Парень по привычке перевёл свой взгляд на картину, что висела в их аудитории второй год. Она называлась «Солнечное поле» и передавала все краски утреннего рассвета вместе с дикой, но чарующей природой. Она успокаивала Феликса, создавала видимость уюта в их аудитории и согревала своей простотой. Марсо непроизвольно улыбнулся. Он не любил картины в своём особняке, они казались ему слишком чужими, холодными и неуютными. А это простая картина. Краски выглядели на холсте дёшево, но это ничуть не портило вид картины, а наоборот, будто бы передавало простоту, но невероятную внутреннюю теплоту художника.

Вновь посмотрев на изображённые лучи солнца, как они прыгают по лепесткам полевых цветов, Феликс вдруг представил, что картина была написана человеком с таким же ярким и солнечным настроением.

День обещал быть лучшим в этом месяце, особенно теперь, когда из него исчезла ненавистная Бриджит Боннет.

* * *

Феликс быстро перехватил мяч у противника и побежал к кольцу, ловко маневрируя между соперниками. Марсо ухмыльнулся в сторону Фредерика, который играл за другую команду и теперь пытался перекрыть проход другу. Но Марсо резко увернулся от его рук и через мгновение забросил мяч в кольцо, с дерзостью смотря на команду противника. Трибуны, где сидели в основном болельщицы, сразу завизжали, послышались одобрительные выкрики.

– Ну ты и шпала! – Фредерик притворно нахмурился и слегка пихнул Феликса в плечо. – Я оштрафовываю тебя за то, что ты такой шкаф. Где мои деньги?

– Прости, друг, но это всё техника, – Феликс демонстративно уложил кудрявые волосы назад и хмыкнул. – В любом случае, настрой сегодня просто отличный.

– И не говори… – Фредерик довольно посмотрел на восхищённых девушек и помахал им. – Эх, хороши девчонки, но Нина не сравнима ни с кем!

Раздался звук свистка, и все парни по команде построились в шеренгу. Их тренер, старенький, немного горбатый, но в прошлом отличный игрок в баскетбол, прошёл мимо их строя с довольной улыбкой.

– Молодцы, ребята, хорошо постарались. Феликс, как всегда замечательно. Тренируешься дома?

– Да, стараюсь нарабатывать технику.

– Прекрасно, просто отлично! Вот бы ещё девочки больше тренировались, а не заглядывались на мальчиков, – было бы вообще замечательно!

Тренер выразительно посмотрел на трибуны, а девушки лишь захихикали. Смотреть на парней было гораздо интереснее, чем бегать пятнадцатый круг по стадиону или делать гимнастику. Феликс на это лишь улыбнулся. Он вдруг вспомнил, как Бриджит с потом на лбу и выражением крайней измученности на лице пыталась пробежать хотя бы три круга. Для неё это могло занять целую пару: явно пыталась таким образом либо пропустить полноценную тренировку, либо специально показывала, какая она бедная и несчастная. Феликс был железобетонно уверен в обеих версиях, так что не было нужды выбирать одну.

– Ребята, все по домам! Не опаздывайте завтра на игру! – крикнул тренер и взмахом руки велел студентам разойтись. – А вы, девчонки, начинайте уже работать – за красивые глазки оценки не поставлю!

Девушки тихо пробурчали какие-то проклятия, а многие парни измученно закинули голову назад или, наоборот, повалились на пол, изображая вселенскую скорбь. Лишь Марсо довольно и с неким оптимизмом двинулся в раздевалку.

– Ты сегодня необычайно спокоен и собран, друг. Отец забыл о твоём существовании? – спросил Фредерик, поравнявшись с ним.

– Если бы-если бы. Позвонил сегодня, смешал всех с грязью и сказал не быть такой же частью грязи, как все вы.

– Обидно, но узнаю твоего старика.

– На самом деле, я действительно сегодня в добром расположении духа. Давно забыл, каково это, когда тебя никто не терроризирует, – хмыкнул Феликс и открыл дверь раздевалки, входя внутрь. – Нина сегодня не пришла на тренировку, ты не сильно расстроился?

– Расстроился? Да я в унынии! Хотя она не видела, как я позорно продул тебе, так что, может, это и к лучшему, что она не пришла… – Фредерик устало вздохнул, стянул с себя мокрую майку и зашвырнул её в глубь спортивной сумки, которая была увешана разными значками и супергеройскими нашивками. – Хочу умереть.

