И теперь, много лет спустя, он снова здесь, на том самом месте, где его Эйра приняла свой последний бой. Где она сейчас? Возможно, далеко, на другом конце галактики или вообще в ином измерении. А может быть, совсем рядом, в нескольких метрах под поверхностью чёрной, кипящей субстанции, непроницаемой для любых видов излучений. Природа тьмы так и осталась загадкой для всех, кто пытался её изучать. Никто не знает, что там, под туманным покровом. И где находятся те, кто оказался в её плену. Но Зеус снова и снова прилетает сюда, в надежде, что вот-вот найдёт какую-то зацепку, которую не заметил раньше. Увидит лазейку, которую просмотрели учёные мужи и все, кто пытался изучать темную материю, но не преуспел. Потому что все эти прошедшие годы архангела преследовала навязчивая мысль, что он что-то пропустил. Не заметил важную деталь. И год за годом с маниакальным упорством прилетал сюда, пытаясь вспомнить, увидеть, понять.

2

Оболочка растения никак не желала удерживать принятую форму. Стоило придать ему хоть какой-нибудь вид, кроме плоской лепёшки, а затем отпустить, оно снова становилось лепёшкой. Яр перепробовал все научные методы и даже ненаучные. В том числе угрожающие крики и обещания пожаловаться Единому. Всё тщетно. Но Яр был упорен. И он снова и снова рассчитывал, и изменял химический состав цитоплазмы и оболочки. Пытался сделать оболочку прочнее, содержимое гуще. Но раз за разом его создание оплывало и превращалось в большую зелёную кляксу у его ног. Неудачи злили, и ещё больше росло упрямство. «Я всё равно сделаю!» И снова бесконечные расчёты, моделирование, эксперименты.

Сегодня юноша был уверен, что всё рассчитал правильно. Всё идеально. Но… Снова зелёная клякса под ногами. Идею обратиться за помощью и подсказками к братьям или отцу молодой дэв приравнял к капитуляции и отверг сходу. Банк информации был для него почти полностью заблокирован. И выдавал только методы работы с химическим составом материи. Но не формулы. Формулы он должен составить сам. И как строить живую материю он тоже должен придумать сам.

Так заведено у дэвов, что силы, методы, инструменты молодому архитектору дают, а что делать со всем этим – сам должен придумать. Каждый новый мир должен быть уникален. Всё создается с чистого листа.

Казалось бы, чего проще: вырастил флору и фауну в инкубаторе и расселил по планетам. Но тогда, скорее всего, все эти миры, все эти «дубли» будут развиваться одинаково, топать по одной дорожке, обусловленной строением их тела и мозга. Чтобы этого избежать, молодым создателям не давали никакой информации по уже созданным до них цивилизациям. Демиург создает жизнь на голом камне. Взращивает её. И сам взрослеет вместе со своим миром. Вырастает духовно. Накапливает опыт. Создает и воспитывает разумных созданий на собственной планете. Учит их и учится у них сам.

И вот эта зелёная лепешка. Можно, конечно, оставить как есть. Живая же лепёшка. С написанием генокода проблем не возникло. Сейчас его творение может расти, усваивать солнечный свет и углекислоту. Питаться. Правда, возникли трудности с тем, чем оно должно питаться. Разумеется, пища должна быть также на основе углерода, то есть переработанной органикой. Другую оно не усвоит. Но единственная органическая форма жизни на всей планете – это сама эта лепёха. А ещё эта клякса может размножаться. Делением. Но как только он представил, что покажет это Лее… А тут ещё этот дождь. С грязно-жёлтого неба закапал кислотный дождик. От «творения» начал распространяться едкий, удушливый дым. Жидкость, которая полилась из жёлто-зелёных, туч растворила и без того хлипкую оболочку. Прожжённая оболочка лопнула, и густая субстанция медленно потекла вниз по каменному склону. Это стало последней каплей. Яр вытянул руку в сторону огромного серого валуна в чёрных кислотных потёках. Камень почти мгновенно взмыл в воздух, на миг завис, затем с грохотом обрушился на то, что могло бы стать первым живым организмом на этой планете. Во все стороны брызнуло зеленоватое желе. Юноша с отвращением стёр со щеки зелёную гадость и тут же телепортировался со ставшей в последнее время ненавистной планеты домой.

