Мэтт бросил взгляд на карточку. САРА КЕЛЛЕР, ОТДЕЛ ФИНАНСОВЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ. В его голове на миг промелькнул вопрос: с какой стати с ним так нянчилась агент, занимающаяся финансовыми преступлениями? До этого ему казалось, что ФБР подключилось к делу либо из-за Дэнни и того фильма, либо из-за гибели американцев на территории другого государства. Что-то в этом роде.

Он открыл заднюю дверцу и вылез на улицу. Вновь вернулись облака, заслонив собой солнце.

– И последнее, Мэтт, – окликнула Келлер, пока он не захлопнул дверцу, – я правда очень сожалею о вашей утрате.

Он бросил последний взгляд на федерального агента и… поверил ей.

Глава 6

Мэтт снова ткнул в звонок обветшалого многоквартирного дома. И опять без ответа. Затем оглядел улицу, вдоль которой выстроились шеренгами помятые автомобили и многоквартирные дома с кондиционерами, нависшими над тротуаром. Потом заглянул в затемненные окна парикмахерской, но увидел лишь смутные очертания четырех кресел с расположенными перед ними зеркалами. Снова нажал на звонок. Его и на этот раз оставили без внимания, поэтому он зашагал по улице, чтобы зайти с черного хода. К зданию крепилась шаткая, проржавевшая пожарная лестница – воплощение несчастного случая, который только и ждет своего часа. Мэтт подпрыгнул, ухватился за нижнюю перекладину и подтянулся. Лестница с громким лязгом соскользнула вниз.

Он забрался наверх, ступил на узкий металлический бортик четвертого этажа, заглянул в окно и увидел Ганеша в полной отключке. Лежавшей на журнальном столике травки с лихвой хватило бы на целый табачный магазин. Из приоткрытого окна доносился ор включенного на полную громкость телевизора. Мэтт постучал в окно.

Когда Ганеш даже не пошевелился, парень просунул под раму пальцы и поднял ее. Перекосившись от ржавчины и времени, та намертво застряла на полпути, и он влез в образовавшийся проем.

– Ганеш, – позвал Мэтт, но приятель даже не сдвинулся с места, лежа с открытым ртом, в очках в пластмассовой оправе и с пакетом чипсов на коленях.

– Ганеш, – повторил парень, на этот раз громче, перекрывая назойливую болтовню телеканала Fox News, изливавшуюся из висевшего на стене напротив телевизора.

Приятель в испуге вскочил, посмотрел по сторонам, но, увидев Мэтта, сразу расслабился.

– Ну ты, братан, даешь… я чуть не обделался, – произнес Ганеш с легким, едва заметным акцентом уроженца Индии, но скорее как британец, нежели индус.

– Прости, я звонил в дверь, но ты не ответил, так что я…

С этими словами он кивнул подбородком на окно.

Однажды, когда Ганеш забыл ключи, они уже поднимались таким образом в квартиру. Но на этот раз Мэтт, по крайней мере, был трезв.

– Не парься.

Кудрявые волосы Ганеша торчали в разные стороны. Он сел, отряхнул с рубашки крошки от чипсов и искоса посмотрел на Мэтта.

– Я слышал… Ты получил мои сообщения? Даже не знаю, что сказать.

Мэтт кивнул. Что бы ни сказал Ганеш или кто-либо другой, от этого ровным счетом ничего не изменилось бы.

Приятель подался вперед и взял с журнального столика высокий цилиндрический бонг. Зажав его в одной руке, а в другую взяв зажигалку, он предложил Мэтту сделать затяжку первым.

Тот отмахнулся. К травке он никогда не питал особого интереса и никогда не мог понять, как Ганеш, выступавший за республиканцев и ратовавший за строгость закона, постоянно прибегал к наркотикам. Именно это с первого дня и составляло главную загадку его соседа по комнате. Программу, рассчитанную на четыре года, Ганеш одолел за три и уже поступил на медицинский факультет изучать неврологию. Мозг Ганеша сам был достоин изучения. Будучи консерватором, он поступил в либеральный университет Нью-Йорка. Будучи иммигрантом, он любил скандировать «Построим стену!». Будучи скептиком, он был невероятно восприимчив к всевозможным теориям заговоров, которыми пестрят кабельные каналы. Выросши в Мумбае в пентхаусе стоимостью в десять миллионов долларов, он решил поселиться в дрянной квартирке на окраине Ист-Виллиджа.

