Я кивнула – Ирвин был прав. Мне было бесконечно любопытно разобраться в том, как устроена магическая часть этого мира, но ситуация диктовала свои условия. Магистр тем временем продолжил:

– Если ты запомнила, как выглядел тот чародей, стоит отправить ворона в столицу. Возможно, королевский маг его узнает… Защитница, все в порядке? – Очевидно, мое лицо было слишком выразительным. И было отчего.

Да какая же я феерическая дура! Мало того что не написала в замок о том, что добралась до Алой крепости, но даже не рассказала отцу о покушении и о том, что творится в герцогстве!

– Отправить ворона нужно сегодня же. – Я умолкла, понимая, что не представляю себе, как это происходит. Магистр понял мое молчание по-своему.

– Я пришлю служку с тубусом для письма и воском. – Старец, нахмурившись, перебрал пальцами по набалдашнику трости, а потом, бросив на меня неожиданно острый взгляд, добавил: – И сам зайду. Письмо лучше защитить магией, тебе, защитница, полезно будет этому обучиться.

Мне оставалось только кивнуть, соглашаясь со всем сказанным.

Магистр вышел из комнаты, оставив меня с Харакашем наедине.

– Как там Альвин? – Спустив ноги с кровати и натянув сапоги, я прошлась от стены до стены, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Держится, как может. В Алой крепости не приемлют ругань, и это твоего доблестного оруженосца сейчас печалит едва ли не больше всего остального. – Островитянин хмыкнул, и я натянуто улыбнулась в ответ. Мысль о том, что на какой-то срок я осталась без верного мне до гробовой доски телохранителя, не давала мне покоя.

Надо его навестить хотя бы. Хоть и косвенно, но из-за меня пострадал – кольнуло внезапно чувство вины. Да, это чуть ли не его прямая обязанность, но все же… чисто по-человечески я должна его навестить.

Почему-то мысль сходить в лазарет вызывала в моей душе какие-то очень смешанные и далеко не положительные чувства. Странное чувство стыда, вины, страха… Что-то подобное я ощутила, когда узнала, что в замке погибла та девушка-служанка. Только тогда эти чувства были в разы слабее…

– Эва? – Я резко обернулась на зов островитянина, и тот, помолчав с мгновение и пожевав губами, словно подбирая слова, все же спросил: – Что еще случилось?

– Нет-нет, ничего. Просто я подумала, что стоит проведать Альвина. Ему наверняка так будет куда спокойнее, да и вообще…

Мастер меча, помедлив, согласно кивнул, а после прищурился, глядя на меня своими прозрачно-серыми глазами. Игра в гляделки продолжалась, наверное, с полминуты.

– Что такое? – Я чувствовала себя неуверенно под этим взглядом. Словно островитянин оценивал меня заново, создавал какой-то новый образ в своей голове и соотносил его со старым. Мысль о том, что сравнение может выйти не в мою пользу, пронзила ледяной иглой, но я постаралась успокоиться и не придавать этому большое значение – если бы что-то было не так, Харакаш наверняка бы сказал мне об этом.

– Ничего, я просто задумался. – Островитянин и вправду тряхнул головой, будто прогоняя какие-то мысли, и снова вернул беззаботно-умиротворенное выражение лица. – Я оставлю тебя ненадолго. Продумай, что напишешь в письме, бумажный лист не так велик, как хотелось бы. – Мастер меча, чуть прихрамывая, вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь и оставляя меня одну.

Глава 2
О магических экспериментах и новых знакомствах

Одиночество было недолгим – присланный магистром Ирвином служка постучался в двери едва ли не через пять минут после того, как Харакаш вышел из комнаты, и принес два листа бумаги размером чуть больше моей ладони, мешочек с мельчайшим белым песком, небольшую металлическую плошку на длинной деревянной ручке, кусок сургуча и тонкий тубус с крышкой, в который потом письмо надлежало поместить. Мальчишка, передав все, отвесил поклон и шустро убежал, а мне оставалось только положить все это на стол у стены и продолжить мерить комнату шагами, периодически косясь на чистые листы бумаги.

Проблема была даже в том, как начать письмо.

