Это был тот же эффект, если бы я натравил на него беззубую овчарку, но носатый не сразу вспомнил, что мой револьвер не заряжен. Схватив его за волосы, я развернул его так, чтобы Лошадиная Губа не смог выстрелить в меня, не угробив своего хозяина. Брызнув черной струей перегноя, джип остановился за моей спиной. Я толкнул носатого на Лошадиную Губу и запрыгнул в машину. Влад тотчас ударил по газам. Рокот вертолета, падающий как лавина откуда-то сверху, смешался с хаотичной стрельбой, но между нами и бронзоволицыми уже опустились плотные зеленые "жалюзи". Не разбирая дороги, Влад гнал джип прямо сквозь заросли. Мы прыгали на ухабах, словно под нами находился дикий мустанг. Стволы деревьев надвигались на нас с угрожающей скоростью, ветки и листья хлестали по лицу; временами мне казалось, что Влад не справится с управлением, и мы неминуемо врежемся в дерево, но мой друг каким-то чутьем угадывал, скрывается ли ствол за плотной завесой или нет, и машина, продырявливая заросли, как игла холщовый мешок, ужаленным кабаном продолжала мчаться вперед.

Не меньше четверти часа Влад смотрел вперед безумными глазами и вращал руль такими энергичными движениями, словно сидя танцевал твист, а я, обхватив одной рукой спинку сидения, чтобы не вылететь на очередной кочке, другой рукой прикрывал лицо от безжалостных лиан и веток.

Наконец, пружина нервов раскрутилась до конца. Мы переломали и превратили в силос не меньше семи погонных километров сельвы, и вряд ли бронзоволицые, напуганные вертолетом, стали нас преследовать.

Влад затормозил и заглушил двигатель. Несколько минут мы сидели неподвижно, не произнося ни звука, вслушиваясь в многоголосие птиц и плавно усиливающийся шум дождя. Тяжелые капли, как по крыше, стучали по гигантским листьям, которые свили над нашими головами надежную защиту. Резко запахло какими-то терпкими и горькими цветами или плодами. Потемнело. Природа словно замерла в ожидании тропического ливня. Стук капель становился все более частым. Под тяжестью воды начали содрогаться листья, ветки; все вокруг быстро приходило в движение, напоминающее страстную дрожь, которая сотрясает тело во время утоления сильной жажды.

Огромный продолговатый лист над нами, переполнившись водой, повернулся на бок, и нам на головы, как из ведра, полилась теплая вода. Я почувствовал, как Влад напрягся, приоткрыл рот, сдерживая крик восторга. Вода ручьем лилась по лицу, затекала за ворот и прокладывала себе путь по спине между лопаток. Прошло всего несколько мгновений, и мы вымокли насквозь.

На Влада свалилось не совсем объяснимое веселье. Сначала тихо, а потом все громче, он захохотал, словно передразнивал раскаты грома. Дождь очищал мою кожу от пота и крови, которую выпустили из меня кровопийцы. Раскрыв рот, я ловил струи и глотал безвкусный сок неба. Влад разошелся. Он уже повернулся ко мне лицом и, увидев, что со мной сделала мошкара, захохотал еще сильнее. Я не остался перед ним в долгу и начал от души ржать, показывая пальцем на его разбитый нос с запекшейся в ноздрях кровью.

Мы в одном порыве обнялись, тиская горячие и крепкие плечи друг друга. Влад вдруг вскочил, встал ногами на сидение и прыгнул на капот. Разорвав веревку, которой был привязан чемодан, он смахнул с него листья и какого-то гадкого паука, поднял чемодан над головой и издал победный вой.

У меня вмиг упало настроение. Чтобы Влад не заметил этого, я пересел за руль и завел мотор.

– Поехали, – сказал я. – Чем глубже мы заберемся в джунгли, тем лучше для нас.

