– Пап, я видел, что ты построил её вокруг Искры. Она очень маленькая. И яркая. Я даже разглядеть её не смог из-за её сияния. Это значит, моя планета будет живая?

– Да, сынок. Мы в центр планеты помещаем Искру. И как ты правильно заметил, она намного ярче, чем другие. Все потому, что эта Искра необычная, не как у нас или других рас и народов. Это особенная Искра, планетарная. И она нужна, чтобы на планете развивалась жизнь, потому что и сама планета должна быть обязательно живой. На мёртвом и пустом булыжнике жизнь надолго не удержится. Со временем зачахнет и исчезнет.

– Пап, а я научусь выращивать живых существ? А это сложно? Пап, а ты долго этому учился? А меня скоро этому научат?

Младший оседлал любимого конька, и вопросы посыпались один за другим, как метеоры с неба.

– Стоп, стоп, стоп. Младший. Не спеши так. Со временем ты научишься всему. Запасись терпением и старательно учись. И тогда ты сможешь все. А если что-то будет не получаться, обратишься к старшим братьям. Сат и Тарх с радостью помогут. Если они не смогут – спросишь меня. Запомни, всё у тебя получится. Главное – не сдавайся.

Младший со светящимися от радости глазами, но плотно сжатыми губами торопливо закивал.

– Ну, вот и отлично. А я, пожалуй, тебя оставлю, а то твоя мама заждалась меня. И, кажется, хочет мне что-то сказать. Да и у тебя через минуту будут гости.

Опустив наконец озадаченного последним замечанием сына на пол, хитро подмигнув ему и ободряюще похлопав по плечу, отец направился в сторону улыбающейся Лады. По случаю праздника, а это был действительно праздник для всей семьи, она облачилась в свою самую любимую тунику и заплела свои тёмные волосы в длинную косу, которую так обожает Свар. Лада очень хотела произвести впечатление на мужа, и, кажется, ей это удалось.

Тем временем в паре метров от мальчишки раздался громкий хлопок и даже, кажется, полыхнуло пламенем. Из появившегося портала выпрыгнула совсем юная синеглазая девчушка с копной русых волос на голове, одного возраста с Яром.

– Ты что, из вулкана сюда переместилась? – Яр помахал ладонью, развеивая пепел, залетевший из портала, и затараторил: – Лея, почему ты так долго? Ты всё пропустила! Это было такое… Я даже описать не смогу! Это нужно было видеть. Это такое…

– Видела уже, – отмахнулась девчонка. Не только вы планеты строите.

– Пошли, я покажу мой планетоид. Представляешь, в нём уже есть Искра, и он живой, – мальчик схватил её за руку и потащил к изображению. Но девчонка решительно пресекла попытку тащить себя к заурядному изображению какой-то там планеты.

– Эй, не так быстро, младший!

Малыш надул губы: – Никакой я тебе не младший. Меня так только папа и братья могут называть. И, между прочим, я тебя старше.

– Ну ладно, не обижайся. Поняла я. Искра внутри планеты. Что необычного? Все так делают. Я просто хотела сказать, что смотреть на объёмное, пусть и осязаемое изображение, – неинтересно. Есть идея получше.

С этими словами девчушка лукаво улыбнулась своими глазами-озёрами. Глядя в эти хитрющие глаза, Яру вдруг подумалось, что в последнее время его жизнь стала слишком спокойной и размеренной. И что давненько он не вытворял что-нибудь этакое, непредсказуемо-захватывающее. Приключения, в конце концов, сами себя не найдут.

Лада проводила взглядом исчезнувшего в портале младшего и тепло улыбнулась мужу: – Снова полетели проказничать.

Взгляд Свара стал задумчивым.

– Яр слишком привязался к Лее. Раньше он не отходил от братьев. Будто хвостик ходил за Сатом. Слушал его с открытым ртом. Сат был для него авторитетом, наставником. А сейчас он все время проводит с этой девчонкой.

– Ты считаешь ее…

– Да, я считаю ее легкомысленной. Ветреной. Мало того, я думаю, что она ему не пара. И не надо говорить мне что она дочь моего лучшего друга, это здесь совершенно ни причем.

Лада, подошла к окну, будто не слушая и думая о своем.

– Время покажет.

– Что? – не понял жену Свар.

