больше укрепили мое желание. Я помню долгие летние дни с миссис Вебб, которая рассказывала нам о «Макбете». Это была величавая женщина, носившая красивые струящиеся платья. Она говорила тихо, а когда рассуждала о бессмысленности необузданных эмоций и роли ведьм в гибели Макбета, в классе воцарялась тишина.

Многие неопытные, непослушные и ленивые ученики ошибочно принимали ее слегка эфемерную натуру за слабость. Помню, как один мальчик придумал какую-то невероятную причину, почему не сдал домашнее задание, – она была связана с кроликом парня его сестры. Голосом чуть громче шепота миссис Вебб ответила, что ждет домашнее задание завтра до 09:00. Он открыл рот, чтобы возразить, но учительница была непреклонна, завершила разговор словами: «Завтра, пожалуйста» – и выплыла за дверь.

Однако она была щедра на похвалы, и я все чаще старался впечатлить ее. Даже когда она критиковала мою работу, я понимал, что она верит в меня и делает это, чтобы я добился больших успехов. В один из таких дней в компании миссис Вебб я решил, что хочу посвятить жизнь преподаванию литературы в школе.

Вымышленные ученики из моего домашнего класса превратились в настоящих, когда в достопочтенном возрасте двадцати двух лет я впервые устроился на работу в школу. Я знал, что учительство никогда не упадет с пьедестала, на который я его поставил. Честно говоря, проверка работ, в которых реально что-то было написано, занимала немало времени и перестала быть тем расслабляющим вечерним занятием, которым я ее считал. Хотя реальные дети были чуть менее послушными, чем вымышленные, я все равно считал свою работу пределом мечтаний. Она была благородной и сложной, разнообразной и важной. Кроме того, работать с любопытными и живыми подростками, чей мозг еще формировался и которые всегда говорили то, что думают, было невероятно интересно.

Разумеется, медовый месяц не может длиться вечно. Были времена, когда учительство приносило мне не только удовольствие, но и стресс и разочарование.

За последние десять лет нагрузка на школы, учителей и учеников только возросла, но моя работа мне все равно нравится.

Наш жизненный опыт так или иначе формируется под влиянием учителей, и мы часто вспоминаем их уроки.

То, что вы прочтете дальше, можно считать одой учителям и удовольствию работы в классе. Несмотря на сложности, давление и сорванные уроки, с работой в школе ничто не сравнится. Это дань невероятной и во многом недооцененной работе учителей во всех уголках страны, выполняемой ими изо дня в день. Я надеюсь стереть презрительную улыбку с лиц тех, кто любит говорить на вечеринках: «Знаете, учить любят те, кто не умеет это делать». Вместе с тем эта книга еще и крик о помощи, потому что сегодня учителя испытывают гораздо большее давление, чем когда-либо, и с годами идеалистическое представление о ребенке у доски в просторном классе прошло суровое испытание.

С чего все началось

Сентябрь 2005 года. Группа учеников впервые после каникул взволнованно идет в школу. Учителя-практиканты, волнуясь не меньше, чем их будущие ученики, готовятся к первому рабочему дню. Педагогический факультет, где мне предстоит узнать обо всех тонкостях профессии, располагается в новом футуристическом здании на окраине города, и мы первые, кто будет там учиться. Пахнет краской и предвкушением. Двадцать студентов прибыли сюда на годовой курс с надеждой получить право преподавать литературу в школе после его окончания.

Я испытываю характерную для первого дня застенчивость в сочетании с желанием завести новых друзей. Как неуклюжий одиннадцатилетний мальчик, который должен сказать нечто непристойное, чтобы покорить товарищей, я пытаюсь добиться расположения коллег с помощью необдуманного дерзкого комментария на тему севера Англии. Ни секунды не колеблясь, кто-то мне отвечает: «Эй, осторожнее! С нами, северянами, лучше не шутить».

Это голос Зои. Она похожа на великолепный светловолосый энергетический шар. Я сразу проникаюсь к ней симпатией. Позднее выяснилось, что она росла в Шеффилде, но потом переехала на юг, чтобы получить сертификат последипломного образования в области преподавания, а до этого три года училась на педагогическом факультете в Даремском университете. Она такая же дерзкая, как и ее первые слова в мой адрес.

