– Я долго работал на «Кольт» и договорился с ними об этом оружии. Его переправили через фирму «Гриффин энд Хоув», это известные нью-йоркские торговцы оружием. Эрл, выньте один, пожалуйста, и покажите его всем.

Эрл извлек одну коробку и сорвал с нее крышку. Внутри лежал отливавший глянцевой чернотой «Кольт» правительственной модели, но Эрл сразу обратил внимание на то, что боковина в одном месте заметно выпирала, будто лежавший в ней предмет был больше того, для которого предназначалась коробка. Он достал пистолет.

– Ну и что там у вас? – спросил Ди-Эй. – Объясните им, Эрл.

– Прицел заметно крупнее, – не задумываясь сказал Эрл.

Действительно, вместо регулируемого прицела здесь стоял фиксированный, более крупный – широкая полоса с прорезанным точно по центру углублением. А на конце дула вместо маленького, похожего на узелок выступа торчало большое квадратное широкое лезвие.

– Нестандартная задняя часть. Мушка системы «Патридж». Что еще, Эрл?

Эрл взял пистолет за рукоять, ухватился поудобнее, и большой палец самым естественным образом уперся в предохранитель, который тоже оказался заметно больше: рычажок с приваренной пластинкой. Подушечка большого пальца удобно легла на предохранитель, и было ясно, что не попасть на него нельзя даже в самой большой спешке.

– Теперь продемонстрируйте выстрел, – сказал старик.

Эрл послушно повернулся в безопасном направлении, взвел курок и отпустил предохранитель. Когда он надавил на него, усилие на большом пальце не превышало двух унций, а затем рычажок с четким щелчком сдвинулся. Эрл нажал на спусковой крючок, который сработал под усилием в четыре фунта – ровно и плавно.

– Это боевой пистолет, – пояснил старик. – Лучший из всего, что у них есть. Совершенно безопасный, если носить взведенным и на предохранителе. Рама обработана и отполирована, все движется легко, как язычок котенка, лакающего молоко. Четко фиксированный ход крючка. Пистолет семизарядный, перезарядка занимает две секунды, а то и меньше. Патроны сорок пятого калибра с остроконечными пулями обладают самой большой останавливающей способностью, если, конечно, вы не решите перейти на «Магнум» калибра триста пятьдесят семь, обращению с которым вам придется учиться в лучшем случае года два. И наконец, самое короткое в мире, безошибочно выверенное движение спускового механизма. Джентльмены, это оружие, которое вы будете носить с собой, из которого вы будете стрелять, с которым вы будете жить. Оружие, которое вы будете чистить два раза в день. Оружие, с которым вы выиграете любой поединок, если будете хорошо за ним ухаживать. Должен сказать вам, что его изобрел гений. Не я, ни в коем разе. Нет, это именно то, что Младенец сделал со своим сорок пятым. Он был убийцей и, как утверждали некоторые, даже сумасшедшим, но по части оружия соображал лучше любого другого, не исключая, пожалуй, и самого старого Джона Браунинга.

Вынуть, целься, огонь.

Вынуть, целься, огонь.

Держим двумя руками, предохранитель сдвигается большим пальцем в тот самый момент, когда пальцы второй руки охватывают первую руку, сжимающую рукоять, и надвигают мушку на цель.

– Не надо точно совмещать все три точки прицела, – объяснял старик. – Надо одно – мгновенно сориентироваться. Вы должны знать, что оружие направлено в нужную сторону, вы не должны тратить время на совмещение мушки с прорезью прицельной рамки. Вы ориентируетесь по мушке. Видите, что мушка совместилась с целью, и стреляете.

Вынуть, целься, огонь.

Вынуть, целься, огонь.

Эрл удивился тому, как хорошо все стало получаться, стоило обрести некоторый навык. Немало помогали очень сильные и быстрые руки, зато вся его огромная практика яростной боевой стрельбы и спокойной учебной стрельбы по мишеням теперь не значила почти ничего. Впрочем, у него, несомненно, имелась толика того дарования, которое в избытке имел Ди-Эй: пистолет моментально вылетал из кобуры, дуло устремлялось к цели, и – БАМ! – пуля почти всегда оставляла пробоину в центре мишени.

