– Я думала, что сойду с ума! – чуть успокоившись, продолжила Наталья Николаевна. – Теперь уже окончательно! Была истерика, меня накололи успокоительными, и я даже решила, что это один из моих кошмаров просто. Но Маргошечка стала приходить снова. Она говорила мне, что Он ее никогда не отпустит ко мне. Что нам ни за что не встретиться там, – она коротко глянула наверх, – потому что ей не вырваться, пока у Него ее тело. Что Он продолжает мучить ее и сейчас, и страданиям не будет конца, пока Он жив и упивается ими.

Сказать, что я была чуть не в обмороке от ужаса, не сказать ничего. Ледяные кошмарные щупальца обвивали меня все плотнее от каждого следующего слова Натальи Николаевны. Мне захотелось вскочить и убежать с истошным криком и просто спрятаться от этого, загородиться от наполняющей пространство комнаты безысходности. Даже услышать такое страшно до икоты, а переживать это и не рехнуться… Что же за сила духа у этой женщины!

– О… Он? – удалось как-то выдавить мне.

– Да. Она так называет своего мучители и, как понимаю, похитителя и… убийцу. – Произнеся последнее слово, гостья опустила на несколько секунд веки и стиснула в кулак руку с платком на столе. – И нет, она не говорила, кто это. Никаких хотя бы намеков на личность. Все время только умоляет забрать ее от него, найти ее тело и освободить из лап чудовища хоть в посмертии.

– И… и почему вы решили, что я смогу вам помочь в этом?

– Это не я. Данила. Через своих знакомых, для которых он выполнял одну весьма деликатную работу, я узнала о нем и пришла с просьбой помочь. А он сказал мне, что вы… не знаю, как это правильно… обладаете некоей связью с водой что ли… В общем, что вам под силу найти мою Маргошечку и помочь дать ей успокоение. И тогда уже и мне можно…

Я вопросительно посмотрела на ведьмака.

– Девушка является маме как будто плавающей в воде, Люся, – пояснил он.

– Да-да, Людмила, так и есть! – подавшись вперед, торопливо заговорила Бакшеева. – У Маргошечки были такие прекрасные длинные темные волосы, и когда она приходит ко мне, они колышутся вокруг, как если бы она в водной толще, и одежда на ней тоже как будто плывет, понимаете? Но самое главное – я стала находить мокрые следы босых ступней. Первые несколько раз их не было или же просто успевали затоптать, когда меня откачивали от истерики, но теперь я их видела! Это точно ее размер ноги, клянусь вам! – Наталья Николаевна заговорила еще быстрее, ее глаза заблестели лихорадочно, и она, вскочив и отступив от стола, вдруг бухнулась на колени.

– Помогите мне найти мою девочку, Людмила, умоляю! – прижала она трясущиеся руки к груди, а я кинулась, роняя стул, чтобы побежать к ней, но ведьмак опередил и, подняв женщину, стал удерживать ее, не давая снова упасть. – Любые деньги, все что хотите! Я вам хоть все что имею отпишу, куда оно мне все, в могилу что ли! Помогите только! Мне никак нельзя умереть и оставить мою девочку и дальше страдать в лапах этого чудовища!

– Но… – у меня почти вырвалось “я не знаю как”, но предупреждающий строгий взгляд ведьмака остановил меня. – Я не могу вам ничего обещать, Наталья Николаевна. Я попытаюсь сделать, что получится, буду очень стараться, но ничего гарантировать не могу. Я не настолько еще хорошо… владею всем этим.

– Спасибо! Спасибо-спасибо, Людмила! Я заплачу… аванс… – она рванулась из поддерживающих объятий Данилы к своей сумке, но я замотала головой.

– Я ничего не возьму у вас, Наталья Николаевна!

– Но как же… мне говорили, что нельзя просто так…

– Людмила никогда и ни с кого не берет авансов, – разрулил ведьмак. – Только уже по факту. У нас ведь совсем не тот бизнес, где заказчик может счесть для себя возможным не заплатить исполнителю, вы же понимаете. Но и брать деньги вперед – плохая практика, ведь те, кто обладает настоящими способностями, прекрасно знают, насколько все может пойти непредсказуемо. Только шарлатаны и мошенники берут оплату вперед.