– Время. Самая большая ценность во Вселенной, и самое реальное из того что существует, – произнесла Лада, вглядываясь в черноту космоса, будто пытаясь пронзить взглядом пространство и, может быть, увидеть на краю звездной спирали две детские фигурки. – То что мы считаем великим, спустя века становится забытым и теряет смысл. То что сейчас кажется мелочью, в будущем изменяет все. Ткань мира постоянно меняется и только время показывает нам, истинную суть вещей, – Лада повернулась к мужу. – Не спеши судить, любимый. Судьба плетет свои узоры. Труднее всего увидеть будущее дэва. Давай подождем. Лея совсем маленькая, но в ней я чувствую силу. Большую силу. И если существует для Яра лучшая муза, то это она.

– А если она станет воином, а не музой? Если выберет путь архангела, как ее родители?

– Время покажет, Свар, время покажет.

4

Раскалённая добела поверхность планеты кипела. Тут и там поднимались из глубин газовые пузыри и лопались, разбрызгивая во все стороны горячую магму. Лавируя между взрывами раскалённых пузырей и почти касаясь бурлящей субстанции, Лея летела над поверхностью.

– Яр, догоняй! Что ты отстаешь? Летать разучился? Яр старался не отставать от подруги и не обижался на ее шутки. Он летел над самой поверхностью планеты и наслаждался каждым мгновением. Это его планета. Воображение рисовало картины будущего мира. Он уже в подробностях представлял, как будет его строить, создавать жизнь, выращивать разумных. Он был счастлив.

Наконец, они остановились над морем волнующейся магмы. Яр протянул руку в направлении поверхности. От нее отделился комок магмы, сформировался в шар и повис перед ними. Яр махнул рукой и шар начал вращаться переливаясь огненными боками. Затем он остановился и стал остывать. Лея с интересом наблюдала за действиями приятеля.

Шар остыл и стал совершенно прозрачным. Через мгновение, то что только что было остывшей, твердой породой, стало жидким. Яр выписывал руками только ему понятные знаки и шар прозрачной жидкости вытягивался, превращался в элипсоид, затем в тонкую струну, закручивался спиралью и снова становился шаром. Под конец представления, жидкий шар начал пульсировать будто живое сердце а затем лопнул, превратился в газ и исчез.

Лея еще под впечатлением от увиденного спросила: – Ты уже умеешь обращать элементы? Ты превратил камень в воду, я видела. А затем в газ. Где ты научился? Этому только в академии учат.

– Сат и не такое умеет, – гордо заявил Яр. – Это он меня научил.

– Ты просто талант. А какой скромный… – пошутила Лея.

– Ну… мы просто остановились и вот, я решил сделать тебе подарок, – смутился Яр. – А кстати, почему мы остановились?

Лея указала рукой на восток.

Там, на востоке, над горизонтом медленно и величественно, поднималось молодое солнце этой системы. Маленькая, желтоватая, но очень яркая звезда, казалось, обнимала своими лучами новорождённую планету, словно баюкала собственного ребёнка.

– Я почему-то больше всего люблю смотреть на восход, – задумалась Лея. – Мне всегда казалось, что с каждым рассветом, мир рождается заново. Рождается совсем другим. Новым. Вот как сейчас. Почему ты улыбаешься? Я смешная?

– Нет. Ты не смешная. Просто мне тоже нравится смотреть на рассвет.

– Тогда я тебя поздравляю, сегодня день рождения твоей планеты, и мы с тобой встречаем первый рассвет над ней.

– Спасибо. Правда, видел я рассветы и покрасивей.

– Это неважно. Ты не понял. Как бы тебе объяснить… – Лея пыталась втолковать своему непонятливому приятелю простые для нее понятия и еще больше нервничала. – Дело вовсе не в красоте. Да, он не такой красивый, как на планетах с атмосферой, не так играют краски и оттенки, но он… Он первый, Яр, он самый первый. Сейчас здесь пустынно. Сейчас это просто шар. Но я уверена, ты превратишь его в чудесный сад. Не смейся. Это точно будет. И ты будешь прилетать сюда любоваться рассветами над своим садом. Их будет много, этих рассветов. Но такого, больше не будет. Этот только один.