Дом, милый дом. Дом Свара, отца нашего молодого демиурга, а по совместительству члена Совета дэвов, плыл в это время там, где ему и положено было плыть. А именно в свободном от звёзд пространстве, между рукавами галактики. Такова традиция: свои дома, а точнее огромные корабли, ковчеги, дэвы размещали вдали от звёздных систем. Не хотелось бы, чтоб на ковчег случайно наткнулись какие-нибудь, только освоившие гиперскорость, аборигены. Самим дэвам это неудобств не доставляло. Способность к телепортации позволяла мгновенно пересечь всю звёздную спираль от края до края.

Оказавшись дома, молодой дэв быстро прошёл из главного зала широким и длинным коридором с портретами предков на стенах в свои покои. Как ни хотелось ему оказаться сразу у себя, но в доме Свара было принято правило: прибывать в дом только через главный зал – тоже традиция, только семейная. Ну и, конечно, проходя по коридору, а именно возле портрета своего древнего прадедушки, он попался на глаза матери. Лада сразу поняла, что сын не в духе, но в их семье было принято здороваться при встрече.

– Здравствуй, сынок.

– Привет, мам. Я к себе. Я устал. Хочу расслабиться. Прошу не беспокоить… Ближайшую тысячу лет.

Мать улыбнулась.

– А ты не забыл, что послезавтра у нас приём? Будут гости.

Яр застонал: – Надоели эти приемы. Думаете, я не знаю, для чего всё это? Снова будете сватать за меня очередных хорошеньких муз. Как это уже надоело! Не нужна мне сейчас муза. Занят я. Вы вон лучше Сата жените. Он что-то засиделся в холостяках.

Мать достала платок и вытерла со щеки сына остатки зелёной субстанции.

– Ну мам! – юноша, вяло отмахнувшись, попытался снова взять направление на свою комнату.

– Отец очень хотел с тобой увидеться. У него к тебе какой-то серьёзный разговор.

Яр остановился.

– Разговор? Это срочно? Может, позже?

– Ты же знаешь, у Свара не бывает ничего слишком рано или слишком поздно. У него всегда всё своевременно. Он знал, что ты появишься именно сейчас. Он ждёт тебя на Внешнем Рукаве.

Мать повернулась, чтобы уйти в свои покои. Затем, уже через плечо, с улыбкой добавила: – И вряд ли он будет ждать тысячу лет.

Яр поискал отца по следу Искры. Как только обнаружил, тут же телепортировался к нему.

Прибыв в расчётную точку, сразу увидел Свара. Тот парил в черноте космоса в своём длинном, ослепительно белом и неизменно чистом плаще. Про его плащ шутили, что когда на нём появится хотя бы пятнышко грязи, это будет означать конец Вселенной.

Юноша подлетел к старому дэву.

– Здравствуй, отец. Мама сказала, что ты хотел меня видеть.

– Посмотри, сын, какая красота. Я иногда появляюсь здесь, чтобы полюбоваться. И подумать. Кажется, что галактика огромна, в ней миллиарды звёзд, ещё больше планет. Но отсюда она кажется маленькой и хрупкой. Нарушить равновесие в мире легко. И тогда всё накроет хаос. Для того, чтобы этого не случилось, к галактике приставлены мы.

– Знаю, пап, а ещё мы создаем жизнь на планетах. И сами планеты тоже, – с готовностью отчеканил Яр.

– Правильно. Но мы, дэвы, не выбирали свою роль. Это законы мироздания нам её диктуют. Мы обязаны создавать жизнь и просто не можем иначе. Ещё мы обязаны хранить равновесие и соблюдать главное право разумных – свободу воли. Вот и все простые правила, которые мы должны соблюдать.

– Пап, а тебе никогда не хотелось наплевать на эти законы? Не хотелось как-то помочь разумным? Пусть даже против их воли. Хотя бы даже заставить поступать правильно, если уж эти разумные настолько неразумны и до них самих не доходит.

