Мы вошли в лабиринт римских улиц. Мой спутник сориентировал меня на местности: сзади Плаца де Навона. Справа течет Тибр, за ним – чуть прямо и Ватикан. Слева, если говорить грубо, Форум и Колизей. Я сказала:

– Ого.

В этот момент мы свернули в несколько переулков и вышли к церкви, спрятанной в средневековых домах. Меня всегда поражала эта способность величественных религиозных сооружений прятаться среди жилья простых смертных.

Мы зашли посмотреть внутреннее убранство. И я вспомнила поучительный рассказ, который почему-то засел в моей голове.

– Один религиозно ищущий молодой человек отправился на палестинскую территорию, чтобы посетить могилу Исаака. А может, он отправился в Сирию на могилу Авраама. Если честно, я не очень хорошо запомнила саму историю, поэтому сразу перейду к сути. Когда рискуя жизнью, молодой человек добрался до столь необходимого ему холма и молился, ему было видение. Явился Господь и сказал: «Что ж ты гордыню свою пестуешь, гоняешься за призраками, носишься за нелепым. Я – везде. И где тебе действительно будет надо, там ты Меня и почувствуешь». Конец, – на всякий случай добавила я в завершение рассказа.

Мы сидели на церковных лавочках и смотрели на алтарь. Мой спутник с любопытством слушал, как я пыталась вспомнить, чья была могила, но суть рассказа его совершенно не заинтересовала. Или я так бездарно цитирую Господа…

Я вспомнила эту историю, потому что в Риме все бегут в Собор Святого Петра, а ведь такая божественная красота здесь повсюду. На всех фресках, картинах и скульптурах. Может, какая-то из них гениальнее, но на пределе красоты мало кто чувствует разницу между Микеланджело и его безызвестными коллегами. Это обилие ярких сочных цветов, библейских сюжетов, красивых лиц, полных страдания или умиротворенности, всюду следует за вами в Риме. Здесь не нужно идти далеко, чтобы что-то почувствовать.

Разумеется, всего этого я не сказала.

– Пойдем за едой, – сказал мой спутник.

Мы снова вышли на улицу.

Солнце больше не освещало мостовую, мне даже показалось, что может начаться дождь. Но тут я забыла обо всем на свете, потому что впереди обозначился магазин продуктов.

Мой спутник взял тележку и начал объезжать ряды.

– Какой кошмар. Кажется, они совершенно не едят овес! – воскликнул он.

Конечно, кто же будет добровольно есть овес, подумала я. Но изумлению моего спутника не было границ:

– Какой плохой магазин, здесь даже нет кокосового молока!

Я с восхищением посмотрела на говорящего. Но он не издевался. Он искал еду, которая его питала, и эта еда должна была быть странной, как и сам мой спутник.

– Где-то здесь должен быть отдел с органическими овощами. В Англии он обычно занимает полмагазина, но здесь должно быть хотя бы несколько полок… Кажется, вот они! – победно добавил он.

Это явно была не Англия. Органические овощи ютились в нескольких неаккуратных деревянных ящичках. Я распознала там морковь, лук, яблоки. Все было маленьким, сморщенным и наполовину сгнившим. На каждой морковке висело полпуда грязи, или, как уважительно заметил мой спутник, итальянской земли. Пока он накладывал в пакет морковь, я смотрела на него как на ненормального и, кажется, впервые трезво оценила ситуацию. Уверена ли я, что этот странный человек не причинит мне вреда? Нет, в этом я не уверена. Тут он озабоченно добавил:

– Интересно, а где здесь отдел с ножами…

Но в отделе с кухонными принадлежностями мой спутник выбрал только ножик для очистки овощей.

Потом он взял мне несколько видов твердого сыра, мяса и разнообразных оливок. Еще мы купили свежей рыбы, и мой спутник обещал, что лично мне ее пожарит. Я сделала вывод, что сегодня он точно не будет меня убивать, не выбрасывать же еду.

Мы купили несколько дюжин яиц и вышли, как оказалось, под римский дождь.