8

Человечество еще не придумало универсального транспортного средства, которое бы с одинаковой легкостью преодолевало грунтовые дороги и их полное отсутствие в непролазной чаще джунглей. Армейский джип помог нам на несколько километров закопаться в сельву, но после дождя машина стала для нас обузой. Бесчисленное количество ручьев с рыхлыми болотистыми берегами стало для джипа серьезным препятствием, и мы уже не столько ехали, сколько вытаскивали машину на себе. Влад, более тяжелый и сильный, опускался по колено в черную жижу, кишащую пиявками, червями и прочей гадостью, упирался спиной в задок джипа, а я давил на газ. Вращаясь с бешеной скоростью, колеса выбивали из-под себя грязевой фонтан. Обрызганный с ног до головы, черный, как эбонитовая статуэтка, окутанный сизым дымом выхлопов, Влад являл собой жуткое зрелище.

Но даже с этим болотистым бездорожьем можно было бы смириться, если бы не периодический грохот лопастей над нашими головами. Вертолет облетал район плотной спиралью на малой скорости и высоте. Когда кроны деревьев надежно закрывали нас, мы лишь глушили мотор и, глядя вверх, ждали наступления тишины. Но если нарастающий рокот заставал нас на прогалине, приходилось быстро сворачивать к ближайшим кустам, спешно закидывать машину ветками, а самим падать в траву и, замерев, молить Бога, чтобы полицейские нас не заметили.

Когда мы в очередной раз прыгнули в сырую канаву, в полумрак, создаваемый огромными листьями бананового дерева, а над нами, источая запах сгоревшего керосина, пронесся вертолет, Влад вытащил из кармана мятые и мокрые бумажки и кинул их мне.

– Забыл тебе показать, – сказал он.

Это были не очень качественные копии фотографий, отпечатанные, по-видимому, на факсимильном аппарате. На одном снимке был запечатлен Влад в дубленке, выходящий из массивных дверей, а на другом – я, садящийся в машину Влада.

– Узнаешь? – спросил Влад, срывая висящую над его головой гроздь ярко-красных ягод.

– Посольство Эквадора, – без труда определил я. – А снимали, похоже, с противоположной стороны улицы.

– Из машины, – уверенно сказал Влад. – Мощным телевиком.

– Где ты это нашел? – спросил я, разрывая снимки на мелкие кусочки и зарывая их под опавшую листву.

– В кармане того поросенка, который пытался присвоить себе наш чемодан, – ответил Влад. – Когда он навел на меня карабин, я взялся за ствол и сначала заставил его поцеловать все деревья, стоящие рядом, а потом обыскал… Как ты думаешь, я умру, если съем эти ягоды?

– Кто-то хорошо знал, что мы собираемся купить остров, что ведем переговоры с дилером, – сказал я. – И следил за нами. Потом отправил снимки по факсу, чтобы мафиози, встретившие нас здесь, не ошиблись. У меня такое чувство, что этот "кто-то" работает в посольстве.

– Ты так думаешь? – скептически заметил Влад. Он любовался веточкой ягод и не очень спешил возразить мне конкретно.

– А ты как думаешь?

Влад выждал паузу. Я заметил, что обычно он отвечал в такой манере, если ответ совершенно не совпадал с моим мнением или же был неприятен мне.

– Ты мне скажи, – произнес Влад. – Анна дала тебе деньги без всяких оговорок? Ты попросил, и она тотчас дала? Вот так просто – раз, два, и все?

Он подозревал ее. Женщина, отвергнувшая мужчину как сексуального партнера, становится для него непримиримым врагом.

– Да, – рассеянно ответил я. – Вот так просто: раз, два…

А если бы Влад знал всю правду? – думал я. Если бы он знал, что Анна взяла из нашего тайника и свои, и мои деньги и сбежала в Лиму? Да он бы закопал меня только при одной попытке защитить ее!

– Не нравится мне это, – пробормотал Влад, подталкивая меня к своему выводу. – То она неожиданно уходит, когда мы изучаем документы и подписываем соглашение, то не можем ее найти… Кажется, она умеет неплохо фотографировать?

– С современной техникой неплохо фотографировать сможет младенец, – без энтузиазма возразил я и встал, отряхивая джинсы, показывая, что хочу закончить этот разговор.

Влад мстил мне за победу. Он пытался доказать мне, что я привел в наш мужской союз троянского коня, и хотел чтобы я признался в своей вине.

