Маленькая принцесса (страница 7)

Страница 7

– Тогда я не буду чувствовать, какой тяжёлый ящик с углём, – прошептала Бекки, – не буду обращать внимание на брань и побои кухарки. У меня будет о чём думать, если вы расскажете мне эту сказку.

– Да, я расскажу тебе всё, – подтвердила своё обещание Сара.

Когда Бекки пошла вниз, это была уже не та Бекки, которая поднималась наверх, сгибаясь под тяжестью ящика с углём. В кармане у неё лежал запасной кусок сладкого пирога, она была сыта, и ей было тепло, но не только от пирога и от огня. Что-то другое напитало и согрело её, и это другое была доброта Сары.

После ухода Бекки Сара присела на край стола. Она поставила ноги на стул, опёрлась локтями на колени, а подбородком на руки.

– Если бы я была принцесса, – прошептала она, – настоящая принцесса, то я могла бы давать другим всё, что им нужно.

Глава шестая
Алмазные россыпи

Вскоре после этого Сара получила известие, взволновавшее не только её, но и всю школу и служившее в течение нескольких недель предметом самых оживлённых толков.

В своём последнем письме капитан Кру сообщил дочери поразительную новость. Его близкий друг, с которым он в детстве учился в одной школе, неожиданно приехал в Индию, чтобы повидаться с ним. Он купил большой участок земли, на котором были потом найдены алмазные россыпи. Их уже начали разрабатывать, и по всему видно, что друг его станет обладателем такого богатства, от одной мысли о котором может закружиться голова. А так как он любит его, капитана Кру, то и предлагает ему сделаться его партнёром и разделить с ним это богатство.

Вот всё, что поняла Сара из письма отца.

Всякое другое предприятие, как бы выгодно оно ни было, не вызвало бы большого интереса ни у неё, ни у других. Но алмазные россыпи – это было как будто из «Тысячи и одной ночи», и никто не мог остаться равнодушным.

Саре они казались чем-то волшебным, и она часто описывала Эрменгарде и Лотти лабиринт перекрещивающихся глубоко в недрах земли галерей, на стенах и потолках которых сверкали драгоценные камни. И странные темнокожие люди с тяжёлыми кирками добывали их оттуда.

Эрменгарда приходила в восторг, слушая Сару, а Лотти требовала, чтобы её приёмная мама рассказывала ей про алмазные копи каждый вечер.

Лавиния завидовала Саре, но говорила Джесси, что не верит в существование алмазных россыпей.

– У моей мамы есть кольцо с бриллиантом, а это тот же алмаз, только иначе гранённый, – говорила она. – Оно стоит сорок фунтов стерлингов, а между тем камень совсем небольшой. Если бы существовали алмазные россыпи, то люди разбогатели бы до смешного.

– Может быть, и Сара разбогатеет до того, что станет смешна, – с улыбкой заметила Джесси.

– Она смешна и без богатства, – фыркнула Лавиния.

– Мне кажется, ты ненавидишь её, – заметила Джесси.

– Нет, не ненавижу, – отрезала Лавиния. – Но я не верю в алмазные россыпи.

– Однако ведь откуда-нибудь да добывают же люди алмазы, – возразила Джесси. – А знаешь, Лавиния, что говорит Гертруда? – прибавила она, снова усмехнувшись.

– Конечно, не знаю, да и не интересуюсь нисколько, если дело идёт об этой вечной Саре.

– Да, о ней. Ты знаешь, она ведь любит придумывать что-нибудь необыкновенное. Теперь она представляет себе, будто она принцесса, и старается держать себя так даже в классе. Она говорит, что это помогает ей лучше учить уроки. Ей хочется, чтобы и Эрменгарда представляла себя принцессой, но та считает себя слишком толстой для этого.

– Да, она слишком толста, – сказала Лавиния, – а Сара слишком худа.

Джесси, конечно, и на этот раз не могла не засмеяться.

– Сара говорит, что тут дело не в наружности или богатстве, а в мыслях и поступках.

– Она, вероятно, воображает, что могла бы быть принцессой даже и в том случае, если бы была нищей, – сказала Лавиния. – Станем называть её «ваше королевское высочество».

Уроки в этот день уже кончились, и приятельницы сидели в классе около камина. Это время дня особенно любили все девочки. Мисс Минчин и мисс Амелия по окончании уроков пили чай в своей столовой, недоступном для учениц святилище. В эти часы старшие девочки вели самые задушевные разговоры, поверяли друг другу самые сокровенные тайны, в особенности если маленькие не ссорились и не бегали с визгом и криком, что, надо сознаться, они проделывали почти всегда.

Когда маленькие поднимали шум, старшие обыкновенно останавливали их, причём обращались с ними не особенно вежливо. Они знали, что если шум не прекратится, то явится мисс Минчин или мисс Амелия, и всё их удовольствие будет испорчено.

Ещё не успела Лавиния окончить свою фразу, как дверь отворилась и вошли Сара с Лотти, которая всюду ходила за ней по пятам, как маленькая собачка.

– Вот она – и с этой отвратительной девчонкой! – шепнула Лавиния. – Если Сара так любит её, то почему не держит у себя в комнате? Не пройдёт и пяти минут, как она заревёт.

Лотти внезапно почувствовала непреодолимое желание поиграть в классной комнате и попросила свою приёмную маму пойти туда с нею. Войдя в класс, Лотти присоединилась к маленьким, игравшим в уголке, а Сара села на подоконник и, развернув книгу, стала читать.

Это была история Французской революции, и девочка забыла обо всём на свете, читая описание мук, какие выносили заключённые в Бастилии. Эти несчастные провели много лет в тюрьме, и когда их наконец освободили, они уже забыли, что на свете есть ещё что-нибудь, кроме тюрьмы, и чувствовали себя как во сне. А седые волосы и бороды их были так длинны, что почти совсем закрывали им лица.

Мысли Сары унеслись так далеко от школы, что ей было очень неприятно, когда пронзительный вопль Лотти принудил её вернуться к действительности. Ей всегда бывало очень трудно удержаться от гневной вспышки, если её неожиданно отрывали от чтения.

– Я чувствую тогда, как будто меня ударили, и мне хочется ударить самой, – признавалась она Эрменгарде. – И я стараюсь поскорее опомниться, чтобы удержаться от какой-нибудь грубой выходки.

Саре пришлось опомниться как можно скорее, когда, положив книгу на подоконник, она соскочила на пол с подоконника.

Лотти скользила некоторое время по полу, как по льду, раздражая шумом Лавинию и Джесси, и кончила тем, что упала и ударилась об пол своей пухленькой коленкой. Этого, конечно, не было никакой возможности стерпеть молча. Лотти завизжала и начала колотить ногами по полу, между тем как друзья и недруги окружили её и поочередно то бранили, то старались успокоить ласковыми словами.

– Молчи, плакса! Перестань сию же минуту! – скомандовала Лавиния.

– Я не плакса, не плакса! – захлёбываясь от рыданий, возразила Лотти. – Сара, Сара!

– Если она не замолчит, мисс Минчин услышит её, – сказала Джесси. – Лотти, моя милочка, я дам тебе пенни.

– Мне не нужно вашего пенни, – прорыдала Лотти и взглянула на своё колено. Увидав на нём капельку крови, она заплакала ещё громче.

Сара подбежала к ней и, присев на пол, обняла её.

– Перестань, Лотти, – сказала она. – Ты ведь обещала мне.

– Она говорит, что я плакса, – хныкая, пожаловалась Лотти.

Сара погладила её по голове, но сказала твёрдым, решительным тоном, который Лотти хорошо знала:

– Ты и будешь плаксой, если не перестанешь. Ты обещала мне, Лотти.

Лотти вспомнила своё обещание, но всё-таки не сдавалась.

– У меня нет мамы, – заявила она, как всегда заявляла в тяжёлые минуты. – У меня нет никакой мамы!

– Нет, есть, – весело сказала Сара. – Разве ты забыла, что я твоя мама? Или ты не хочешь, чтобы я была твоей мамой?

Лотти, утешенная её словами, прижалась к ней.

– Пойдём, сядем на подоконник, – продолжала Сара, – и я расскажу тебе сказку.

– Расскажешь? – всхлипывая, проговорила Лотти. – Расскажи-мне-про-алмазные-россыпи!

– Алмазные россыпи! – воскликнула Лавиния. – Ах ты отвратительная, избалованная девчонка! С каким удовольствием я отшлёпала бы тебя!