Дождь был мелким, но уже вокруг коршунами кружили чернокожие продавцы, предлагая прохожим зонты. Один из прохожих на моих глазах натянул на голову пакет. Я засмеялась над странным господином, и тут началось… Лило так, что через секунду узкие дороги превратились в реки. С визгом я неслась навстречу течению, стараясь не растерять покупки. Мой спутник скакал впереди, изредка поглядывая, не унесло ли меня с дороги. Кое-как мы добрались до нашей римской квартиры и сняли там уже не только штаны, но и вообще все. С одеждой и правда было туго, потому что моя поездка в Рим была стремительным актом отчаяния, а в огромном чемодане моего спутника был только коврик для йоги.

4.

Ужинали мы в халатах и полотенцах. Я выпила вина. Кровь разогрелась. Никто на меня не покушался. И, кажется, за беспечным ужином я первая начала задавать личные вопросы.

– А почему вы не поехали с женой? – спросила я.

– Мы давно не ездим вместе.

– А дети?

– Слишком большие или слишком маленькие.

– А зачем вы приехали в Рим? Только не говорите – купить штаны.

– Вообще-то, я ищу здесь недвижимость. И теперь вот штаны, да. А вы зачем приехали в Рим, Анна?

И я сказала ему правду:

– Просто все, что у меня осталось от долгих счастливых отношений, это два билета на самолет…

– Вы хотели приехать в Рим с хозяином треников? – уточнил мой спутник.

– Да, мы планировали это еще весной. А потом летом все совершенно разладилось. А осенью я никак не могла поверить, что все кончено. Пока он не сказал мне, что принял решение окончательно расстаться и поэтому в Рим со мной, конечно, не полетит. И я в последний момент решила поехать одна.

– Развеяться от любовной драмы?

– Наверное… И уже в самолете пожалела о своей решительности. Особенно когда вспомнила, что номер в отеле забронирован, но не оплачен…

– Отчаянная вы девушка.

– Да нет, просто в какой-то момент мне показалось, что терять больше нечего. Я сильно переживала наш разрыв.

– И сейчас переживаете?

– Сейчас я думаю, что это он виноват…

– Он не виноват. И вы не виноваты. Никто не виноват. Может, оно даже к лучшему для всех.

Я, конечно, обиделась. Мне хотелось, чтобы кто-то разделил мое праведное возмущение. Справедливая мысль моего спутника приводила меня в уныние. Нелегко перешагнуть через прошлое.

– Не грустите, иначе не налью вам больше, – с улыбкой сказал мой спутник.

Угроза сработала. Я даже подумала, что будет забавно провести ближайшие семь дней рядом с этим странным человеком. А главное – я проведу их прекрасно назло моему бывшему! Кажется, я опять увлеклась этой темой… Зато обида прошла.

– Кстати, у меня подруга в Риме живет, – сказала я. – Когда Анди починит нам интернет, я напишу ей, и мы встретимся.

– Можете написать ей завтра из любого кафе, там всегда есть вайфай, – сказал мой равнодушный спутник. – Уже довольно поздно. Будете разгадывать судоку?

Мы снова опустились рядом на возможно кожаный диван и склонились над общей загадкой.

5.

Мои дни в Риме быстро обрели распорядок. Утром мы ели органическую кашу, глядя на тот самый свет, который пробивался сквозь аутентичные ставни. Потом шли гулять в сторону Замка Святого Ангела, минуя величественный мост через Тибр.

Осень здесь стояла теплая, с платанов осыпались огромные желтые листья, небо было высоким, а свет – ярким и пустым. Набережная Тибра казалась величественной, как и сам Рим. Мы шли в кафе, где мне приносили кофе и пирожок с непонятным повидлом. Я неустанно смотрела вдоль изумрудной реки. Мой спутник рассказывал удивительные истории из жизни его друзей, ни разу не обронив что-нибудь о себе. Зато друзья были великолепны – они покоряли горы, переворачивались на автомобилях, переплывали заливы и весело любили красивых женщин. Мне казалось это органичным и правильным, хотя мои друзья тряслись в маршрутных такси, ненавидели свое начальство и жили с не очень интересными мужчинами. Меня саму отличало от них только наличие творческой профессии. И еще я не пользовалась общественным транспортом. Трудно было найти в Вечном городе более разномыслящих и разноживущих персон за одним столиком.

Потом мы шли по делам моего спутника, поскольку у меня своих дел не было. Его дела не сильно походили на дела.

– Пойдем искать мне квартиру, – говорил он, и мы шли в музеи Ватикана.

Потом я поняла, что он просто хотел помочь мне развеяться.

Посещать что-то вдвоем оказалось нелегко. В музеях Ватикана мой спутник сломя голову бежал из залов с великолепными коврами, зажимая бледной рукой дыхательные пути, с ненавистью оглядывая все вокруг слезившимися глазами. Я с беспокойством неслась вслед, едва не сбивая с ног предметы быта римлян и этрусков.

– Аллергия на пыль, – пояснил он мне, когда я его наконец догнала. И примирительно добавил: – Кстати, я только сейчас понял, что вы похожи на ангелочков с картин Раннего Возрождения. Те же кудряшки, невинное личико…

– Как вы внимательны. Обычно мне говорят об этом в первые пять минут знакомства, – я злилась на него за то, что мы так быстро ушли из первых залов.

Но все простила, потому что впереди замаячили греки. Я мгновенно отвлеклась на скульптуры и стала разглядывать Аполлона, Эроса и Сатира. Мне очень хотелось обсудить их достоинства, но мой спутник каждый раз стремительно покидал зал, и я накручивала круги в надежде найти этого человека среди произведений всемирного искусства. А он стоял около какого-нибудь непримечательного предмета, который находился за стеклом толщиной в палец. Не больше пальца оказывался и сам предмет…

Кажется, в музеях Ватикана мы совпали только один раз – когда, не сговариваясь, стремительно пронеслись мимо витрин с царской посудой…

В залах Рафаэля стало еще хуже. Я стояла, задрав голову, впившись глазами в потолок, когда мой спутник приглушенно сказал:

– Идемте отсюда. Здесь слишком много прекрасного. Слишком много всего.

Я поняла, что он сейчас разрыдается.

Мы отправились в другие залы в надежде отдохнуть от красоты, но это было совершенно невозможно. Фрески поглощали, как когда-то сами стены поглощали эти краски.

Мой спутник спешил уйти и оттуда. Я понимала его, но ничего не могла сделать, никто не мог, потому что впереди была Сикстинская капелла.

Несмотря на грандиозную репутацию, капелла кажется очень маленькой и тусклой. На стенах и потолке в библейских сюжетах сгрудились столь мощные мужи, что непонятно, где автор нашел им столько пространства.

В капелле было полно народу. Я боялась, что у моего спутника начнутся клинические проявления клаустрофобии. Вся толпа уставилась в потолок. Фотографировать здесь было нельзя, поэтому люди быстро сотнями входили и выходили прочь.

Мы стояли в центре туристического супа, казалось, еще мгновение, и что-то закипит. Тогда я сказала:

– Вы знаете, что фигурам на фресках Микеланджело отдельно дорисовывали трусы? Он же всех голыми рисовал. И вот однажды отцы церкви сочли безнравственным иметь в домовом храме столько раздетых мужчин…

Но даже это не заинтересовало моего спутника. Он потянулся к выходу. Я еще раз посмотрела на Адама, размышляя вслух о том, как ему лучше – в трусах или без, – и тоже покинула вершину эпохи Возрождения.

6.

Через несколько дней жизни в Риме, тайно подключившись к соседскому интернету, я написала своей подруге, которая жила здесь с мужем и ребенком. Мы договорились встретиться у фонтана де Треви.

Мой спутник ушел гулять по антикварным магазинам. Думаю, наша культурная программа для двоих его все ж доконала. Особенно когда в галерее Памфили я не исключила того, что Караваджо спал со своими мальчиками-моделями:

– Уж очень они аппетитны, – пояснила я свою мысль.

В качестве оправдания отмечу, что мы совпадали в быту. Поэтому, когда при расставании он сказал, что будет ждать меня дома, я ни минуты не сомневалась – будет.