«Дорогой отец» – слишком лично, «ваше величество» – очень сухо и официально. По имени – звучит странно. Может, вообще опустить обращение? В тубус влезет только один листок, второй явно принесен на тот случай, если я испорчу первый. Можно попробовать опустить все вступительные расшаркивания и начать сразу с сути. Я остановилась возле стола, взяла в руки лист бумаги, мгновение смотрела на него, а потом положила обратно и продолжила бродить от стены к стене.

С чего начать? Наверное, с того, что я прибыла в Алую крепость. Рассказывать про Ханса нет смысла, а вот о Кохше стоит упомянуть. Как и о нападении Бестелесного, и о двойных поборах с селян…

Сев за стол, я взяла в руки перо, обмакнула его в чернильницу, аккуратно сняла капельку о край глиняного сосуда и вывела первые буквы:

«Спешу вам сообщить, что мы достигли Алой крепости в добром здравии».

Посмотрев на кривоватые, но вполне читаемые буквы, я вздохнула и продолжила, осторожно макая кончик пера в чернила после каждых двух-трех слов:

«На Кохшу перед самым нашим прибытием было совершено нападение. Поселение было разграблено, мужчины или убиты, или угнаны как рабы. Местоположение их неизвестно. Мы сопроводили женщин и детей в Алую крепость. Кроме того, в Кохше на меня было совершено нападение – наемных убийц заказал кто-то из столицы, имя заказчика не знаю…»

Я торопливо отвела кончик пера от бумаги. Сюда так и просилась просьба о том, чтобы отец был осторожен, и я, мгновение поборовшись сама с собой, все же написала ее, дополнив словами Харакаша:

«…потому прошу вас быть осторожным. Убийца был Бестелесным, не прошедшим инициацию».

Очистив перо о край чернильницы, я отложила его в сторону, задумчиво глядя на уже наполовину заполненный лист бумаги. Мне нужен был совет касательно всей этой ситуации с герцогами, похищенной дочерью барона и очевидными подставами с чьей-то (как бы ни с обеих) стороны. Но как уместить это все на таком клочке бумаги?

Некоторое время я крутила в пальцах перо, не решаясь обмакнуть его в чернильницу, потом вздохнула и снова приступила к письму:

«В герцогстве ситуация напряженная. С графом Стефаном встретиться до сих пор не удалось, посланников он не присылал. Мятежники отправили посла от лица графа Герберта и предоставили мне информацию, частично подтвержденную, о том, что покойный герцог назначил своим наследником именно младшего сына. Мятежники также подозревают, что герцог был отравлен своим старшим сыном по этой причине. Кроме того, с жителей дважды берут налог в пользу каждого «герцога», однако представитель мятежников это отрицает. На территории герцогства действуют неизвестные личности, настраивая население против обоих графов и, подозреваю, обоих графов против меня.

Ответ пришлите в Алую крепость магистру Ирвину, он надежный человек.

Ваша дочь, принцесса Андарии Эвелин».

Поставив в оставшемся свободном уголке сегодняшнюю дату, я еще раз перечитала письмо, присыпала чернила песком и оставила высыхать на столе. Вспомнив, что Мира упоминала про кольцо с гербовой печатью, судорожно схватилась за шею.

Тонкая золотая цепочка с небольшим ключиком от ларца с украшениями была на месте. Я забыла про нее, как забыла и про украшения, настолько она была невесомой и настолько не к месту мне были привезенные из замка атрибуты статуса и роскоши.

Ларец быстро нашелся в одном из моих сундуков. Вставив ключ в замочную скважину, я нажала на пазы, провернула ключ и услышала, как тихо тренькнул запорный механизм.

Позволив себе потратить несколько мгновений на то, чтобы полюбоваться лежащей в нижнем – отдельном, выдвижном – отсеке короной, я взяла из верхнего перстень с рельефной гербовой пластиной для оттиска на сургуче и прикрыла крышку шкатулки, после чего вернулась к письму.

