Мирное небо Лукоморья, шелест листвы необъятной кроны, тихий плеск волннежно обнимают, как будто просят остаться. Бальтазар мелькает в траве – хвост трубой, бабочек ловит. Тяжелая туша, а прыгает бесшумно. Я вспомнила снежных бабочек из своего сна и девушку, с которой так легко говорить. Мне бы не помешала еще одна встреча. Подругами так и не обзавелась, одни мужчины кругом.

Отправила парочку ежей к деревне Косые Ложки, узнать, что там князь Андрей строит. Надеюсь, их не заметят, а вернусь – найду их, послушаю.

Мрачный Тоха то и дело поглядывал в сторону моря. Я не стала ничего говорить – это его дело. Бастет тоже помалкивала, только смотрела из-под полуприкрытых век.

Ключ похолодел – души рядом. Работать, работать. Последнюю трапезу на стол, баньку затопить, веник подать.

Эмоции заглушить, проглотить и не рыдать. Правила над дверью, если забуду.

* * *

Бальтазар терся вокруг меня, как самый обычный кот, подмурлыкивал:

– Давай, не томи, времяу пришло. Ты же воительница, не трусь, он не кусается!

А я смотрела на старый добротный сундук и не решалась открыть крышку. Замка на нем не было, только вертикальный засов – отодвинь и подними, но я робела.

Воительница, дарительница… В первую очередь я – человек. Потеряла подругу и до сих пор не оплакала потерю, не открывала подарок – не хотела признавать утрату.

Под пальцами гладкая доска, отполированная за многие века руками прежней владелицы. Петли и другие металлические части самую малость поржавели, но это не беда. Думаю, вы поняли: я думаю о чем угодно, лишь бы не о деле, тяну последние мгновения.

Бальтазар наконец умолк, уставился на меня своими глазищами. Супчик застыл у него на голове – тоже ждет. Руки сами потянулись, отодвинули засов, крышка со скрипом поддалась и откинулась.

Святые суслики! Сокровище.

– Ягуся, мы не спим?

– Да вроде нет, котенька.

– Я чувствую себяу крутым.

– По-моему, ты всегда себя таким чувствуешь.

В сундуке на чем-то тряпичном лежали артефакты, часть из которых мы видели в Музее Магии, только здесь должны быть рабочие. Широкий меч в украшенных камнями ножнах – кладенец, иначе что ему здесь делать. Серый клубок шерстяных ниток – навигатор сказочного мира. Аккуратно сложенное полотенце с незатейливой вышивкой.

– Волшебное, потом испробуем, что именно делает: мост или реку, – сказал Бальтазар.

Несколько маленьких – с ладонь, похожих на те, что в музее, флакончиков.

– Для живой и мертвой воды, отличаются символами. И смотри не перепутай, нельзя наливать куда попало, каждой воде свой, – серьезно наставлял кот.

Я потрясла их: в обоих плещется вода. Мы переглянулись. Супчик пискнул:

– Очуметь!

Да, я согласна с ним. Это бесценно!

– Кидаешь его – и лес вырастает, – объяснил кот про неприметный деревянный гребень.

Я складывала содержимое сундука на полу, добралась и до вещей. То, что показалось мне тряпичным, оказалось скатертью, а в ней завернуто сияющее на всю избу перо.

– Жар-птицу ощипали, – довольно кивнул находке кот. – Расстели-ка скатерку, хозяуйка.

Я расстелила.

– Хочу лобстера! – важно сказал компаньон.

На скатерти появился живой, шевелящий усами лобстер. Скатерть-самобранка, ничего себе!

– Похоже, надо быть конкретнее, – отодвинулся в сторону кот.

– Я не буду его готовить, – отпрянула от здоровенных клешней. Животина явно была не рада и угрожала расправой. – Супчик, кинь его в озеро, пожалуйста.

Мыш легко подхватил несостоявшуюся еду и вылетел за дверь. Лобстер вырывался, но с Супчиком сейчас не всякий справится. Просто диву даюсь, как он своими крохотными лапками может поднимать такие тяжелые грузы. Мы наблюдали, как он разжал коготки и в нашем озере раздался громкий «плюх».

– А теперь представь, если в волшебном озере он вырастет размером с корову, – предположил компаньон.

