В этот же миг с парковки рванул внедорожник, в котором сидела охрана. Саша впихнул меня на заднее сиденье, усаживаясь рядом. Он не произнес ни слова, пока крепко держал меня за трясущиеся плечи. Машина резко тронулась, маневрируя в плотном потоке.

В тот момент я не плакала. Не рыдала. Просто тряслась от ужаса. И была уверена, что все это кошмарный сон. Вот только пробуждение никак не наступало.

* * *

Саша следовал за мной безмолвной тенью, пока я мчалась к больнице с уличной парковки, где осталась машина с охраной. Я не позволила им идти со мной, а вот коллега не стал спрашивать моего разрешения. Преодолев несколько помещений и коридоров, я добралась до крыла скорой помощи, откуда меня направили в хирургическое отделение.

Марк Громов поступил в больницу около двух часов ночи, и сейчас находился в операционной. Именно это мне удалось услышать от персонала, работающего в больнице. Я находилась в коридоре, нервно расхаживая из угла в угол под зорким наблюдением Саши, когда услышала знакомый твердый голос, зовущий меня по имени:

– Лера. – Виктор не был удивлен моему появлению, гневно взирая на стоящего чуть поодаль от меня хмурого мужчину.

Саша встретился с непроницаемым взглядом Никольского и только пожал плечами, не собираясь тому объяснять, что он здесь делает.

– Что с Марком? – выпалила я, резко приблизившись к Виктору.

Тот отступил назад, поднимая руки в оборонительном жесте. Наверное, сейчас я выглядела как разъяренная фурия, но меня совершенно не волновало то, что окружающие нас люди могут подумать.

– Пойдем со мной, – спокойно произнес Виктор, указывая в сторону приоткрытой двери. Там находился чей-то кабинет, но я не смогла рассмотреть таблички. Саша сделал пару шагов, когда был остановлен Никольским, запретившим тому идти за нами.

Оказавшись в просторном и безлюдном кабинете, я обернулась, заметив, как Виктор закрывает за собой дверь. Он проследовал в сторону небольшого коричневого дивана, на который аккуратно присел, предлагая и мне занять место рядом с ним. Но я не хотела приближаться к нему, и выбрала пустой стул, стоящий около одного из столов, заваленных бумагами.

– Что с ним? – вновь повторила свой вопрос, крепко сжимая ладони.

– Марк на операции, – сухо ответил Виктор. – Пока она не завершится, я ничего не могу сказать.

Отвратительный тошнотворный ком поднялся к моему горлу, и я часто задышала, вспоминая окровавленные подушки безопасности и искореженный черный металл.

– Что там произошло? – всхлипнула, борясь со слезами, которые текли из глаз, оставляя мокрые дорожки на белых щеках.

Виктор отвернулся от меня, пока я буравила его мутным взглядом.

– Не справился с управлением, – спокойно произнес он. – Лера, что ты здесь делаешь?

– Что значит «не справился с управлением»? – мой голос звенел в ушах. – Ты же сам запретил ему садиться за руль, выделив охрану!

Виктор резко обернулся, посмотрев на меня.

– И что это за вопросы? Неужели ты думал, что я не приеду, когда узнаю об этой аварии? – голос дрожал, переходя то на крик, а после резко на хрип.

Никольский снял очки и посмотрел на меня теперь уже расфокусированным зрением. Наверное, настолько отвратительно я сейчас выглядела, допрашивая его, что смотреть на меня было противно.

– Ты думал, что он бросит меня? – внезапная мысль всплыла в разрывающемся на осколки мозге. – Поэтому он и звонил вчера? Но нет, я отказалась от его решения разбежаться по звонку, – лицо исказила злая ухмылка.

Я подскочила со стула, не обращая внимания, как он завалился назад, с грохотом падая. Я заметалась по комнате, ругаясь так, как никогда не позволяла себе.

– И почему вы решаете за меня? – сейчас мой голос был тверд и бескомпромиссен. – Кто дал тебе право осуждать меня, указывать, как мне поступать? Сначала запугивал, потом настраивал Марка против меня. И не смей перечить, я уверена, что так и было! Еще и этот Громов-старший… Угрозы, предостережения. А Ира? Моя подруга решила, что я разрушила ее жизнь.