– Забудьте о голове, забудьте о сердце, – поучал старик. – Цельтесь в самое широкое место и палите, пока враг не упадет. Стреляйте в центр. Точно в середину. Если он не хочет валиться и все еще идет на вас, стреляйте в таз, перебейте тазовые кости. Это поставит его на место. Чтобы свалить с ног кое-кого из этих громил, нужна чуть ли не коробка патронов. Именно поэтому вы должны стрелять быстро, метко и много. Обычно тот, кто выпустил больше пуль, уходит на собственных ногах.

Ди-Эй наблюдал за своей командой, прищурив глаза, и его взгляд был настолько пристальным, что не упускал ни одной мелочи. Этот мальчик, тот мальчик, снова этот, и снова он же: небольшие недостатки в технике, слишком резкие движения, недостаток концентрации, палец неудобно лежит на спусковом крючке, так и норовит дернуться, или, что хуже всего, заметна неспособность к скучной работе – повторению движения, которое одно может вбить эти идеи в голову. Но Ди-Эй был терпелив, добр и никогда не раздражался.

– Шорт, должен отметить, что вы действуете очень хорошо и достаточно быстро, – похвалил он молодого парня из Пенсильвании, который действительно очень быстро учился и был лучшим из всех.

Шорт и впрямь двигался быстро. Не так быстро, как Эрл или сам Ди-Эй (чуть погодя старик уверился в том, что никто не может двигаться быстрее Эрла), но быстро. Паренек уловил верное движение с первого раза и с тех пор выполнял его правильно.

Хендерсон из Оклахомы был далеко не таким неловким. Высокий и белокурый, со слишком длинными руками и чересчур большими кистями, он словно путался в собственных конечностях и совершал лишние движения. Он не имел тех же способностей, что Шорт и еще некоторые курсанты. Но, боже, как же он работал! Он вставал раньше всех и практиковался в имитации выстрелов, а после занятий уделял этому упражнению еще немало времени.

– Ты настоящий труженик, сынок, – похвалил его Ди-Эй.

– Да, сэр, – согласился Хендерсон. – Мои старики сумели меня этому научить.

Он сражался против воображаемых преступников до тех пор, пока на его пальцах не появлялись кровавые мозоли.

– А вот это, – сказал Эрл через несколько дней, – отличная штука.

Он держал в руках автомат «Томпсон» сорок пятого калибра, модель 1928 года, с отлично обработанным деревянным цевьем, компенсатором, вертикальной рукояткой и идеально регулируемым прицелом системы Лаймана.

Еще пять новеньких, лоснящихся от масла экземпляров такого же оружия лежали перед ним на столе.

– Мистер Ди-Эй немало поработал в Мэне, поэтому на всех пушках стоит клеймо «Полиция штата Мэн». Они будут нашим главным наступательным оружием, не только из-за огневой мощи, но и из-за психологического эффекта. Если ты очутишься рядом с таким оружием со стороны дула, возникнет мысль, что, пожалуй, хватит воевать. Правда, это не слишком-то помогало, когда мы имели дело с японцами, но должно сработать с горцами из Хот-Спрингса.

Курсанты впились взглядами в оружие, которое сержант держал перед собой на вытянутых руках.

– Это полностью автоматическое оружие с полусвободным затвором, – продолжил Эрл. – Слово «полусвободный» очень важно, оно означает, что оружие может стрелять только с отведенным назад затвором. Если забыл взвести затвор, считай, что тебе сильно не повезло. Если не приставишь магазина, он не будет стрелять, разве что ты собственными руками вложишь патрон в патронник, а потом взведешь затвор. Правда, я никогда не слышал, чтобы хоть кто-нибудь это делал, но моя теория говорит, что, если существует хоть какая-то возможность что-то испортить, всегда найдется новичок, который сумеет это сделать, как бы ему ни было трудно. Никогда не досылайте патрон в патронник, потому что любой будет уверен, что он пуст, и именно так происходят несчастные случаи при обучении. У вас будет множество возможностей пролить кровь в Хот-Спрингсе, делать это здесь ни к чему. Сегодня вечером я научу вас разбирать автомат, чистить его и собирать. Вы будете разбирать, чистить и собирать оружие каждый раз, когда будете им пользоваться, причина – та, которую я уже называл: хорошо ухаживайте за оружием, и оно отблагодарит вас. А теперь – кто знает, как стрелять из этого оружия?

Поднялось несколько рук, принадлежавших в основном курсантам постарше, которые пришли из полиции своих штатов.

Френчи тоже поднял руку.

– Френчи Шорт, ты тоже? Что ж, молодой человек, выйди сюда. Где ты научился стрелять из «Томми»?

Френчи встал с места и подошел к сержанту:

– Моя мать была знакома с шефом полиции нашего города. Она договорилась, чтобы мне на пятнадцатый день рождения дали пострелять из всех видов оружия.

– Вот так подарок! Будь я проклят, это дорогого стоит. Ну что ж, Френчи, покажи ребятам, как это делается.

Френчи вышел на линию огня, приставил коробчатый магазин, вскинул оружие и подался вперед.

В двадцати пяти ярдах красовалась силуэтная полицейская мишень в виде мужчины, который стоял в полный рост, положив руку на бедро.

– Приготовились, парни! – скомандовал Эрл.

Френчи переступил с ноги на ногу и нажал на спусковой крючок. Ничего не произошло. Он вспомнил о затворе и потянул за рукоять – послышался глухой щелчок хорошо смазанного металла, – снова встал в позу для стрельбы и нажал на спуск. И опять безрезультатно.

– Дерьмо! – пробормотал он.

– Предохранитель, – напомнил Эрл.

Френчи наугад сдвинул какой-то рычажок.

Снова вскинул автомат к плечу.

Прозвучал одиночный выстрел. Магазин упал на землю.

– Дерьмо!

– Теперь послушайте меня. Френчи решил, что уже все знает. Не стал ждать, пока научится. Он был уверен, что знает, и хотел похвастаться. На этой работе нет места хвастовству, потому что хвастовство наверняка погубит вас. Поняли? Здесь командная работа, а не «Эй, посмотрите, какой я молодец!». А еще, – Эрл подмигнул Френчи, – когда приставляешь магазин, нужно хорошенько шлепнуть его по дну и убедиться, что замок защелкнулся. Иногда он не запирается полностью, но пружина держит магазин на месте, а тебе кажется, что все, полный бибоп. На самом деле никакого бибопа нет, а есть только боп – один-единственный боп. Френчи не знал, что магазин у него в автомате держится на не очень-то честном слове. И что он теперь скажет Младенцу Нельсону, который бежит на него с обрезом? Нужно сильно ударить по магазину снизу и услышать, как замок защелкнется.

Эрл вставил магазин в гнездо, сильно хлопнул по нему снизу ладонью, отжал рукоять затвора, выпрямился и приложил приклад к плечу.

– Теперь, ребята, заткните уши, но широко откройте глаза. Я буду стрелять трассирующими, чтобы вы могли проследить за полетом пуль.

Он нагнул голову, приняв классическую стрелковую стойку, рекомендованную ФБР, и выпустил сразу полмагазина. Не обращая внимания на застарелую боль в левом запястье, он очень крепко стиснул цевье, не позволяя дулу смещаться, куда ему захочется. В этом была вся штука. Оружие дергалось, затвор скакал взад-вперед, пустые гильзы градом летели вбок, дуло норовило уползти в сторону под действием вспышек огня, выброса пороховых газов и, конечно, огня трассеров. Грохот пуль, летевших к мишени, сливался в один оглушительный рев. Со среза дула срывалось такое яркое пламя, что отдельных вспышек, конечно же, нельзя было разглядеть – в отличие от огненных струй, бивших из хвостовой части каждой пули. Они вспыхивали на невообразимо короткие доли секунды, обозначая траекторию полета. Струи как бы существовали и в то же время нет: иллюзорные бело-голубоватые полосы, похожие на электрические разряды, более прямые, чем можно сделать при помощи лучшей линейки, тянувшиеся без единого отклонения от дульного среза к мишени. Пули Эрла моментально проделали в центре силуэта, стоявшего в двадцати пяти ярдах, отверстие с неровными краями.