– Окно открыть?

– Да, пожалуйста.

Феликс открыл окно и приглашающе указал рукой дорогу в последний путь.

– Мне подтолкнуть или ты сам?

– Ой, да пошёл ты! Я умру, и Нина тебе достанется. А вот хрен тебе, я ещё поборюсь за неё.

– Нина и правда восхитительна, но мы с ней слишком похожи, – Феликс сложил свои вещи в аккуратную стопочку, положил в сумку и захватил свой кожаный рюкзак. – Не могут люди с одинаковым темпераментом ужиться друг с другом.

– Погоди, я тупой, или ты себя причислил к восхитительным людям?

– Да и потом… – проигнорировал друга Марсо, – она тебе нравится. Я бы никогда не стал встречаться с той, которая нравится моему лучшему другу.

Фредерик улыбнулся и неловко почесал затылок. Нечасто Феликс искренен с ним так по-доброму. Когда он встретил его на первом курсе, то посчитал очередным пижоном, что радуется деньгам отца, будто бы это его собственные деньги. Но это был лишь первый взгляд и, как оказалось, ошибочный. Настолько, что добрый и очаровательно-нелепый Фредерик рассказал об этом другу и даже попросил прощения за преждевременное мнение. Марсо тогда понял, что человек, стоящий перед ним, действительно нисколько не похож на тех людей, которых так яростно описывал его отец. На самом деле, никто из студентов не был похож, кроме, разумеется, одной всем известной особы.

– Так что единственный минус, который присутствует в характере Нины, – это дружба с Боннет, – продолжил Марсо.

– Хм. Пожалуй, я закрою на этот минус глаза, чувак, она слишком хороша.

Феликс на это лишь усмехнулся и мысленно пожелал своему другу удачи.

* * *

В их особняке как всегда царил могильный холод. Феликс ощущал его на своей коже, чувствовал напряжённость и какое-то странное давление. Он бы списал всё это на отца, но его не было поблизости. Он, как обычно, отсиживался в своём кабинете. Идя по коридорам, Феликс чувствует лишь угнетение и одиночество – это всё, что он теперь испытывает в некогда родном доме.

Мадам Марсо скончалась, когда Феликсу было всего шесть лет. С течением времени мальчик стал забывать её внешность, её голос, но ту теплоту, ласку и заботу, что дарило её любящее сердце, он никогда не забудет. Это было и останется неотъемлемой частью его жизни. На то, что сделала его мама за шесть лет, отцу не хватило и двадцати.

С её уходом пришёл этот могильный холод. Даже внешне особняк отпугивал своей аурой – отец ничего не пытался сделать, чтобы хоть как-то привнести уют в их дом, а Феликс не находил мотивации, чтобы сделать что-то самому. Он давно потерял свой «дом», давно не знает ничего о семье и семейных традициях, позабыл о том, что значит когда тебя ждут дома. Он просто живёт как умеет и как учил его отец: быть надменным, высокомерным, знать себе цену и не снижать её для общения с «мусором». Иногда Феликс смотрелся в зеркало и боялся увидеть вместо своего отражения образ отца. Настолько боялся, что и не смотрелся совсем. Он чувствовал переполняющую тело ненависть и обиду за то, что у него отняли детство и возможность быть любимым, потому что отец хотел, чтобы он скорее повзрослел, чтобы смог умело выбирать себе компаньонов по жизни, умел строить планы и стратегии и чтобы не смел размениваться на тех, кто этого не достоин, в его понимании. И Феликс повзрослел. Настолько, что чувствует себя престарелым зажравшимся дедом.

Выйдя из тёмного холла, где старинные настенные часы отбивали свой ритм, парень прошёл в обеденный зал. Еда на одну персону уже была на длинном столе – люди, которые работают на отца, делают всё быстро, эффективно и незаметно, как он и велел. Марсо не может назвать их слугами, просто язык не поворачивается.

Сев за стол, Феликс мрачно произнёс:

– Приятного мне аппетита.