Кажется, последние слова поставили в тупик Виктора, но он продолжал следить за мной, не произнеся ни слова.

– О чем говорил Дмитрий? – Виктор напрягся, спрашивая меня.

– Не твое собачье дело! – огрызнулась, подходя к нему на опасное расстояние. – Я требую, чтобы ты перестал вмешиваться в мою жизнь!

– Нет, мое дело. – Виктор медленно встал, угрожающе нависая надо мной. – Все что касается семьи Громовых – мое собачье дело, а вот ты лишняя.

Его слова резали слух, заставляя испытать мучительное желание закричать, только бы не слышать этот твердый ледяной голос.

– Не лишняя, – выпалила я. – И буду оставаться таковой, пока Марк не поправится и не выйдет из больницы. И ему придется постараться убедить меня, что он не испытывает ко мне никаких чувств, иначе загремит на больничную койку вновь!

Лицо Никольского исказила жуткая гримаса, заставив меня замолчать на мгновение.

– Ты говоришь так, будто уверена, что Марк перенесет операцию, – произнес он, продолжая смотреть на меня. – Но ты не видела его. Того, что с ним случилось в аварии.

Я ощутила, как земля уходила из-под ног.

– Что с ним? – заскулила, когда крепкие руки мужчины схватили меня, удерживая тело на весу.

– Тебе лучше вернуться в Башню и ждать результатов, – сухо ответил, продолжая крепко до боли сжимать мои плечи в своих стальных руках.

– Что с ним?! – закричала, вырываясь. – Пусти же! Я должна оставаться здесь. Отпусти…

– Лера, – глухо произнес Виктор, прижимая меня к своей груди. – Замолчи и уезжай.

Но я продолжала вырываться и брыкаться, выкрикивая проклятия. Понимала, что бороться с Никольским мне не по зубам. Он сильнее однозначно.

– Нет, отпусти! – закричала я и неожиданно замолкла, когда Виктор резко приблизился ко мне, склонив свою голову.

Его тонкие прохладные губы закрыли мой рот в жестком поцелуе, не позволяя издать ни слова, ни вскрика. Он притянул меня, сжимая в твердых объятиях, лишая последнего воздуха. Я рванула назад еще раз, вырываясь от ненавистного прикосновения. Виктор больше не сдерживал меня, разжимая руки и позволяя отойти.

– Что ты творишь? – охрипшим голосом заговорила, утирая рот от остатков поцелуя.

Никольский впился взглядом в мой жест, явно понимая, что я испытала. Он жестко улыбнулся, отвечая на вопрос:

– Заткнул тебя. – Пожал плечами так, словно ничего и не произошло.

Достав из кармана телефон, он быстро набрал сообщение и спрятал его вновь, подняв взгляд на меня.

– Значит, заткнул? – уточнила я и, сделав пару шагов вперед, резко занесла руку, сильно ударив Виктора по лицу.

Звук от пощечины разрезал тишину, заполнившую кабинет. Никольский удивленно уставился на меня, а после прикоснулся к губе, на которой появилось маленькое красное пятно. Тонкая струйка крови не спеша потекла вниз, которую мужчина размазал двумя пальцами.

– Тебе меня не заткнуть, – не успела я произнести этих слов, как в кабинет ввалились мои охранники, с подозрением посматривая на нас.

А подозревать можно было многое, тем более, когда перед ними я предстала, пылающая от гнева с дрожащей рукой, и их работодатель с окровавленной губой.

– Отвезите Валерию Алексеевну в Башню и не выпускайте из квартиры, – скомандовал Виктор, повернувшись к охране.

Парни утвердительно кивнули, направляясь ко мне. Я же продолжала стоять, не намереваясь покидать больницу. Если только меня увезут силой, о чем и сказал Виктор, когда заметил, как я попятилась назад.

Охрана окружила меня, схватив под руки и потащив к выходу, но я крикнула, привлекая внимание Виктора:

– Никольский, помнишь наш разговор? Ты сказал, что будешь защищать Марка, но ты не сдержал своего слова. Помнишь, что я ответила?

Мужчина кивнул.

– Я сказала, что буду делать это же. И молись, Никольский, чтобы Марк вышел из больницы на своих ногах, иначе я придушу тебя. Ты понял? Я придушу тебя, Никольский!