– Ты даже не представляешь себе, сколько раз я этого хотел. Но законы вселенной не нами придуманы. И если их нарушить, тем самым нарушится и без того хрупкое равновесие. Это тут же откроет ворота хаосу. Хотя признаю, часто, очень часто, хочется помочь, оградить от ошибок, спасти их от них самих. Но мы имеем право спасать их только от природных и внешних угроз. Опасных метеоритов, астероидов, инопланетного вторжения. Незаметно им что-то подсказывать. Посылать знаки. Но выбирать свою дорогу и идти по ней должны они сами, это их непреложное право. Спасать их от того, что они творят сами с собой и своей планетой, а значит, от них самих… Этого мы не можем. Не можем помочь, если нас об этом не просят. Но они не просят.

– Почему? Что в этом сложного?

– Представляешь, они в нас даже не верят. Стоит им научиться строить всякие машины, летать, почувствовать самостоятельность и силу, они перестают верить в наше существование. Они не понимают, что своим неверием обрывают связь с нами и не дают нам возможности помочь им.

И приходится смотреть, как те, кого ты создавал с такой любовью, радовался их успехам, надеялся, что когда-нибудь они станут как мы… Своими руками уничтожают собственный прекрасный мир и убивают сами себя. А затем постепенно или мгновенно вымирают, в зависимости от выбранного ими самими способа.

Старый дэв замолчал. Яр смотрел на своего отца так, будто видел впервые. Он и вправду впервые видел его таким. Всегда сильный, уверенный в себе, незыблемый, как космос, отец был сейчас совсем не таким.

«А ведь он очень стар. Он видел за свою долгую жизнь столько, что мне даже представить страшно. Видеть своими глазами расцвет и гибель тысяч миров…», – подумал про себя Яр. А вслух тихо произнёс:

– Пап, мне кажется, я теперь понимаю, почему многие старые дэвы добровольно возносятся. Вечно тащить на себе такой груз не под силу никому.

– Ты меня понял, сын.

Оба замолчали, глядя на никогда не меняющийся пейзаж. Но юноша чувствовал, что разговор ещё не окончен, и терпеливо ждал. Свар снова заговорил:

– Ты знаешь, что в твоей системе было ещё две планеты, населённые разумными существами?

– Какие? Я всё осмотрел. Следы разумных нашёл только на красной.

– На красной планете был цветущий рай. И тогда она была ещё не красной. Планету покрывали леса, океаны, реки с чистейшей водой. Буйство растительной и животной жизни. Почва была плодородной и давала обильные урожаи. А воздух был чистым и свежим. И при том мягкий климат почти по всей поверхности. Это был чудесный уголок. Я любил там отдыхать и наслаждаться природой и очень гордился этим своим созданием, ведь это был настоящий шедевр. Природа давала жителям планеты всё, что им было нужно. Аборигены были счастливы многие поколения. Но потом они научились строить машины. Их цивилизация стала развиваться по технологическому пути. Я не говорю, что это плохо, нет, наши предки тоже строили машины. Но наши предки никогда не брали от природы больше, чем она может дать. Мы смогли обуздать свою жадность. А они нет, не смогли, не остановились. Они жадно и бесконтрольно использовали ресурсы. Даже воду и воздух. И однажды потеряли всё. Они выпили свой мир досуха. Их планета умерла, и её Искра вознеслась. А жители ещё несколько столетий боролись за жизнь. Строили какие-то бункеры, пытались выращивать хилые растения в бесплодной и отравленной почве. Но это было уже бесполезно, они были обречены. И медленно вымерли.

– Почему мы их не спасли? Мы же могли.

– Да, я мог помочь им. Мы могли. Но мы не имели права. Я мог за одно мгновение вернуть им воду, кислород, сделать почву снова плодородной.

Свар тяжело вздохнул.

– И от них не требовалось ничего, кроме… простой просьбы. Им нужно было только поверить в нас и попросить о помощи. Не нужны никакие обряды, молитвы или жертвы. Только мысленная просьба о помощи. Только искренняя просьба. Крик сердца. И я мгновенно всё исправил бы. Но они снова не попросили. Разумные забыли о нас. Хотя я множество раз являлся их пророкам, учёным, правителям. Объяснял самым просвещённым из них, что нужно сделать, чтобы выжить. Но пророков объявляли лжецами. Ученых – сумасшедшими. А правители просто боялись, что потеряют власть, и молчали. И вот они сделали свой выбор. А во вселенной нет ничего более священного, чем право выбора.

Яр слушал отца, затаив дыхание, и ловил каждое слово. Тот помолчал, вспоминая, и продолжил: