В сентябре 1786 года Воронцов получает от Императрицы за свои труды по заключению соглашения о торговле с Великобританией и разоружении английской эскадры орден «Святого Александра Невского». Воронцов младший с рождения был записан в каптенармусы Преображенского полка и как бы за выслугу лет в этом году 4-летний Миша произведён в новое звание «прапорщик». Способствовал этому старший брат Семён Романовича Александр Романович Воронцов к тому времени член Совета при Императрице. Вот цитата из письма брату: «…мой дорогой Алексаша теперь я смогу спокойно умереть до того, как мой сын сможет служить, но я умру спокойным и довольным, увидев, что его поступление на службу уже обеспечено таким достойным образом, разумно и выгодно. Маленький офицер еще не понимает вся польза от того, что ты только что получил, а я признаться вам, позаботился о том… мой сын будет носить форму только в тот день, когда он поступит на выборную службу, и я постараюсь объяснить ему что если он пойдет на эту службу с таким большим преимуществом, это будет из-за избытка доброты императрицы к его родителям… я уверен он сделает себя способным и очень усердным в служение, и сможет оправдать нашу доброту к нему, это только из-за того, что он будет нежным, скромным и услужливым со своими равными и подчиненными… я пока не могу судить, хватит ли ума у моего сына и таланта, но я отвечаю, что сделаю чтоб он стал умным и скромным, без страха и смущения»⁴.

В июне 1787 года королева София-Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая (именно ей принадлежит рецепт пирога с яблоками «шарлотка») захотела увидеть детей Воронцова, и он послал их в карете с мадмуазель Гомме (нянькой). Она отвела их в королевскую резиденцию, где так же находился король Георг III. Королевские особы без посторонней помощи говорили долго и любезно с этими русскими детьми. Они решили, что трёхлетняя Катенька очень красивая, миловидная и весёлая девочка, а 5-летний Мишенька более умен и интересен. За девочкой в доме так же наблюдала и ухаживала «девица Жардин» выпускница Смольного института, а за Мишей швейцарец «мисье Жоли». В августе Семён Романович вместе с семьёй поехал по Англии и писал в Санкт-Петербург из Ричмонда «… он (Миша) всегда со мной или с Джоли; женщины только для мыть, одевать и раздевать его, и поскольку он имеет очень мягкий характер, очень привязан к окружающим, я не никогда не отнимаю его от этой женщины, которую он любит и правильно любит, потому что она его обожает, но не балует»⁵. Отец постепенно отучает сына быть с женщинами и всячески старается сблизить его с воспитателем: «…я с удовлетворением вижу, что он привязался к Джоли и дружен с ним: когда с ему случается поехать на один день в город, его возвращение всегда доставляет Мишеньке огромное удовольствие. Вы не представляете, сколько я доволен своими детьми. Я никогда не видел такого веселого, так что нежный и такой послушный. Также их любят все, кто их знает. Король, королева и принцессы, с кем они были дважды, хвалят их во всю; все женщины, которых я знаю, мучают меня своими вопросами. Я навещаю их больше; они уже начинают одеваться по-английски и понимать все, что им говорят. Мишенька очень хорошо читает по-русски, который выучил, не осознавая видеть, подшучивая надо мной, капелланом и мистером Лизакевич (Василий Григорьевич-советник посольской канцелярии). Я не учу его писать по-русски, потому что ни у кого в миссии нет хорошей руки, и я не хочу, чтобы у него почерк был такой плохой, как у его отца, дедушки и дорогого дядюшки. Через год отдам его английскому мастеру письма»⁶.

В сентябре этого года граф Воронцов предупреждает графа Александра Андреевича Безбородко о том, что турки имеют план Севастополя и укреплений и советует убрать торговые корабли «позвольте изъявить вам моё удивление, что в Севастополе позволяют купеческим судам, купцам и консулам иностранным иметь пребываение. Сие не дозволяется ни в каком военном порте здесь в Англии, во Франции и в Гишпании… я уповаю, что вы отдалите из военнаго нашего порта, где все делаются вооружения, сии гнёзда шпионов, кои поселились там под именем купцов и консулов».

На следующий 1788 год Императрица Екатерина пишет Семён Романовичу с приказом не допустить сближение Англии с Турцией и Швецией: «Господин граф Воронцов! …вы узнаете приказания, которые к вам я посылаю. Вы сами можете рассудить, как велика была бы услуга ваша Отечеству и мне… она будет ещё значительнее, коль скоро вы успеете отвести Англию, по крайней мере по отношению к северным делам, от системы Прусской». Он во всю работает как дипломат, не оставляя себе порой время на отдых и на воспитание детей. Встречаясь с английскими представителями власти он всячески выражал мнение о необходимости для Англии сохранять дружбу с Россией. Сам бывший больным «грудной простудою» скрывая от всех выезжал на встречу с первым министром Чарльзом Фоксом. Спустя два года англичане предприняли попытку заставить турок начать войну против России. Премьер-министр Виллиам Питт вооружал в Портсмуте большую эскадру в 36 линейных кораблей и столько же бригов и куттеров. Воронцов провёл огромную работу с представителями Верхней и Нижней палаты парламента и простым народом (велел сочинять записки и рассылать во все провинции) и заставил англичан не посылать флот в Балтийское море. Императрица позже сказала всем своим министрам «только он один мыслит так же, как и я». Проявляя твёрдость, Россия добилась временного умиротворения. Воронцов тогда сказал «нет славнее и полезнее мира, как под мечем подписанного». В Яссах 29 декабря был подписан мир с Турцией с возвращением крепостей Анапы, Измаила, Аккермана, Суджук-Кале и Бендер. Семён Романович был награждён орденом «Св. Владимира» первого класса и добавили к жалованию 6000 рублей «я тогда был уже в долгах по горло».

Проходит время, дети Воронцова подрастают и в апреле 1892 года настали преобразования. Дом, который изначально снимал Семён Романович, стал мал для семейства. Строение состояло из двух комнат. Десятилетнего Мишу с гувернёром Жоли поместили в одну комнату, а Катеньку с домработницей в другую. В августе он решил отпустить в Россию в Мурино кормилицу Мишеньки, которую звали Пелагея. Она уже 2 года просила её отпустить и теперь, когда это было решено постоянно плачет и не может смириться с мыслью, что покидает любимого Мишеньку, которого по-матерински очень сильно обожает. Последние время она была с Катенькой и вот как о ней говорит Семён Романович: «это женщина с лучшим характером, которую я когда-либо видел; она хороша во всём, ни на что не жалуется, всем довольна, бескорыстна и ненавидит ложь». Он просит управляющего именьем Мурино принять её в России после десятилетнего отсутствия, выделить ей крестьянский дом с огородом, купить двух коров и сепаратор, чтоб она могла делать масло. Он велит дать ей 25 рублей сразу из своих сбережений и платить в дальнейшем зарплату 75 рублей в год. Семён Романович приказывает сына Пелагеи устроить в школу, чтоб он научился писать и считать, а через два года отправить назад в Англию. Он желает сделать его камердинером своего сына, который будет постоянно с ним сопровождая каждый день в путешествиях. Воронцов решил во дворе английского дома построить для себя флигель, но тут вмешался суд, который завёл на него дело и требовал выплатить штраф.

Получая небольшую по тем временам зарплату, он просит у русского министра финансов повысить жалование. В послании написанным Семёном Романовичем весной этого года своему брату Александру находим сведения о том, как отец обучал своего сына Мишеньку в трудные годы: «Страна, в которой я живу, очень подходит для обучения моих детей, которые эти пользуются. Обучение их это священный долг для меня, и очень приятно отдать своему сыну все возможные средства, чтобы впоследствии суметь хорошо и с пользой служить своей стране. Пожалуйста, не бойтесь, что он будет знать русский язык и что у него будет иностранный акцент. Он со мной только по-русски и говорит, в отличии от Nazarewsky et Smirnoff. Он много читает по-русски и постоянно переводит с английского на русский, чтобы сформировать стиль своего родного языка.

С. Р. Воронцов с детьми1791г. Художник Л. Гуттенбрунн.