* * *

Выводили меня из больницы силой, почти волоча по коридорам. Я ругалась, требуя отпустить. Никто не посмел вмешаться, даже Саша, который появился вскоре, как я покинула кабинет в сопровождении амбалов, оставляя за закрытой дверью своего личного врага.

Покидать больницу я не желала, но спрашивать моего мнения никто не хотел. Зная, что где-то там оперируют Марка, я была готова на все, чтобы только найти его и оставаться рядом. Но у Никольского были другие планы, и теперь, запертая в машине, я рыдала, пока меня под конвоем доставляли в квартиру, которая теперь станет тюрьмой.

Саша не поехал с нами, да его и никто не звал. Ведь указаний относительно парня не было, поэтому моей охране он не был интересен. Я только надеялась, что у него не появится проблем с Никольским, иначе придется еще защищать и парня от нападок финансиста. А сейчас я готова была на многое.

Но моего запала хватило ненадолго. Оказавшись в запертой квартире, я поняла, как мне страшно. Страшно от того, что Марк может не вернуться сюда. Каждая вещь, что окружала меня, давила воспоминаниями. Простыни в постели пахли его одеколоном, на кухне стояла его любимая черная кружка. А в гардеробе висели десятки дорогих костюмов.

Забравшись в гардероб, я тихо плакала, надеясь, что среди его вещей смогу почувствовать его присутствие. Но стены давили, и я решилась выползти из комнаты. Да, именно выползти. Идти я уже не могла. Ноги отказывались слушаться, став тяжелыми.

Прикоснувшись к одному из ящиков, я скользнула взглядом по стеклянной поверхности, за которой стройными рядами лежали коллекционные часы Марка. И даже те, которые он никогда не оставлял здесь. Те самые, которые они заказали с друзьями. Я достала их, потянув за кожаный ремешок. Застегнув застежку на своей руке, побрела дальше, решив, что так он будет рядом со мной. Но почему они здесь? Торопился, когда уезжал и забыл? Забыл ли или оставил специально?

Зазвонивший телефон заставил подорваться с места. Я отыскала смартфон, в надежде, что мне хоть кто-нибудь сообщит о состоянии Марка. Но входящий звонок оповещал, что мои родители требовали внимания. Нажав на кнопку, я поднесла телефон к уху:

– Алло, – послышался взволнованный голос мамы. – Лерочка, это мы.

– Да, мама, слушаю, – хриплый звук срывался с губ.

– Папа видел в новостях, что Марк попал в аварию.

От упоминаний моего кошмара я сжалась, забившись в угол спальни.

– Это правда он? Марк Громов?

– Да, это он, – подтвердила я.

– Лерочка, почему ты нам ничего не сказала? Почему не позвонила? – затараторила мама. – Если бы отец не смотрел новости, мы даже не узнали, что там у вас произошло. С тобой все в порядке?

– Он был один в машине, – простонала я, понимая, что совсем не в порядке.

Мама тяжело вздохнула, собираясь спросить следующее:

– Что с Марком?

– Я не знаю, мам, – зарыдала, крепко сжимая телефон. – Мне никто ничего не говорит. Выгнали из больницы и заперли в квартире. Мама, я не знаю, что делать!

– Деточка моя, – прошептала она, всхлипывая вместе со мной. – Может, нам приехать с отцом? Только скажи, и завтра утром мы будем у тебя.

Я покачала головой, прохрипев в ответ:

– Не надо. Я подожду результатов. И позвоню вам, как что-нибудь станет известно.

– Хорошо, Лерочка, – проговорила мама. – Обязательно позвони. Мы будем ждать новостей. И дочка, – на мгновение мама замолчала, – верь. Все будет хорошо.

– Спасибо, – тихо ответила я, сбрасывая вызов.

Верить – всё, что оставалось у меня сейчас. Вернувшись в кровать, я свернулась калачиком, положив рядом телефон, и оставалась там, пока меня не потревожили голоса, доносившиеся из коридора.

– Лера! – звонкий голос Вероники наполнял пустую квартиру, отражаясь от стен. – Где ты?

Девушка быстро перемещалась по коридору, открывая все двери по пути. И вот в конце, когда она добралась до спальни, Ника ворвалась в комнату как ураган, грозя смести все на своем пути.