Мужчина, которого я ударила, – «Прости меня, пожалуйста, прости!» – зло сощурил голубые глаза. Его корпус до этого наклоненный чуть вперед – так было легче удерживать равновесие со скованными за спиной руками – выпрямился. Эльф раздвинул широкие плечи, гордо приподнял подбородок.

Я испугалась, внезапно осознав, что пленник собирается сделать. Интуиция вложила в мою голову четкое понимание того, что вот-вот произойдет. Катастрофа. Сейчас случится катастрофа.

Тело среагировало раньше, чем мозг дал команду. Миг – и моя рука с силой стиснула челюсть эльфа, не позволив ему совершить задуманное: плюнуть в могущественную владычицу Сумеречных земель, известную своей крайней жестокостью. Если бы он плюнул мне в лицо на глазах у моих солдат, мне бы пришлось его убить прямо здесь, на месте. Не потому, что я этого хотела, не от великой обиды: репутация обязывала. Прежняя беспощадная эйхарри никому бы не простила такого унижения. Спусти я подобное с рук, пошли бы разговоры. Очень опасные, способные привести к бунту.

– Я знаю, что ты собирался сделать. И спасла тебе жизнь.

Эльф благодарен не был. Глаза над моей ладонью, зажимающей его рот, яростно сверкали.

– Пожалуйста, – прошептала я на грани слышимости, – будь благоразумен.

Убедившись, что мужчина успокоился и не намерен совершить очередную самоубийственную глупость, я отстранилась и подошла к его соседу. Надо было осмотреть всех пленников.

Глава 2

Эльфы – гордый народ. Стоять на коленях для них – огромное унижение, попасть в плен – бесчестье, оказаться без одежды перед толпой людей – невыносимый позор. То, что Мерида предлагала мне сотворить с одним из поверженных воинов, для эльфов и вовсе было хуже смерти.

Моя дырявая память каким-то чудом сохранила знания об этой спесивой расе. Ушастые были высокомерны настолько, что даже не разговаривали с чужеземцами без особой на то нужды. Наших женщин они считали уродливыми толстыми карлицами, ибо все без исключения эльфийки обладали изящным станом. Высокие, худые до прозрачности. Казалось, внутри их телесных оболочек нет костей – лишь воздух.

Теперь эти гордецы, брезгливо кривившие губы при виде людей, вынуждены были валяться у ног одной из таких, по их мнению, уродливых карлиц. Терпеть прикосновения человечки. Позволять ей трогать свои обнаженные тела, а другим – алчно их разглядывать.

Мне было жаль униженных мужчин, но какой-то частью разума я понимала злорадство Мериды и прочих воинов. Неприятно, когда тебя считают представителем второго сорта. Однако опускаться до мести – нет.

Я обошла всех пленников, ненадолго задержавшись перед каждым. Чтобы не выпадать из образа порочной драконицы, я заставляла себя делать отвратительные и недопустимые вещи. Скрепя сердце я сжимала в кулаке длинные белые волосы эльфов, вынуждая несчастных болезненно запрокидывать головы. Под одобрительные возгласы толпы я выкручивала беднягам соски, зная, что каждый из этих мужчин невинен, ведь культура эльфов не допускает связей до брака.

Впрочем, нет. Один из этих пятерых, судя по прическе, был женат. И как же больно оказалось осознать, что свою семью он, скорее всего, больше не увидит.

«Ты должна помочь им бежать, Иданн. Обязана искупить свои прошлые преступления».

Осмотрев всех эльфов, я вернулась к первому – наглецу, хотевшему в меня плюнуть в ответ на оскорбительную пощечину. Пленники были похожи, как братья: светлокожие, длинноволосые, остроухие. Поджарые, рельефные тела. Маленькие торчащие от холода соски. Полное отсутствие волос ниже шеи.

Я знала, что прежняя эйхарри обязательно сорвала бы с узников остатки одежды, чтобы утолить порочное любопытство. Но также я знала, что такой поступок унизит пленных воинов еще сильнее. Унизит так, что те пожелают проститься с жизнью. Бесчестье хуже смерти – девиз горного клана «Воль’а’мир».

Хотя они и без того были опозорены дальше некуда.

– Кого ты выберешь?

Я совсем забыла о Мериде и, когда ее голос раздался над ухом, едва не вздрогнула от неожиданности.