– Тьфу на тебя. – Богатая фантазия тут же услужливо показала картинку с гигантскими клешнями. – Пересмотрел ты второсортных ужастиков.

Бальтазар заказал вареные сосиски без упаковки. Скатерть исполнила.

– Конец твоим ужинам «залей кипятком». Смотри не растолстей только, а то с этим шведским столом можно новые джинсы покупать через неделю. Мр-р.

– За собой смотри лучше. Новые джинсы купить легко, а вот новые волшебные доспехи – вряд ли.

Кот взгрустнул.

На дне сундука, под всеми вещами, лежал новенький блокнот с милыми сердечками на обложке, испещренный аккуратным почерком. Пролистнула пару страниц – записи рецептов, а в середине простой, запечатанный воском конверт с выведенной каллиграфическим почерком надписью: «Янине». Я догадалась, что там. Поднять крышку было сложно, а это… Но, раз начала, нужно идти до конца.

Пальцы будто онемели, совсем не слушались, я дважды уронила послание, прежде чем удалось сломать печать. Небольшой лист пожелтевшей от времени бумаги и вязь изящных букв.

«Здравствуй, моя дорогая!

Если ты это читаешь, значит, битву мы выиграли и меня больше нет. Я рада, что Лукоморье выстояло, хоть и не смогу насладиться победой. Ты не думай, что могла что-то изменить, не принять мой дар, остановить меня, не дать уйти. Время пришло, и мой поступок – закономерный конец, передача эстафеты и последний шанс сделать что-то действительно стоящее.

Яна, ты так молода, наивна, добра. Знаю, что доброта в тебе так просто не могла исчезнуть, она глубоко внутри, под грузом горя, но я не могла смотреть, как тьма захлестывает твою душу, как плещется черными лужами в твоих глазах. Это неправильно, так не должно было случиться. Мне так жаль, девочка.

Я приняла решение и подготовилась. Не расценивай дар как жертву или обузу, посмотри на него как на страховочный трос.

Мы были знакомы совсем недолго, но я полюбила тебя, как родную внучку, и мне хотелось передать все знания, опыт и уверенность, что у меня есть, тебе, Янина. К сожалению, у нас не было времени. Так что я допишу это письмо и закрою ящик в полной уверенности, что ты разберешься и без меня. Здесь, на этом листке бумаги, позволь дать тебе пару непрошеных советов.

Люби.

Не бойся, ты живешь один раз, хоть и дольше других, моя девочка. Ты будешь ошибаться, страдать, но это ничто по сравнению с чистым светом любви. Найди в нем подпитку в сложные времена. Помни: любовь не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зла. Любовь никогда не кончается, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут.

Не бойся терять.

Близкие уйдут, со временем утихнет и боль потерь, останутся только воспоминания, моменты прожитой с ними жизни, которые ты будешь видеть в пламени очага. Говори им спасибо за хорошее и плохое, но не держи. Отпускай ушедших.

Ищи себе ровню.

Не разменивайся на мелкое – пожалеешь.

Помни, кто твои друзья.

На этом я, пожалуй, закончу нравоучения. Оставляю тебе в наследство сказочные вещи и книгу своих рецептов. Помнишь те пряники, что ты уплетала за обе щеки? Приготовь и вспомни меня. Ты ведь знаешь: люди живы, пока их помнят.

Я не боюсь уходить, но несколько вещей меня печалят: я не увижу, как ты вырастешь в прекрасную и грозную Ягу, и мне очень жаль Изумруда. Он меня не простит, но ты будь с ним помягче, прошу тебя.

Да будет велик твой путь.

С любовью, Ядвига»

В Убежище шел летний дождь. Сквозь легкие облака проглядывало яркое солнце, и в его свете струи дождя были похожи на серебряные нити, а отдельные капли – на блестящие кристаллы.

– Ничего, Ягуся, надо жить дальше, – Бальтазар кончиком хвоста вытирал мне слезы.

Я прижимала к груди этот нелепый блокнот и отпускала подругу. Становилось легче, будто эти серебряные струи смывали сажу с моей души.