Сара вскочила с пола. Ей и так пришлось оторваться от интересной книги и успокаивать свою приёмную дочку, а тут ещё Лавиния вздумала вмешиваться. Сара всё-таки была не ангел и к тому же не любила Лавинию.

– А я с удовольствием отшлёпала бы тебя, – с жаром сказала Сара, – но я не сделаю этого, – прибавила она, сдерживаясь. – Мы обе уже не маленькие и должны знать, как следует держать себя.

Лавиния поспешила воспользоваться удобным случаем.

– О да, ваше королевское высочество! – ответила она. – Ведь мы, кажется, принцессы – или, по крайней мере, хоть одна из нас. Какая честь нашей школе! Мисс Минчин может гордиться – у неё учится принцесса!

Слова Лавинии больно задели Сару. Представлять себе что-нибудь доставляло ей большое удовольствие, и она никогда не говорила об этом с девочками, которых не любила. Теперь она представляла себе, как будто она принцесса. Эту новую фантазию она принимала очень горячо к сердцу и лишь очень немногим говорила о ней. Она думала, что это тайна для всех, а между тем Лавиния смеялась над ней при всех воспитанницах.

Кровь бросилась в лицо Саре, и у неё зашумело в ушах. Но она снова сдержалась: принцесса не должна выходить из себя и поддаваться вспышкам гнева. Некоторое время Сара стояла молча, а когда она заговорила, голос её был твёрд и спокоен. Все девочки окружили её и Лавинию и внимательно слушали.

– Это правда, – сказала она. – Я действительно иногда представляю себе, как будто я принцесса. А потому я и стараюсь избегать выходок, не подходящих для принцессы.

В первую минуту Лавиния не могла найти подходящего ответа. Ей очень часто случалось не находить подходящего ответа, когда она говорила с Сарой. Происходило это отчасти оттого, что все слушательницы были, казалось, всегда на стороне Сары. Лавиния видела, что они и теперь слушают с большим интересом. Дело в том, что принцессы, вообще-то говоря, пользовались их расположением, и, надеясь услышать что-нибудь новое о них, они пододвинулись к Саре.

Наконец Лавиния придумала довольно ядовитый ответ, который, однако, не произвёл никакого впечатления.

– О Боже! – воскликнула она. – Надеюсь, что, сделавшись королевой, вы не забудете нас.

– Нет, не забуду, – спокойно ответила Сара и, не прибавив больше ни слова, стояла молча и пристально смотрела на неё.

Лавиния взяла Джесси за руку и ушла.

С этих пор девочки часто говорили между собою о «принцессе Саре». Те, которые завидовали ей, произносили этот титул презрительно, а многие, любившие её, – с нежностью и гордостью. Мисс Минчин узнала об этом прозвище и не раз упоминала о нём родным воспитанниц. Ей казалось, что оно придаёт её школе что-то в высшей степени аристократическое.

Бекки считала Сару самой настоящей принцессой. Знакомство их, начавшееся в туманный день, когда Бекки заснула в мягком кресле в гостиной Сары, продолжалось и крепло. Мисс Минчин и мисс Амелия ничего не знали об этом. Они думали, что Сара «добра» к судомойке, но не подозревали, какие блаженные минуты выпадали на долю Бекки, когда она, с головокружительной быстротой убрав комнаты верхнего этажа, входила в гостиную Сары и с облегчённым вздохом ставила на пол тяжёлый ящик с углём.

В это время рассказывались по частям чудные волшебные сказки и съедались разные вкусные вещи или же торопливо прятались в карман и съедались уже потом, когда Бекки ложилась спать на своём чердаке.

– Но я должна есть очень осторожно, мисс, – как-то раз сказала она. – Если останутся крошки, то за ними придут ночью крысы.

– Крысы! – с испугом воскликнула Сара. – Разве там есть крысы?

– Их целая куча, мисс, – ответила Бекки так, будто в этом не было ничего особенного. – На чердаке очень много крыс и мышей. Они постоянно возятся и грызут пол. Я уже привыкла к этому и не обращаю на них внимания, лишь бы они не бегали по моей подушке.

– Какой ужас! – вскрикнула Сара.

– Ко всему можно привыкнуть, – философски заметила Бекки. – Вы бы тоже привыкли, мисс, если бы были судомойкой. По-моему, крысы всё-таки лучше тараканов.