Каждый из пленников поражал особой изысканной красотой, но первый мужчина, к которому я подошла, почему-то больше всех запал в душу. Мне нравились его высокие, выраженные скулы и тень, что они отбрасывали на щеки. Меня заводил его острый взгляд, а еще – плескавшаяся в этом взгляде непокорность. Его губы, сейчас упрямо поджатые, имели мягкий и соблазнительный изгиб, но в то же время были по-мужски твердыми.

Изящные светлые брови сошлись на переносице. Под сенью длинных ресниц сверкали злостью большие миндалевидные глаза. Белые волосы падали на обнаженную грудь. Гладкая выпуклая, она вздымалась в тяжелом дыхании – тяжелом от ярости, которая рвалась наружу.

Идеальный. Волнующий. Опасный.

Мышцы на предплечьях эльфа напоминали натянутые жгуты, так сильно он стискивал кулаки рук, скованных за спиной кандалами. Он был бос. Потрепанные штаны сползли так низко, что обнажили тазовые кости и краешек безволосого лобка. Под моим взглядом живот пленника напрягся, и под кожей проступили кубики пресса.

– Хорош, правда? – тоном искусительницы спросила Мерида.

Я смогла только кивнуть, потому что во рту пересохло, а в горле будто застрял колючий ком.

Хорош – не то слово. Совершенен.

Я больше не испытывала жалости к этому мужчине. Я хотела его взять. Растерзать. Выпить досуха. Во мне кричала моя прежняя, похороненная глубоко внутри личность.

– Не отказывай себе. Трахни его. Объезди этого эльфа, – продолжала соблазнять Мерида.

Наверное, мой взгляд стал слишком жадным, потому что злость на лице блондина сменилась паникой. Кадык под бледной кожей горла судорожно дернулся. Губы приоткрылись, словно… словно эльф хотел попросить меня не делать с ним тех грязных, стыдных вещей, которые обычно творили с людьми в плену.

Конечно, гордость не позволила ему опуститься до мольбы. Вместо этого он отчаянно задергал скованными за спиной руками, будто и правда верил, что может освободиться.

Я шагнула к нему. В голове звенело. Сердце тяжело бу́хало под ребрами. Завороженная, я протянула пальцы к лицу пленника, и тот уставился на мою ладонь с ужасом. От страха его зрачки расширились, полностью затопив радужку.

Нет.

Нет, нет, нет!

Я не должна этого делать.

Резко втянув воздух, я отвернулась от остроухого искушения.

– Иданн? – позвала меня Мерида.

– Заткнись.

Что со мной только что было? На какое-то время я полностью потеряла над собой контроль. Уступила инстинктам. Позволила двери в преисподнюю снова приоткрыться.

Из горла рвался истерический смех: я едва не изнасиловала беспомощного пленника. Я была готова это сделать – переступить черту. В тот момент у меня помутился рассудок, а личность будто раздвоилась. Да, именно так я себя и чувствовала: как человек с раздвоением личности.

– Никто из них мне не по вкусу, – громко сказала я, чтобы объяснить воинам свое нежелание брать кого-то из эльфов в шатер. – Худосочные уродцы. Даже наши придворные дамы, никогда не державшие меч, выглядят более мужественно.

Мои слова вызвали взрыв омерзительного гогота. Как же некоторые любят, когда других унижают.

Тошно. Невыносимо тошно.

Я прикусила щеку изнутри, а потом продолжила, не глядя на пленников:

– Их длинные уши просто убожество. Любой из наших воинов гораздо привлекательнее этих задохликов.

Краем глаза я заметила, как немногочисленные мужчины из моего отряда надулись от гордости. Один из них, самый смелый, вышел вперед и закричал:

– Тогда возьми меня к себе, о великая эйхарри. Не пожалеешь. Я буду ублажать тебя всю ночь, и для этого мне не надо никакого колдовского пойла.

Он имел в виду возбуждающее зелье, которое использовали, чтобы сделать пленников сговорчивее.

Не ответив, я быстро шагнула в спасительную темноту шатра и зажала ладонью рот. Гадкие слова, которые я заставляла себя говорить на публику, кислотой разъедали язык и губы.