Тщательно пережёвывая пищу, Феликс вдруг подумал о семье Бриджит. Его не удивлял тот факт, что он много думает о ней, напротив, он логично себе это объяснил: она так часто появляется в его поле зрения и лезет в его зону комфорта, что другие люди просто серым фоном остаются где-то на заднем плане. Даже Фредерик с Ниной. Боннет, в самом дурном смысле слова, просто «затмевает» всех вокруг.

Вспоминая её во время ужина, он представлял, как Бриджит ест в окружении своей семьи. У неё добрая и заботливая мать – так ему показалось. Значит они точно едят вместе, о чём-то переговариваются, беседуют, шутят… Феликс непроизвольно хмыкнул.

«Как такие бесполезные люди могут получать всё самое важное в жизни? Разве они этого заслуживают? Уверен, она даже не ценит то, что имеет. Ухватилась за того, кто плевать на неё хотел…»

Марсо посмотрел в свою тарелку, где находилось вкусное жаркое, и вновь задумался:

«Навряд ли она питается подобным образом. Худая и нескладная до ужаса. Но разве счастье в еде? В том, чтобы постоянно вкусно есть? Может, счастье не то, что ты ешь, а с кем ты ешь? Бриджит вновь не осознаёт свою удачу – просто ужинать с мамой…»

Эта мысль ни с того ни с сего разозлила Феликса, и он швырнул вилку в свою тарелку, вставая с места. Боннет стала злить его ещё сильнее, потому парень постарался как можно скорее выкинуть её из своей головы.

Марсо стал подниматься в свою комнату, надеясь, что отец сегодня не решит переговорить с ним, не заставит отчитаться за ещё один прожитый день. Феликс устал. Морально устал выдавливать из себя ненависть ко всему живому, лишь бы только отец был доволен тем, что он ни с какими свиньями он не водится. Ему осточертело нести ответственность за каждое своё действие, а потом оправдываться за поступки. Он мечтает поскорее закончить учёбу и уехать из Франции на какое-то время в другую страну. Например в Америку. Конечно, ему непонятна та страна, он привык жить в мире порядка и жёсткой дисциплины, но глоток свободы ему бы не помешал – так он думал.

Поднимаясь на второй этаж, Феликс услышал демонстративное покашливание позади себя. Закатив глаза и цокнув, парень повернулся и посмотрел в глаза отцу. В такие же карие, почти чёрные глаза, как и у него самого.

– Почему я должен искать тебя по всему дому? Пройдём в мой кабинет.

«Никакого приветствия, вопроса «как дела». Просто пошёл я куда подальше».

Когда Феликс входит в кабинет своего отца, он очень надеется, что в старости не будет таким же дотошным пижоном. Все вещи, что его окружали, были очень дорогими, но очень безвкусными. Отец будто бы пытался показать своё богатство, своё превосходство, какое-то могущество, но чувство стиля где-то споткнулось по дороге, да там и осталось. Больше всего отец любит антикварные вещи, которые даже пахнут прошлым веком. Особенно часы. Феликс воспринимал это как очередную метафору: что-то про ускользающее время. Хотя метафора могла быть и подешевле.

– Прости, отец, сегодня был тяжёлый день, хотел сразу пойти в комнату и немного передохнуть.

– Чем же ты занимался на учёбе, что настолько устал? – мужчина сел за длинный, из красного камня, стол и опустил подбородок на сложенные руки.

– Ничего такого. Просто на тренировке было много игр, наш тренер будто сошёл с ума. Готовимся к соревнованиям.

– Надеюсь, ты показываешь достойные результаты? – спросил он.

– Да… – вяло ответил Марсо. – Скажи, неужели так важно, чтобы и в баскетболе я был лучшим?

– Это так или иначе спорт. А в спорте ты обязан быть лучше. Я хотел быть баскетболистом, когда был молод, так что не удивлён, что ты избрал именно этот вид спорта.

– Серьезно?! – выкрикнул, забывшись, Феликс. Его удивило, что отец никогда раньше не рассказывал об этом, он вдруг понял, что отец вообще мало что рассказывал о своей юности. – Ты хотел быть баскетболистом?! Вот это да! А мама знала?

– Да, хотел, – ответил отец, проигнорировав последний вопрос, и холодно посмотрел на сына. – Но из-за травмы ничего не вышло. Так что не подведи меня, сын. Сделай то, чего не смог сделать я.