Летописец. Заметка № 1

Нам предстоит путешествие в Навь, на поиски кота Баюна и кладки Горыныча. Столько загадок кругом, угроз. Быть наблюдателем в такое время и почетно, и тревожно. Я немного опасаюсь неизвестности, шагнуть в туман за Ягой, но мы пережили страшные вещи, надеюсь, хуже уже не будет. Тем более – с таким арсеналом, какой оставила Ядвига, и силами самой Бабы Яги. Даже не знаю, писать о подарках в отчете или нет. Наверное, напишу, не отнимут ведь, а подобное долго не утаишь.

Интересно, как ведет себя царь Пустоши в своем царстве, откроются ли новые способности у Яги и найдем ли мы то, что ищем.

Время покажет.

Глава 8
Там, за туманами

На всякий случай мы приоделись. Доспехи кожаные – мне, доспехи волшебные, доставшиеся непомерной ценой, – коту. Супчик одобрительно попискивал: кажется, ему понравилось воевать, в отличие от меня, и он готовился к трудностям. Нашей троице есть чем угостить недругов, конечно, но мне бы не хотелось. Я считаю, что мы идем в экспедицию, пока мне не докажут иное.

Бальтазар сказал: «Должны выйти в нашей избе, только другой». Посмотрим, что это значит. В путь берем только то, что на себе.

Ключ, загадочная дверь, озноб.

– Там, за тума-а-анами бе-е-ерег наш родной… – затянул Бальтазар, переминаясь на пороге.

В нескольких сантиметрах от наших носов клубилась холодная непроглядная пелена границы миров.

– Что ж ты такой унылый, друг? Мне больше нравится вот так. – Петь я не умею, потому просто прочла: – Нам все нипочем, через левое плечо плюнем – и пойдем через туман.

Переглянулись и шагнули вперед.

Мгновение-вечность, в котором нога зависла над порогом, тело окунулось в сероватое клубящееся нечто и все органы чувств обострились, анализируя новое. Без вкуса, без запаха, но странно плотное: ледяные крапинки, как иголочки, кололи лицо, заморозили носовые проходы – щипало нещадно, как при минус двадцати, хотелось дышать ртом. И завеса упругая: я нажимала всем своим телом, чтобы пройти, крапинки-ледышки поддались, разрывая невидимую сеть, и… Голоса в моей голове ликовали. Лавина чужих жизней накатывала оползнем откуда-то с затылка, я разобрала нечто вроде «отпусти», зажмурилась что есть силы, но веки изнутри превратились совсем не в спасение – там на черном фоне порхали снежные бабочки.

– Заткнитесь! – закричала что есть мочи, но мой голос растворился в тумане, потерял силу сразу на выдохе, растаял нежным шепотом, легчайшим дымом упорхнул и остался частью завесы. Спутники меня не услышали, но голоса притихли, отголоски жизней спрятались по углам лабиринта. Пока они меня слушаются, но однажды я очнусь, подниму упавшие после смерти кота щиты, защищающие мое сознание от того, что я натворила и сколько жизней забрала, и тогда встречусь со всеми этими голосами один на один. Удастся ли мне приручить их раз и навсегда или до скончания службы буду с ними бороться? Как странно, тьма – это ведь не про меня, никогда не про меня…

Было.

Тихий голос с акцентом произнес: «Внутренних демонов надо выгуливать и иногда кормить, Баба Яга, иначе можно сорваться в неподходящий момент».

Но не сегодня, колдун. Будь ты проклят, несмотря на правоту. За правоту.

Подошва тяжелых ботинок коснулась пола, мгновение-вечность кончилось. Спасибо большое на этом.

* * *

Изба, другая реальность. Я проморгалась, в ноги ткнулся Тихон и тут же отпрянул, Супчик встряхнулся, сердито заворчал. Все здесь так же, только цвета тщательно подобранных интерьерных вещей блеклые, словно им пара сотен лет, оттенки серого на стенах и полу, в грязные окна проникает тусклый свет.

– Что за ерунда, окошки мыла неделю назад, – автоматически брякнула я первое, что пришло в голову.

– Это все, что тебяу волнует?

– Вырвалось.

Осмотрелись. Половицы натужно скрипят, потревоженная ногами и лапами пыль поднимается маленькими серыми смерчами, в углах паутина лохмотьями, толстые крупные хозяева плетеных ловушек замерли в ожидании добычи, все ветхое.