Ганеш выдохнул клуб дыма и навел на телевизор пульт.

– Сегодня по телику показывали того чмошного куратора общаги. И твою девушку.

– Бывшую, – поправил его Мэтт.

– Я это записал, – сказал Ганеш и кликнул на выпуск местных новостей.

Тут же появилась чопорная физиономия Филлипа.

– Мы все убиты… такое горе… – начал он.

– Вы близко знакомы с Мэттом Пайном? – спросила его белокурая журналистка с микрофоном в руке.

– Да-да. Я ведь не только куратор их общежития. Мы как одна семья.

На этих словах Ганеш закашлялся, извергнув клуб дыма.

Потом подошла очередь Джейн. Ее длинные рыжие кудри развевались, будто их только что уложили, а в глазах поблескивали слезы.

– Мистер и миссис Пайн были удивительными людьми. Они относились ко мне как к родной дочери. А сестра Мэттью Маргарет была такой особенной девочкой – она была опорой семьи, а осенью собиралась поступать в Массачусетский технологический институт. Ну и, конечно же, Томми… Не мальчик, а чудо… – сорвавшимся голосом добавила девушка.

Джейн говорила искренне. А вчера вечером она сообщила, что любит его, но не получает от отношений того, что ей нужно. Чем бы это ни было. В том, что Джейн бросила его, ничего удивительного не было. Хотя для такого наблюдательного парня, каким его считали, приближение подобной развязки он явно прошляпил. Она выросла в потрясной квартире в Верхнем Вест-Сайде, была наследницей приличного состояния и должна была выйти замуж за одного из выпускников бизнес-школы Стерн, которые носят костюмы и кейсы для демонстрации принадлежности к высшему классу. Порой Мэтт подозревал: она встречалась-то с ним, студентом-кинематографистом, выживающим на стипендию, только чтобы побесить родителей.

На экране появились кадры с Дэниэлом из документального фильма. Мэтт протянул руку к пульту и выключил запись.

Они с Ганешем долго сидели, не произнося ни слова. Один с головой ушел в свои мысли, второй, обкуренный, лишь время от времени засовывал в рот очередную порцию соленых, сдобренных уксусом чипсов, не захламляя разговор всякими банальностями. Эту черту Мэтт больше всего в ценил в друге. Ганеш никогда не говорил лишнего. Когда на первом курсе вышла та документалка и вся жизнь Мэтта превратилась в хаос, Ганеш помог ему не сойти с ума. «Да не парься ты так, братан, – говорил он, – давай лучше используем шоу, чтобы девчонок цеплять». Совет оказался далеко не худший.

Ганеш наконец-то прервал молчание:

– В Бруклине сегодня тусовка, я как раз туда собирался. Если хочешь, пойдем со мной.

– Думаю, я воздержусь. Не против, если я останусь на ночь?

– Ну конечно, друг. Сколько надо, столько и живи. Все будет как в старые добрые времен, – произнес Ганеш таким тоном, словно их первый курс остался где-то далеко позади. В каком-то смысле так оно и было. – Я могу не идти, если не хочешь оставаться один, я мог бы…

– Нет-нет, иди. У меня выдался долгий день, я просто немного посплю.

– Клево-клево-клево, – Ганеш исчез в ванной и вскоре вышел оттуда в худи, благоухая дезодорантом «Axe».

– Твоя бывшая забрасывает меня сообщениями, обыскалась тебя. Все остальные тоже. Если хочешь, я могу…

– Не говори им пока, где я. Мне нужно немного побыть одному. Утром я со всем разберусь.

Ганеш кивнул:

– Ты точно не хочешь со мной пойти? Отвлечься от всего?

Мэтт покачал головой.

Что-что, а такое себе на пользу уж точно не обратишь.

– Иди уже, повеселись хорошенько.

Ганеш запихнул в карман толстовки остатки травки с журнального столика и вышел.

Оставшись один, Мэтт свернулся калачиком на диване друга и заплакал.

Глава 7

САРА КЕЛЛЕР

Агент Келлер вставила ключ в замочную скважину двери небольшого дома, смахивавшего на ранчо, пока у фонаря над ее головой кружили мотыльки. Ридингтон в штате Нью-Джерси отнюдь не считался элитным городком, что вполне ее устраивало. С учетом зарплаты агента ФБР здесь хотя бы цены не были запредельные. К тому же в окружении семей рабочего класса и молодых пар, заимевших свой первый собственный дом, она чувствовала себя в безопасности.

