Рэйне это не понравилось, но лучше уж Нико, чем Тристан.

– Делает что?

– Роудс уже должна была высказаться, – заметил Нико, скользнув взглядом в сторону Либби. Та удивленно моргнула, а Нико с подозрением пригляделся к Тристану, Парисе и Каллуму. – Но кто-то убедил ее молчать. Кто?

Тристан глянул на Парису.

– О, спасибо, – сухо произнесла она. – А ведь так и не скажешь.

– Ну, меня-то винить трудно…

– Это не я, – раздраженно отрезала Париса, и Рэйна с трудом сдержала улыбку. Мало того, что союз Тристана с Парисой уже дал трещину, так еще и специальность Парисы вскрылась: она читала мысли и эмоции людей.

– Кто-то из вас влияет на чужое поведение, – произнес Нико и, ощетинившись, добавил: – Так нельзя.

Оставался последний подозреваемый, и один за другим все обернулись к Каллуму.

– Расслабьтесь, – со вздохом сказал тот, апатично закидывая ногу на ногу. – Она переживала, и я ее отключил.

Либби моргнула и тут же вспылила:

– Как ты посмел…

– Роудс, – осадил ее Нико. – Здесь воздух слишком сухой.

– Заткнись, Варона…

– Так ты эмпат, – Рэйна взглянула на Каллума, – и это значит… – Она посмотрела в сторону Парисы. – … что ты читаешь мысли, – догадалась она, решив, что для общества, позиционирующего себя как самое продвинутое в своем роде, было бы нелогично пригласить две пары человек одинаковой специальности.

– Больше нет, – сказала Париса, зло посмотрев на Тристана. – Тут все уже щиты возвели.

– Никто их долго не удержит, – ответил Тристан, подозрительно глядя на Каллума. – Особенно если нам придется еще и эмоции свои скрывать.

– Это глупо, – сказала Либби, успешно избавившись к тому времени от влияния Каллума. – Послушайте, я буду последней, кто скажет, что Варона способен на разумные поступки…

– Кто-кто? – спросил Каллум, который, похоже, решил поиздеваться над ней.

– Я про… Нико… как угодно… Смысл вот в чем, – нетерпеливо выдохнула Либби. – Мы ничего так и не сделаем, если будем защищаться друг от друга. Я, мать вашу, сюда учиться пришла! – взорвалась она, что Рэйна восприняла с несказанным облегчением.

Либби, может, и раздражала, но она хотя бы не боялась настаивать на том, что правда важно. Система ценностей у нее была в полном порядке.

– Я наотрез отказываюсь, – дымилась Либби, – тратить свою магию на то, чтобы не пускать вас всех к себе в голову!

– Отлично, – небрежно заметил Каллум. – Я тогда обещаю никому из вас спуску не давать.

– Эй, – отрезал Нико. – Она права. Я бы тоже хотел кое-какой автономии для своих чувств, спасибо.

Тристан и Париса как будто согласились, хоть и не были готовы сказать этого вслух.

– Вряд ли надо объяснять эмпату, почему никто не хочет, чтобы с их эмоциями играли, – не уступала Либби.

Каллум вяло отмахнулся.

– Я, конечно, знаю, что вы переживаете, но не собираюсь вникать в ваши чувства. Впрочем, так и быть, обещаю вести себя хорошо, – добавил он, бросив на Парису хитрый взгляд, и та злобно посмотрела на него в ответ.

– Я ни на кого не влияю, – раздраженно сказала она. – По крайней мере, магически. Я же не манда какая-нибудь.

«Ну-ну», – громко подумала Рэйна, чем тоже заслужила злобный взгляд Парисы.

Обсуждение закончилось, и оставшиеся три члена группы посмотрели на Тристана, который – как запоздало сообразил Рэйна, – еще не раскрыл свою специализацию.

– Я… – Загнанный в угол, он напрягся. – Я что-то типа иллюзиониста.

– Ну да, как и я, – с сомнением протянул Каллум. – Это слишком уж общий термин, не находишь?

– Постой-ка, – сказала Париса, внезапно что-то вспомнив. – Тебя ведь зовут Каллум Нова? Из клана иллюзионистов Нова?