Обучение состоит из довольно странного сочетания простых университетских занятий (как правило, они начинаются в 10:00, и на них нужно записывать свои чувства на стикерах) и практики в школе. Нередко студентам приходится выезжать на рассвете и несколько часов добираться до школы, чтобы делать то, не знаю что, причем бесплатно.

К сожалению, дети знают, что ты еще учишься, поэтому лучшее, на что ты можешь рассчитывать с их стороны, – это жалость. Они, как и животные, чувствуют страх, и нужно притворяться уверенным и властным, даже если у тебя нет ни того, ни другого. Мы понимаем, что будет нелегко, но я жду уроков с нетерпением. Я еще никогда не был настолько уверен в том, что нахожусь на верном пути и в нужном месте.

Быстрый поиск в интернете говорит о том, что школа, где я буду проходить практику, находится глубоко в Фенских болотах^[1]. Я расспрашиваю о ней и узнаю, что это не очень хорошее учебное заведение, известное низкими результатами экзаменов и сложными учениками, которые дерутся, травят друг друга и воруют. Школа расположена в неблагополучном районе: многие дети никогда не выезжали за пределы Фенских болот и даже не были в ближайшем городе. Я воспринимаю это как возможность что-то изменить. Всего через две недели университетской подготовки я впервые подъезжаю к школьным воротам. Ничто не испортит мне настроение.

План таков: я понаблюдаю за уроками около недели, а затем буду вести их под контролем опытного учителя, получать обратную связь и совершенствовать навыки.

Бо́льшую часть первой недели я наблюдаю за уроками учителя Тони. Он очень приятный парень: высокий, приветливый и похож на Хью Гранта, играющего роль джентльмена из высшего общества. Однако я быстро понимаю, что класс – не его естественная среда обитания. Кроме того, у него проблемы со слухом.

Я беспомощно наблюдаю, как дети бегают вокруг, шепотом оскорбляют, думая, что его слуховой аппарат не работает, и вообще вьют из него веревки.

Мне нужно делать записи в новенькой тетради формата А4 – я планировал сделать ее хранилищем учительской мудрости, но не знаю, что писать. «Старайся полностью не утратить контроль»?

Недели, проведенной за задней партой класса Тони, вполне достаточно, чтобы я мог приступить к самостоятельному ведению уроков. Мне объясняют, что из-за нехватки персонала за мной никто не будет наблюдать. Я буду один рассказывать классу из тридцати четырнадцатилетних подростков о «Ричарде III». Это не соответствует требованиям к практике, установленным университетом, но наш уютный кабинет, где проходят семинары, слишком далеко от линии фронта, и последнее, чего я хочу, – это раскачивать лодку. Я не читал ни страницы «Ричарда III», поэтому срочно начинаю знакомиться с пьесой.

Комедия ошибок

Несмотря на скорость, с которой разворачиваются события, я безумно счастлив. Впервые на моих уроках будут живые дети, представляющие собой чистые холсты. Мои скромные инструменты – это язык и сюжеты, и я нарисую прекрасные картины в умах и сердцах детей.

В выходные я трачу несколько часов на планирование уроков, снова и снова проигрывая их в голове, и засиживаюсь допоздна, продумывая раздаточные материалы, игры и темы для обсуждения.

Я думаю об уроках, которые вел в своей воображаемой школе: они всегда проходили гладко, ученики внимательно слушали и никогда не грубили. Планы, которые я составляю, – фотографические негативы этих уроков.

Через десять минут с начала урока, когда я с энтузиазмом изображаю горбатого Ричарда III, меня прерывает четырнадцатилетняя девочка, которая выглядит на двадцать пять из-за толстого слоя макияжа на лице.

– Сэр, я могу поговорить с вами за дверью? – спрашивает она.

– Конечно, – отвечаю я, радуясь, что хотя бы минуту не придется разыгрывать сцены, которые ужаснули бы Шекспира. Он точно пожаловался бы своей жене Энн, что неопытные учителя литературы оскверняют его работы.

– Возможно, это ерунда, но мне кажется, я нравлюсь Гэвину, – говорит Джейд.

– Ясно, – отвечаю я осторожно. – Он тебя донимает?

– Эм-м, мне просто не очень нравится, как он это… выражает.

– И что же он делает? – задаю я неизбежный вопрос, хоть мне совершенно не хочется его задавать.