В прихожей она услышала доносящиеся из кухни голоса и остановилась. Тихо положила ключи в чашу на столике и неслышно пошла вперед, осторожно ступая по деревянному полу и стараясь избегать скрипучих половиц.

У двери на кухню шум стал громче. Трещало, будто играли на маракасах.

И веселое хихиканье.

Келлер незаметно заглянула внутрь.

У плиты стоял Боб, готовя попкорн, который нужно помешивать на огне в воронке из фольги. За его действиями зачарованно наблюдали близнецы: Майкл в пижаме с динозавром, а Хезер в хлопковом халатике с диснеевской принцессой.

Боб быстро помешивал кукурузные зерна в формочке из фольги, пока дети вертелись из стороны в сторону с той же скоростью, с какой орудовал он. Вдруг мужчина остановился, и двойняшки замерли на месте: Майкл – вскинув руки, как пугало, а Хезер – вовсю стараясь сдержать смех. Зашипело масло, и Боб стал выписывать сковородой широкие восьмерки, а дети вращать бедрами в такт, будто кружа невидимые обручи.

Келлер почувствовала, как ее затопила волна нежности. Боб начал лысеть и ничуть не напоминал стильных, лощеных молодых агентов ФБР. На его голове красовался старомодный венчик густых черных волос. Из футболки с изображением какой-то группы выпирал пухлый живот, но их детям он внушал такой же трепет, что и кинозвезда своим фанатам. Самой Келлер, впрочем, тоже.

Некоторые девушки хотят выйти замуж за мужчин, похожих на их отцов. Келлер подозревала, причина несчастий такого множества семей кроется в том, что женщины ищут идеализированные версии первого в своей жизни мужчины. Однако сама она в отношении родителя никаких иллюзий не питала. Если ее отец был ловким, энергичным юристом, уделявшим слишком много внимания собственной внешности, то Боба можно было по праву назвать папой-домоседом, который… Ну, просто взгляните на него. Отец считал, что демонстрировать чувства – удел слабаков, в то время как у Боба вся душа была нараспашку – он в открытую плакал, когда смотрел фильмы и школьные спектакли детей. И если отец, следуя старейшему на свете стереотипу, завел интрижку с секретаршей, то Боб был верен ей, как лабрадор. Но самое главное – отличался невероятной добротой.

– Мама! – хором заорали близнецы, наконец заметив, что она подглядывает за ними из-за двери.

Келлер опустилась на колени. Когда дети бросились ее обнимать, она ощутила лучшее чувство на земле.

Боб переставил попкорн на незажженную конфорку, подошел к ней и поцеловал.

– А мы будем смотреть «Холодное сердце»! – заявила Хезер.

– Опять? – Келлер подняла на мужа глаза. – Вам давно пора лежать в кроватках.

– Мамочка, ну пожалуйста! – взмолился Майкл.

– Папа нам разрешил! – вклинилась дочь.

– Дайте маме хоть минутку отдохнуть. У нее сегодня был долгий день. – Потом Боб взглянул на Келлер. – Тебе что-нибудь приготовить?

– Я перекусила сэндвичем.

– Может, тогда немного вина? – предложил он, разрезая фольгу и высыпая попкорн в пластиковую миску.

– А вот это с удовольствием.

Мужчина посмотрел на двойняшек.

– Включайте фильм, мы сейчас придем.

Майкл схватил миску и вышел из гостиной, сестра последовала за ним.

– Ешьте понемногу, подавиться попкорном проще простого, – крикнул отец им вслед.

Келлер села за небольшой кухонный стол. Боб достал бокал и поставил его перед женой. Затем продемонстрировал бутылку со словами: «Только лучшие вина из коллекции Trader Joe’s»^[8], фальшиво имитируя французский акцент, и налил ей.

Женщина сделала бокалом несколько круговых движений, поднесла к носу и немного отпила, пробуя напиток на вкус.

– Не Whole Foods^[9] 2019 года, конечно, но все же сойдет.

– Я так понимаю, денек выдался еще тот? – спросил муж, устраиваясь рядом с ней.