Чернила уже высохли, но я понятия не имела, куда стряхнуть песок. Ну не на пол же сорить? Решение пришло быстро – стоящий под кроватью ночной горшок отлично сошел за временную мусорку, и я, держа в руках письмо, задумчиво переводила взгляд с него на тубус. Очевидно, запечатывать сургучом нужно было именно его, а не письмо, иначе бы оно в тубус просто не влезло…

Стук в дверь и знакомый голос из-за нее оповестили меня о своевременном возвращении магистра. Старец выглядел чем-то весьма озадаченным, но полным кипучей деятельности – очевидно, что ему не терпелось научить защитницу веры чему-то полезному.

– Итак, – он подошел ко мне, прислонил свою трость к столу и подтянул рукава своей мантии, обнажая худые старческие запястья, – защита письма универсальна. Обучившись ей, ты сможешь использовать этот навык для того, чтобы защитить любой предмет от посягательств тех, к кому он не должен попасть. Конечно, эта защита несовершенна, и на любой щит найдется свой топор, но все в конечном итоге будет упираться в мастерство и вложенные силы. И пока с первым у тебя есть проблемы, будем компенсировать это вторым. Положи свой перстень на стол, глубоко вдохни, постарайся сконцентрироваться на моих пальцах и прислушаться к себе.

Я кивнула, оставив гербовую печать на столешнице, несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь сосредоточиться на собственном сердцебиении (самый простой, как по мне, способ не думать ни о чем сложном), и уставилась на пальцы магистра.

Тот протянул ко мне правую руку, чуть согнул пальцы, словно бы подцепляя какую-то невидимую мне нить, и я почувствовала, совсем краешком, будто у меня чего-то убавилось. Постаравшись зацепиться мысленно за это ощущение, я не сводила взгляда с пальцев магистра и вдруг увидела, как по ним, переливаясь серебром и золотом, струится тонкая нить, сотканная из чистой энергии.

– Увидела? Хорошо. – Мой тихий вздох удивления не прошел мимо внимания Ирвина, и он, пошевелив пальцами, перехватил поток Ато, как если бы это была обычная нитка, взял в левую руку лист бумаги и ловко скрутил его в тугую трубку.

– Ато – подвижная материя, изменчивая и текучая, как вода. Она способна бесконечно делиться на более мелкие свои подобия, что нам сейчас и необходимо использовать. – Магистр снова привлек мое внимание к своей правой руке, растянул нить энергии на вытянутом большом пальце и мизинце, а после коснулся ее указательным, средним и безымянным по очереди, отщепляя и поднимая от основной нити другие, более тонкие. – Кроме того, Ато всегда стремится восстановить целостность, прочность. – Под слова настоятеля между нитями вдруг образовались тонкие перетяжки, и в итоге то, что держал в руках магистр, теперь больше напоминало небольшую сеть в несколько слоев, что усложняла свое плетение прямо на глазах.

Магистр несколько мгновений показывал ее мне со всех сторон, а потом стряхнул с руки в мою сторону, и сеть, словно невесомая паутинка, полетев в мою сторону, вдруг исчезла, растворившись в воздухе.

Ощущение «недостачи» пропало.

– Она вернулась ко мне?

Магистр кивнул.

– А как мне увидеть эти нити Ато?

– У каждого человека, имеющего способности к манипуляциям Ато, есть своеобразный «якорь», позволяющий вызвать эту способность. Что-то, что проявляется только тогда, когда человек чувствует мощную, сотворяющуюся рядом магию, у тебя…

– У меня такое есть, – перебила я магистра нетерпеливо. – Я слышу звон струны, низкий, глубокий, вибрирующий, как бы где-то глубоко в моем сознании. Это же оно, да?

Ирвин по-доброму усмехнулся.

– Да, это оно. Тебе нужно научиться вызвать этот звук по собственной воле. Чем чаще ты будешь это делать, тем проще и быстрее будет для тебя каждый сотый раз.

Я тут же ощутила, как на моем лице непроизвольно рисуется унылая мина, и магистр, не скрываясь, рассмеялся тихим, сухим смехом.

– Прости меня, защитница. Я так часто вижу это выражение лица у своих юных учеников, что в твоем исполнении оно показалось мне особенно забавным. Увы, но без обучения и совершенствования своих навыков далеко не продвинуться ни в одном деле.