Уверяю вас, он уже теперь знает лучше язык чем 5—6 князей Голицыных, которых я видел по приезду сюда, которые умеет писать стихи на французском и не умеют ни говорить, ни писать на их родном языке. Уже 9 месяцев, когда он больше не с женщинами. Я не мог его разлучить с сестрой до этого из-за отсутствия жилья; но даже тогда, когда жил в одной комнате со своей сестрой, он был уже под руководством Джоли. Теперь тем более Назаревский (переводчик посольства), хорошо знающий родной язык, исправляет его переводы и открыл для него сочинения Ломоносова, и вскоре он будем читать с ним наши церковные книги, которые являются фундаментом нашего языка. С Joly, он читал Илиаду и Энеиду, несколько произведений Расина и другие добрые французские произведения. За компанию Жоли ему читает на немецком. В следующем году я научу его латыни, а когда он всё усвоит, я хочу, чтобы он выучил греческий. Малолетние дети легко и очень быстро учатся читать. Но всё это не за счет своего здоровья, потому что он много бывает на воздухе и ездит каждый день на лошади, что укрепляет его физическое здоровье»⁷. Почему-то наши историки пропускали это письмо в своих исследованиях, может из-за того, что не владели французским языком. Только доктор исторических наук Оксана Юрьевна Захарова в своей книге двадцать лет тому назад немного коснулась этого письма, ссылаясь на воронежского историка литературы Дмитрия Дмитриевича Рябинина, который писал биографию С. Р. Воронцова 150 лет назад. Семён Романович был очень рад тому, как развивается его сын. Общаясь в основном по-английски и по-французски тот говорил с отцом без акцента и «становился русским человеком не только по происхождению, но и прежде всего по духу».

Здесь хочу привести цитату из труда О.Ю Захаровой «Светлейший князь М. С. Воронцов». Тут мы видим, что подарком от детей своему отцу являются собственноручные переводы с французского языка. Миша эти переводы делал в течение года и параллельно впитывал «чистейшую мораль и в то же время пробует синтаксис, который хорошо знает». Отец его брал на заседания Английского Парламента, где слушал доклады Питта, Фокса, Дандаса и Шеридана. Граф Воронцов, когда куда-то ехал всегда старался брать с собой своих детей и вот однажды он взял их в порт Гуль для ознакомления с прибывшим туда русским фрегатом. Большое впечатление эта встреча с большим количеством матросов, говорящих на русском языке, оказала на Мишеньку. Ездили они вместе с графом д Артуа (будущим королём Карлом) на встречу с французским принцем. Дети, находясь в каюте слышали непривычно горячий спор своего отца с французом, который запомнил Михаил: «…когда в жилах течёт кровь Генриха Четвёртого, то нечего попрошайничать, а надо возвращать себе права свои со шпагой в руках».

Из книги О. Ю. Захаровой «Светлейший князь М. С. Воронцов».

К тому же возник конфликт Воронцова и Зубова, который требовал прислать английских пушечных мастеров. Семён Романович не мог это сделать по английским законам. Начались гонения со стороны фаворита Императрицы и Воронцов подумывал оставить службу и уехать в деревню, где жизнь была намного дешевле. Там можно было найти за сносную цену учителя математики для Мишеньки. Александр Романович отговорил Семёна от отставки «враги изобразят тебя как человека, отрекшегося от Родины». Он писал позже брату «…любовь моя к сыну превозмогла моё отвращение к службе, столь-же неудачной, как и мало лестной для меня, и я решился пожертвовать собою, остаться на месте ещё 4 года, с целью окончить воспитание и научныя знания моего сына, служащаго мне единственным утешением».

Граф Семён Романович (которому 52 года) в это время начинает жаловаться своему брату на ухудшающее здоровье. Простудившись на свадьбе принца Вельского, он получил воспаление глаз. Семён Воронцов хуже стал видеть и почти не читает, а когда пишет одевает зелёные очки с диоптриями. Многие письма к тому времени под его диктовку пишет сын Миша. В архиве сохранилось первое собственноручное письмо князя Михаила Воронцова от апреля 1795 года которое он писал к дяде Александру Романовичу. Отец жаловался на здоровье и пищеварение «очень плохое и случаются запоры… малейшая стужа уничтожают меня… отправляясь к лорду Гринвилю, надеваю 4 пары шерстяных чулок, сапоги и двойное верхнее платье из фланели». Воронцов соскучился по русской пищи и просит прислать ему, гречневую крупу, несколько бочек солёных огурцов, рыжиков и груздей.