Остальные заинтересованно встрепенулись, и даже Рэйна не смогла скрыть любопытства. Корпорация «Нова», глобальный медиаконгломерат, который тайком – да и то не всегда – специализировался на иллюзиях; он доминировал как в смертной, так и медитской сферах, наиболее ловко действуя в индустрии косметики и красоты. Нова восхищали не только своей продукцией, но и беспощадным отношением к конкурентам. Они вывели из дела несколько малых компаний, постоянно подрывая медитские регламенты на использование магии в смертных продуктах.

Впрочем, не это заинтересовало Рэйну. До Парисы начало доходить, как она проворонила самого богатенького из кандидатов, и это привело Рэйну в такой восторг, что плачущий фикус Бенджамина в углу радостно дал плоды.

– Да, я Нова, – признал Каллум, не сводя глаз с Тристана, который так ни в чем и не признался. – Хотя, как ты уже, наверное, догадалась, иллюзии – это не смысл моей жизни.

– Отлично, – прорычал Тристан. – Я вижу иллюзии насквозь.

Рука Либби взметнулась к щеке, а Тристан вздохнул.

– Да, я его вижу, – сказал он. – Это просто прыщ, расслабься.

Затем Тристан не спеша обратил внимание на Каллума, который напрягся в тревожном ожидании. Восхитительно, подумала Рэйна. Лучше станет, только если Тристан раскроет всем, что у Парисы нос не свой.

– Я им не скажу, если ты не скажешь, – пообещал Тристан Каллуму.

На какое-то время в комнате повисло такое напряжение, что даже цветы насторожились.

А потом Каллум расхохотался.

– Давай тогда это будет между мной и тобой, – согласился он и, обняв Тристана, похлопал его по плечу. – А они пусть гадают.

Значит, есть «мы» и «они». Вот это уже не так радовало.

«Мама-мама-мама», – дрожа от ужаса, шептал плющ в углу, а стоявший рядом фикус зашипел.

«Мама злится, – хныкал филодендрон. – Они злится, о нет-нет-нет…»

– …нет смысла ссориться из-за этого, – говорила в это время Либби, и Рэйна тихонько сделала глубокий вдох в надежде, что зелень в комнате не взбунтуется. – Как бы мы ни относились друг к другу, нам все еще надо выработать хоть какой-то план безопасности, так что…

Не успела Либби Роудс начать командовать, как прозвучал низкий, громкий, взрывной звук гонга, и двери в раскрашенную комнату распахнулись. Как будто дом приглашал группу на выход.

– Похоже, придется отложить дела, – заметил Каллум и, не дожидаясь, пока Либби договорит, встал и вышел.

Тристан с Парисой у него за спиной переглянулись и двинулись следом; Нико тоже поднялся и, скривившись, позвал за собой Либби. Она, впрочем, не спешила и в отчаянии посмотрела на Рэйну.

– В общем, послушай, – начала она, переминаясь с ноги на ногу. – Понимаю, что была груба, ляпнула там про тебя, про натуралиста, но я просто…

– Нам необязательно становиться друзьями, – сказала Рэйна в лоб, перебив ее. Либби явно хотела предложить оливковую ветвь мира, но Рэйне хватало и живых ветвей, с которыми приходилось считаться; без метафорических она обошлась бы прекрасно. Друзей она заводить и правда не стремилась; она лишь искала побольше доступа к архивам.

Впрочем, двери запирать тоже не спешила.

– Нам просто нужно быть лучше их, – ворчливо заметила Рэйна, кивая в сторону остальных трех, и хотя бы это Либби уяснила.

– Понятно, – сказала она и, слава богу, последовала за Нико из комнаты, не дожидаясь Рэйны, которая поплелась следом под нытье потерянных растений.

Нико

Как ни противно было Нико говорить следующее, альтернативы он не нашел.

– Послушай, – обратился он к Либби, понизив голос, когда они огибали угол одного из запутанных коридоров. Узкие окна на первом этаже с видом на залитые закатным светом земли омывали интерьер золотом. – Мне нужна эта работа.

Либби, естественно, восприняла заявление в штыки.

– Варона, можно напомнить, что ты здесь не единственный, кому надо что-то доказать…

– Избавь меня от нотаций, Роудс. Мне нужен доступ. Особенный допуск, хотя пока еще не знаю, к чему. Мне необходимо увидеть как можно больше архивов Общества.