– Я поняла вас, Данила, – кивнула Наталья Николаевна. – И вас, Людмила. Когда я могу ждать от вас новостей?

– Ты просто эпичнейше подставил меня! – ткнула я в Данилу пальцем, как только он вернулся, проведя несчастную мать. – Что, блин, за судьба у меня такая, что меня постоянно подставляют окружающие мужики? Как? Как, по-твоему, я ей помогу?

– Успокойся, василек, сейчас обмозгуем.

Глава 5

Обмозгуем?

Да мне разреветься хочется от сочувствия к несчастной матери и собственного бессилия. Господи, почему такое на белом свете происходит? Почему люди должны проходить через подобные муки? Почему громом на месте не поражает чудовищ, что эти муки на людей и обрушивают? Неужели они не подвластны никакому закону вселенской справедливости, или его, закона этого, и не существует вовсе?

– Не хлюпай носом, василек. Поешь уже лучше давай! – Данила обошел стол и, встав за спиной, принялся осторожно, почти вкрадчиво разминать мне плечи.

Я пару раз дернулась, злясь на него неимоверно, но сдалась. Приятно же, хоть и форменное хамство, конечно, вот так вторгаться в мое личное пространство.

– Почему ты ее ко мне, бестолковой и ничего не знающей, отправил? – проворчала, потихоньку успокаиваясь. – Сам же говорил, что есть подлунные, что умеют с мертвыми разговаривать и видеть их, так почему не к кому-то из них?

– Во-первых, на данный момент никого с таким даром нет поблизости, а у Бакшеевой не так много времени, как ты и сама почуяла, чтобы дожидаться, пока я отыщу по свету нужного подлунного. Во-вторых, мне показалось очень логичным именно твое участие, поскольку все признаки указывают, что тело девушки где-то в воде.

– И что, что в воде? Думаешь, это мне как-то поможет отыскать ее? Как вообще искать, я не представляю!

– Отставить паниковать, Люська!

– А я говорил, что неча его и в дом пускать было, – тихо проворчал уже видимый Алька из угла. – Одна смута и беспокойство от бзыри этого бредкого.

– Много ты понимаешь, мохер бродячий!

– Прекратите! Вот прямо сразу, – оборвала я уже явно изготовившегося ответить очередным заковыристым обзывательством слугу. Походу им эти взаимные оскорбления стали нравиться слегка. – А почему ты сказал “почуяла”? Ты не видел это… у нее на лице ужас такой периодически появлялся? Как маска черепа.

– Хм… нет. Я только чуял от нее запах близкой смерти, как от призрака почти.

– А я почему видела?

– Василек, мы, подлунные, как и люди, не одинаковые. У каждого свое индивидуальное восприятие разных вещей и явлений. То, что я воспринимаю, скажем, обонянием, ты видишь. Или наоборот. Но на самом деле ты же понимаешь, что изначально все исходит от нашей силы и способностей, а не от органов чувств.

– Ясно. Но ты все равно сволочь. Вот что мне делать теперь?

– Ну, тут тебе решать. Ты ведь можешь просто забить и не браться, если не чувствуешь себя в силах. Ты ей никаких нерушимых клятв не давала и плату не брала.

– И ты думаешь, что я смогу после этого спать спокойно? Да эта мать бедная мне в кошмарах будет теперь являться вместе с девочкой мертвой. Господи, какое же горе и безысходность, у меня просто волосы дыбом. И ты ведь знал, гад! Потому и дал ей адрес! Причем, я уверена, что сделал это прямо утром, когда убедился, что я дома.

– А чего бы я женщину гонял в пустую? – ни капельки не смутился ведьмак.

– Ты должен был у меня спросить сначала!

– И ты согласилась бы с ней встретиться?

– Нет, конечно! Ведь я почти уверена, что помочь не могу. Зачем тогда?

– И правильно, хозяйка, с делами, где мертвяки неупокоенные есть, связываться – себе же гадить. А ну привяжется какой и будет шастать потом следом! У-у-у, чур нас!

– Это совершенно не тот случай, ду… неумный ты, – отмахнулся ведьмак. – И вообще, у тебя разве дел по дому нет никаких? Чего торчишь тут и уши греешь? Марш работать!

– Ты мне не господин, распоряжаться!