– Что ж, отлично, – раздался за спиной голос Мериды. Она последовала за мной в палатку. – Молодец, выкрутилась. Никто не заподозрил неладное. Речь в духе прежней эйхарри. Отдыхай, раз не хочешь веселиться. Другим больше достанется. Пойду займу очередь.

– Очередь? – Во мне зародилась нехорошая догадка. – Какая очередь?

Пошлая ухмылка изуродовала лицо советницы.

– Если не хочешь пользовать эльфов, это не значит, что другие такие же праведники, как ты.

Что?

О чем она говорит?

– Да, – кивнула Мерида. – Наших ушастых ждет веселая ночка, полная впечатлений.

Налетевший ветер распахнул полог шатра, принеся звон цепей и звуки завязавшейся борьбы. Смысл сказанного достиг наконец моего сознания, и по спине пробежала дрожь.

О, боги, нет!

– Нет. Нельзя. Я запрещаю.

О, Темнейшая, до утра от этих несчастных ничего не останется! Похотливые воительницы растерзают их на части, разорвут в клочья. Разгоряченные алкоголем и вседозволенностью, они не будут церемониться. Растопчут не только знаменитую эльфийскую гордость, но их невинные тела.

Я не могла этого допустить. Я бросилась к трепещущему на ветру куску ткани, закрывавшему вход в палатку, но на пути неодолимой преградой выросла Мерида.

Она схватила меня за руку и резко развернула к себе:

– Неужели ты, Иданн Окайро, собралась лишить своих людей единственного развлечения? Подумай хорошо, на кого со временем выльется их гнев. Многие недовольны твоим правлением. Страшно представить, сколькие готовы свергнуть тебя с твоего золотого трона и только и ждут подходящей возможности. Твоих врагов не пересчитать. Их больше, чем звезд в ночном небе. Никто тебя не любит. Все лишь бояться, и этот страх удерживает людей от бунта. Покажешь, что размякла, – жди ножа в спину.

Она отстранилась, прожигая меня тяжелым взглядом, готовая в любую секунду броситься наперерез, – не дать мне выйти из шатра, чтобы остановить творившееся снаружи безумие.

Поднявшийся ветер надувал тканевые стены палатки, хлопал пологом, приносил запахи и звуки. Я слышала грубый хохот, сальные шутки, пронзительный звон цепей.

– Пусти, я не могу позволить им надругаться над этими мужчинами.

Я попыталась обойти Мериду, но та удержала меня за плечи.

– У тебя был шанс спасти одного из них. Того строптивого блондинчика с острыми скулами. Могла взять его к себе в шатер. Здесь бы он был в безопасности. Если бы объявила красавчика своим трофеем, никто бы даже пальцем его не тронул. Но ты не захотела.

– Я не знала!

Это правда. Я и мысли не допускала, что пьяная ночь у костров перерастет в оргию, главным развлечением которой станут беспомощные, связанные пленники. Ужасно!

Пальцы советницы все еще сжимали мои плечи, когда снаружи раздался стон боли. Этот полный страданий крик заглушил даже звон цепей и вульгарный гогот солдат, и был встречен радостным улюлюканием.

Мои щеки вспыхнули. Взгляд в панике заметался по сторонам, а потом остановился на лице Мериды.

– Ты не сделаешь этого, – жестко заявила советница. Назвать ее подругой теперь не поворачивался язык. – Знаешь, что бывает с теми, кто пытается отобрать кость у своры голодных собак?

Она сильнее стиснула мои плечи, пытаясь задавить меня авторитетом, да только даже беспамятная я знала, кто тут, черт побери, хозяйка.

– Прочь, – процедила я сквозь зубы, и мои плечи покрылись острыми костяными пластинами.

Вскрикнув, Мерида отдернула от меня руки. Проступившая сквозь мою кожу драконья чешуя оцарапала ее ладони до крови.

– Еще раз коснешься меня или попытаешь мне помешать —лишишься пальцев.

Это был тон прежней властной эйхарри, готовой карать неугодных не раздумывая. Я сама удивилась тому, как чужеродно и угрожающе прозвучал мой голос. Не голос – змеиное шипение.

С дрожащим вздохом советница отошла в сторону. Судя по шокированному взгляду, Мерида думала, что после удара по голове я стала совсем беспомощна и не способна дать ей отпор. Как бы не так. Пусть теперь я не тот монстр, каким была раньше, но командовать собой не позволю.