Яр смотрел на нее, такую знакомую подругу Лельку и, не узнавал. Будто рассвет над планетой изменил и ее. Озорная девчонка, которая больше всего на свете любила хулиганить, теперь говорила будто взрослая девушка. И как говорила…

Можно было бы подумать, что если дэвы не чувствуют ни жар, ни холод, ни взрыв сверхновой, то и чувств с эмоциями у них быть не может. Нет, это только тела у них такие непрошибаемые. А души, или, как их называют сами дэвы – «Искры», у них те же, какие были у их далёких предков, что бегали с дубинами по родной планете и охотились на диких зубастых и клыкастых животных. Души всё такие же нежные и ранимые. Точно так же дэвы испытывают радость, грустят, любят.

Яр произнёс:

– Да, я запомню… На всю жизнь его запомню. Обещаю, – затем спросил: – А ты мне поможешь?

– В чем? – сделала вид, что не поняла Лея.

– Ты говорила, что хочешь стать архангелом. Как твоя мама. Но может быть подумаешь еще? Ведь тесты показали, что ты можешь быть и музой.

– Ты хочешь, чтобы я стала музой?

– Решать конечно, тебе. Но да, – признался Яр. – Я бы хотел. Может быть, ты бы мне помогла, сделать его… Таким, как ты сказала, чудесным. Сама же видишь сколько тут работы.

– Хорошо, я подумаю.

– Ты ее вспоминаешь? – спросил Яр слишком поздно сообразив, что ляпнул бестактность. – Свою маму?

Лея отвернулась, будто посмотрела на желтую звезду, на самом деле пряча не вовремя заблестевшие глаза: – Я всегда буду ее вспоминать. Это же мама. Только, я очень плохо ее помню. Я была маленькая. Помню отдельные эпизоды. Беседы. А лицо почти не помню.

– Извини, наверное я зря о ней заговорил.

– Все в порядке, Яр. Помню, как мы с ней сидели у большого окна в ковчеге и вот также смотрели на звезды. Мама мне сказала тогда: «Лея, всегда помни своих близких. Тьма легко заходит в сердца пустые. Туда, где нет любви. Если в твоем сердце живут те кого ты любишь, Тьме не найдется там места». Запомнила слова, а лицо забыла. Как бы я хотела, чтобы она была с нами. Я бы всегда ее слушалась. Правда слушалась бы. Всегда-всегда, – не обращая внимания на недоверчивый взгляд приятеля, вызванный этим утверждением, Лея продолжала: – Мы бы все время вместе гуляли, летали бы повсюду. И разговаривали. Много бы разговаривали.

Потом всхлипнула и добавила: – Яр, ты знаешь, я когда остаюсь одна, я иногда говорю с Единым. И каждый раз прошу его вернуть маму. Он же создал целую большую Вселенную, ему ведь не трудно вернуть одного дэва. Всего одного. Почему он не слышит меня?

Яр понял, что еще немного и Лея расплачется, решил разрядить напряжение: – Да, у тебя от твоей мамы воспоминания только хорошие.

– Лея вытерла глаза и спросила: – А у тебя что, плохие?

– В основном, конечно, тоже хорошие, если не вспоминать как она каждый день заставляет меня убирать комнату.

– А что трудного в уборке комнаты?

– Ничего трудного. Но вопрос совсем не в этом. Зачем? Вот в чем вопрос. Это же моя комната. Я уже не маленький. Я сам и решу когда ее нужно убирать. Но точно не каждый день.

Лея сначала непонимающе смотрела на Яра, потом хохотнула, а после уже залилась смехом.

– Яр, ты ссоришься с мамой из-за такой ерунды? Тебе трудно просто убрать свои вещи? Ты, будущий демиург. Как же ты будешь целой планетой управлять, если ленишься навести порядок в своей комнате?

– Ты… ты смеёшься надо мной?

Волна гнева захлестнула сознание самолюбивого дэва. От обиды он не нашел даже слов, чтобы ответить дерзкой девчонке, посмевшей смеяться над ним. Над ним, будущим великим демиургом. Ничего, когда он вырастет, она узнает над КЕМ смеялась. Она поймет… Совершенно машинально, юный дэв построил мысленной командой портал домой, в ковчег семьи. И только портал появился, шагнул в него, не обращая внимания на восклицание Леи: – Яр, куда ты? Не обижайся, Яр. Я же пошутила!