– И правда, Алька, иди! Вон эту проклятую морозилку наверху с Никифором возьмите опустошите, выкиньте все и вовсе уберите, чтобы и на глаза мне не попадалась.

– Да как так то? – вытаращил глаза мини-Делон. – Да там гридиентов на зелья на бешеные мульены хранится, хозяйка!

– Плевала я! Этой жути в моем доме быть не должно! Выполняй!

– Тож ущербу какого мы понесе-е-ем… – принялся сокрушаться Алька, но таки пошел. – Это ж каки деньжищи на ветер!

– Это что же там за ингредиенты такие ценные? – блеснул любопытными глазами Данила. – Рогнеда была ведьмой старой, богатой и опытной, и у нее и правда могло чего редкого и дорогущего заваляться.

– Если ты сейчас мне скажешь, что не брезгуешь в своих магических фокусах использовать человеческие части тел, то можешь сразу выметаться отсюда! – предупредила я.

– Успокойся, василек, подобное из разряда слишком темного и для меня. Я же еще тогда, в тоннелях, говорил, что людей ради магии мочить считаю пережитком прошлого и тупостью, граничащей со склонностью к суициду. Не те уже времена, чтобы эдакое с рук сходило безнаказанно долго. Но вот в книженцию Рогнеды я бы заглянул и даже изучил обстоятельно. Дашь, василек?

– Ты меня втягиваешь в дела неподъемные, а я тебе давать должна?

– Не, насчет вот прям давать тут не должна, конечно. Тут уж исключительно по твоему горячему желанию, которому я с радостью пойду навстречу к нашему общему удовольствию.

– Блин, ты опять словоблудом занялся! Делать что будем?

– То есть ты всерьез согласна попробовать помочь Бакшеевой?

– Ну а как иначе? Это же немыслимо, вот так страдать, как она. Еще и будучи и так больной. Вот, кстати, а вылечить ее разве нельзя при помощи волшебства?

– А разве она сама этого хочет, василек? – вздохнул Данила, отходя от меня. – Она тебе свое единственное желание четко озвучила.

Так и есть. Соединиться со своим погибшим ребенком в посмертии. Для кого-то и это, выходит, хэппи энд.

– Ясно. Но все равно, как же бесконечно жаль. – Я зависла на несколько секунд, размышляя. – Слушай, а явления Маргариты матери как-то связаны с ее состоянием?

– Верно мыслишь, василек, – кивнул ведьмак. – Чем ближе Наталья Николаевна к той стороне, тем тоньше грань и активнее восприятие посмертного всего. К тому же три года – это некий срок, за который неупокоенная душа успевает набраться силы, чтобы смочь являться кому-то и общаться.

– То есть призраки с возрастом сильнее становятся?

– И сильнее, и очень меняются. А вот с таким анамнезом, что у Маргариты этой, через пару-тройку поколений в такую жуть есть все шансы переродиться, что мама не горюй! Людей сможет пачками мочить.

– Серьезно? Но ведь она сама жертва, как так то?

– Личность стирается с годами у них, Люсь, а гнев от пережитых боли и обид остается. И он-то и становится главным их внутренним составляющим, а месть – основным смыслом существования. А кому мстить, они тоже уже не помнят, вот и прилетает всем в зоне поражения.

– Короче, надо останки по-любому найти и девушку упокоить, так? Чтобы будущие поколения от беды уберечь.

– Ну, мне на эти поколения как-то… – отмахнулся сначала ведьмак, но тут же и одернул себя, – хм… но в целом ты права.

– Что нас возвращает к вопросу, как и с чего хотя бы начать. На турбазу ту поехать что ли?

– Смысла не вижу. У призрака нет к ней привязки изначально, она ведь дома матери является. Думаю, от дома и плясать надо. К тому же там вещи ее и все такое.

При мысли опять увидеться с убитой горем женщиной меня передернуло. Но перетерплю, чего уж, не я в этой ситуации та, кому действительно больно.

Со стороны коридора донесся звук какой-то мелодии, и в столовой через пару секунд появился торопливо шагающий Алька с моим новым телефоном в руке.

– Матушка твоя звонить изволит! – возвестил он и зыркнул многозначительно на ведьмака. – Видно, чует сердце-то ее материнское, что тебя, дитятко ее неопытное, всякие ерохвосты зряшные задумали в дела поганые затащить.