– Постой, это еще не все, – произнес он. – Ты как-то рассказывал мне, что Анна три года назад работала в Перу у одного плантатора и была знакома с влиятельными людьми…

– Знаешь, о чем я думаю? – перебил я Влада. – Надо бросать машину и идти пешком. Но для начала неплохо бы определиться со своим местоположением.

– Я бы сначала определился с тем, кто нам такую свинью подложил, – проворчал Влад, но тоже поднялся и взялся за чемодан.

Мы вышли на прогалину и остановились у заваленной ветками машины. С заднего сидения я взял карабин. Энергетика оружия жидким металлом стала вливаться мне в душу. Я даже вздрогнул; ощущение того, что все это когда-то уже было, заполнило все органы чувств, воспринимающие окружающий мир. Влад задел хрупкую опору, связывающую меня с прошлым, и тропическим ливнем хлынули воспоминания. Три года назад я в одиночку прошел через сельву Боливии и Перу. Это был рискованный переход, но джунгли со своими дикими законами стали для меня всего лишь щекочущим нервы аттракционом в сравнении с сетью наркоделов, куда я попал и остался жив благодаря Анне. "Плантатора", о котором упомянул Влад, звали Августино Карлос, под его контролем находилось большинство приамазонских золотоносных приисков и плантаций коки. Для мафиози такого масштаба, каким был Августино, Анна не могла представлять сколь-нибудь значимого интереса, и все же она каким-то образом сумела войти к нему в доверие. Об этой весьма загадочной странице своей жизни Анна рассказывала мне очень мало, и я вполне довольствовался этим. В то время я горел мальчишеским азартом найти золото инков и схватить Августино за ухо, и особенно не задумывался о почти невероятном везении, которое сопутствовало мне на протяжении путешествия по Южной Америке.

Потом я вспоминал сельву с содроганием, и эти воспоминания отзывались запоздалым страхом. Я думал, что сельва останется в далеком прошлом, что все нити, связывающие меня с ее тайнами, оборваны. И даже идея Влада купить остров не наводила мосты в зеленый хаос. Но все оказалось иначе. Время повернулось вспять. Я снова почувствовал душное дыхание джунглей, в непролазных зарослях мне стали видеться следы Анны, и появилось ощущение, что в спину карими глазами смотрит Августино по кличке Седой Волк.

– О чем задумался? – спросил Влад, взваливая чемодан на плечо.

– Я вспоминаю, как ты спал.

– Когда я спал?

– В самолете, после дозаправки в Боготе. Ты накрылся простыней с головой.

– Да? – удивился Влад. – А зачем я накрылся?

– Тебе мешал солнечный свет, падающий из иллюминатора.

– Разумное объяснение.

Я кинул в работу все свои познания в географии и навигации. В тот момент по местному времени было часов девять утра. Солнце находилось по левому борту и чуть сзади от самолета, значит, мы летели на юго-запад. Все верно, Эквадор расположен на юго-западе от Боготы. Сколько мы так летели? Час? Получается, от силы шестьсот-семьсот километров. Потом к нам в салон ворвался штурман. Пока он искал винтовку, самолет стал уходить с курса. Я помню, как поплыли по полу световые пятна. Вот только куда они поплыли?.. Влад сидел на диване и чесал затылок. Я помнил, как он одел рубашку и взял мобильный телефон. В салоне пыль стояла столбом. Так казалось, потому она придавала объем солнечным лучам. Было похоже, что лучи подпирают дверь, ведущую к рампе.

Так, мы полетели в сторону солнца, то есть, на восток. На юго-восток. Приблизительно так же проходит граница между Перу и Колумбией. Что там находится? Большой приток Амазонки. Чуть ниже Перуанский город Икитос. А выше…

Я хлопнул себя по лбу и попал по комару. Командир самолета Эдвард, когда подходил к бронзоволицым с "магнумом", говорил про Арику: дескать оттуда вылетел полицейский вертолет и через двадцать минут будет здесь. Значит, мы приблизительно в пятидесяти километрах от Арики. Если мне не изменяет память, это небольшой город на юге Колумбии. Словом, мы были очень далеко от цели.