– Зачем? – тут же спросила Либби.

Когда дело касалось Нико, ее паранойя просто не знала границ. Он, разумеется, мог сказать, что большая часть исследований по отпрыскам нелюдей была древней и утраченной (или же незаконной и поверхностной), но ему не сильно хотелось откровенничать. Это ведь не его тайна, к тому же преступница-мамаша Гидеона в любой момент могла пробиться через наложенные Нико защитные чары. Время поджимало.

– Нужно, вот и все, – сказал Нико и, не давая Либби раскрыть рта, добавил: – Ты главное знай: я тут своего добьюсь, любой ценой.

– Нико, если ты пытаешься запугать меня…

– Я не… – Он в отчаянии умолк. – Роудс, твою ж налево, я пытаюсь работать с тобой.

– С каких это пор?

Ну не может такая умная девчонка быть настолько тупой!

– С тех самых, как заметил, что трое старших уже сбиваются в команду, – прошептал он, указывая на Тристана с Парисой, которые нагнали Каллума.

До Либби наконец стало доходить.

– Так ты хочешь подобия союза?

– Ты слышала, что сказал Атлас. Сперва у нас в программе материальная магия, – напомнил Нико. – Мы с тобой в этом перещеголяем всех остальных.

– Кроме разве что Рэйны, – сказала Либби, со страхом оглядываясь. – Правда, я не могу ее раскусить.

– Неважно, превзойдет она нас или нет. Роудс, мы с тобой в заведомо невыгодном положении. Есть мы и они. Если кого-то и выгонят, то явно одного из нас.

Она пожевала губу.

– Ну, и что ты предлагаешь?

– Работать заодно. – Они так долго враждовали, что предложение звучало нелепо, однако Нико рассчитывал на гибкость Либби. – В любом случае так мы добьемся большего. – Поразительно, а ведь все четыре года преподаватели твердили им то же самое! – Нельзя давать остальным повода считать кого-то из нас расходником.

– Если кто и считает меня расходником, так это ты, – сказала Либби, и Нико тяжело вздохнул.

– Не придирайся. Я стараюсь вести себя как взрослый. – Типа того. – Или хотя бы думать прагматично.

Поразмыслив, Либби сказала:

– А вдруг союз с тобой не в моих интересах? Вдруг ты правда окажешься бестолковым…

– Я не бестолковый и никогда таким не был, – резко ответил Нико. – Но если тебе так угодно, то мы будем командой, пока нам это выгодно. Что скажешь?

– А когда выгода закончится?

– Сразу сожжем мосты.

Либби снова задумчиво помычала.

– Мне кажется, они просто кучка снобов, – пробормотала она, когда они вошли в зал в центре Н-образного особняка. – И я типа уже ненавижу Каллума.

– Держи себя в руках. Эмпаты могут много чего натворить с сильными эмоциями.

– Не надо мне про эмпатов лечить. – Предсказуемый ответ, хотя Либби уже, кажется, сдалась. – Просто это так глупо, что мы не можем работать все вместе, – пробормотала она себе под нос. – То есть зачем собирать столько талантов, если никто из них не хочет посмотреть, к чему это приведет?

Нико пожал плечами.

– Может, они еще перешагнут через это?

– А, ну да, это ведь так часто случается, – проворчала Либби, теребя от волнения челку.

Она явно была готова согласиться. Нико демонстративно ждал, пока она про себя все прикинет, и вот она закатила глаза.

– Ладно, – ворчливо уступила Либби, и Нико напомнил себе, что раздражаться тут не с чего: он получил желаемое, к тому же это доказало его правоту. – Значит, мы союзники, пока полезны друг другу, но в любой момент все может закончиться.

– Мне нравится твой энтузиазм, Роудс, – сказал Нико, а она в ответ проворчала нечто оскорбительное, впрочем, тут они наконец вошли в столовую.

Здесь, как и везде, все было отвратительно формальным, на стенах висело еще больше пасторальных пейзажей, а посередине стоял длинный стол – в самый раз для банкетов или мятежей. Нико постарался не думать, что предпочел бы он, хотя в такой компании банкет казался маловероятным.