Совершенно неотразимая, она спокойным тоном описала трагические годы взросления ее клиента, которые, будем честны, продолжались до сих пор. Отстаивать интересы Грэма в суде было поистине непросто. Свидетелей у защиты не было, а двое врачей, привлеченных обвинением, не стеснялись жестко и прямо высказывать свое профессиональное мнение. Одним из них был доктор Кристофер Фиш – выдающийся психиатр, он подробно побеседовал с Грэмом во время его предварительного заключения. Доктор Фиш заявил суду, что обвиняемый страдает психопатическим расстройством, которое и «толкнуло его на попытку убийства ради удовлетворения тяги к ядам». Свою точку зрения он подкреплял словами самого Грэма: «Я скучаю по своей сурьме. Я скучаю по силе, которую она мне дает».

На вопрос, что он думает о будущем мальчика, доктор Фиш ответил:

– На мой взгляд, ему необходимо содержание в специализированной больнице. В Бродмуре для него найдется место.

– Мальчик использует слово «зависимость», – вставил судья Стивенсон. – Что вы об этом думаете?

– Он одержим ядами из-за чувства власти, которым они его наделяют, – ответил Фиш. – Он считает себя крайне осведомленным в этой области.

– И каков ваш прогноз? – поинтересовался судья.

– Отрицательный.

– То есть вы считаете, что его поведение не изменится и в будущем он воспользуется шансом, если такой выпадет?

Психиатр ответил сразу:

– Думаю, вероятность крайне высока.

Затем встала мисс Саутворт, чтобы допросить свидетеля. Напомнив, как ее клиент отмерял количество отравы, она спросила:

– Доктор Фиш, вы согласны, что мистер Янг понимал, что такое смертельная доза?

– В каких-то случаях – да, – отозвался психиатр. – В остальных… нет.

– Вы согласны, что у него не было умысла убивать?

Фиш ненадолго задумался.

– Я бы сказал, что он был готов взять на себя риск потенциального убийства.

Мисс Саутворт обернулась на Грэма, невозмутимо сидящего на скамье подсудимых.

– Вы считаете, что лечение в обычной больнице, а не специализированной лечебнице вроде Бродмура ему не подойдет?

Доктор Фиш покачал головой.

– По требованию Министерства здравоохранения мальчика осмотрел доктор Джеймс Кэмерон из больницы Модсли и пришел к заключению, что он слишком опасен для содержания в обычном лечебном учреждении.

Больше вопросов у мисс Саутворт не было.

Затем суду представили отчет доктора Дональда Блэра, врача с Харли-стрит и психиатра-консультанта в нескольких медицинских учреждениях. Доктор Блэр несколько раз подробно побеседовал с Грэмом и счел его «тихим, спокойным и отзывчивым»». Он подробно описал их разговоры, упомянул «высокий интеллект» мальчика и явное «эмоциональное удовлетворение», которое тот получал от применения ядов. Обвиняемый «много читал» о токсикологии и интересовался «криминальной литературой, связанной с отравлениями». Вопреки утверждению обвинения о том, что мачеха Грэма умерла от естественных причин, доктор Блэр сомневался, что регулярное подмешивание сурьмы в домашнюю еду «не отразилось на ее здоровье».

Его окончательный диагноз был предельно ясным:

«Опираясь на все имеющиеся свидетельства, заявляю, что у мальчика, несмотря на высокий уровень интеллекта, наличествует врожденный дефект личности или, иными словами, психопатическая личность. В настоящее время молодой человек представляет собой очень серьезную угрозу для окружающих. Его пылкий, навязчивый и почти исключительный интерес к ядам и их действию вряд ли исчезнет, и он вполне может вернуться к хладнокровному, спокойному и расчетливому применению токсичных веществ в любой момент. На мой взгляд, его лечение в обычной психиатрической больнице невозможно. Он нуждается в специальных лекарствах, наблюдении и лечении, которые может предоставить исключительно профильная психиатрическая больница для преступников, например Бродмур. Прогноз сомнительный, но на основе имеющихся данных его можно назвать крайне неутешительным».

Последним свидетелем обвинения выступил детектив-инспектор Эдвард Крэбб. Он рассказал о полицейском расследовании дела Грэма и отметил, что его отец Фредерик Янг продал дом и переехал к своей сестре.

– Думаю, семья опасается возвращения мальчика, – заключил детектив.

Затем мисс Саутворт снова высказалась от имени своего клиента и подчеркнула, что, хотя яда у Грэма была достаточно, он никогда не давал жертвам смертельные дозы. Она храбро попросила суд взглянуть на обвиняемого как на «наркомана, которого следует пожалеть за его зависимость». Кассен со своей стороны отметил, что обвинение проверит фармацевтов, отпустивших обвиняемому яд.

Судья Мелфорд Стивенсон повернулся к мисс Саутворт и спросил, согласна ли она, с учетом неоспоримых медицинских доказательств, что для мальчика «нет альтернативы, кроме Бродмура». Та неохотно согласилась.

Судья попросил обвиняемого встать, и Грэм поднялся на ноги. Мелфорд Стивенсон откашлялся, а затем в соответствии со статьей 66 Закона о психическом здоровье от 1959 года приговорил Грэма к лечению в Бродмуре. Ему запретили подавать апелляцию о досрочном освобождении до истечения 15-летнего срока без прямого одобрения министра внутренних дел, «потому что такие люди всегда опасны и умеют скрывать свою безумную одержимость, которую невозможно излечить до конца». Грэм стал самым молодым пациентом Бродмура с 1885 года, когда туда госпитализировали Билла Джайлса после поджога стога сена. Джайлс скончался всего за три месяца до суда над Грэмом, проведя в стенах Бродмура 87 лет.

Грэм покинул скамью подсудимых, так и не удостоив взглядом свою заплаканную сестру и тетю на общественной галерее. По подземным коридорам суда его провели в общую камеру, где осужденных держали в ожидании транспортировки, как скот в загоне. Одни плакали, другие дрались и кричали, но большинство пребывали в состоянии «неподвижного уныния».

Грэм стоял среди них, не обращая внимания на толчки и крики. Он не отрывал взгляда от еле различимого пятна на потолке и внутренне ликовал.

Несмотря на все усилия семьи, школы, врачей, полиции, судебных экспертов, сотрудников следственного изолятора, психиатров и квалифицированных юристов самого известного английского суда, его величайшая тайна осталась нераскрытой, а доказательства вины развеялись, словно дым.

В 14 лет Грэм Янг совершил идеальное убийство.

II
1947–1962
Нисден

Я избегал друзей и знакомых, но одиночество моего существования было невыносимым.

Агата Кристи, «Вилла «Белый конь»

Глава 1
Убийственное чувство

«В детстве он был таким пухленьким, мы прозвали его Пудинг», – вспоминает Уинифред Янг с типичной прямотой старшей сестры в своих мемуарах «Одержимый отравитель», опубликованных в 1973 году. Она была старше брата на восемь лет. В эти годы уместилась Вторая мировая война, а в семье Янгов произошли необратимые изменения.

В основном у Янгов были лондонские корни. Бабушка Уинифред и Грэма по отцовской линии Ханна в детстве трудилась в работном доме^[24] Холборна. К 20 годам она заработала на собственный дом в Финсбери, воспитывала младшего брата и в совершенстве владела навыками французской полировки^[25]. Ханна вышла замуж за специалиста по ремонту ювелирных изделий Ральфа Фредерика Янга в День Святого Валентина в 1904 году, и они поселились в районе Сент-Джонс-Вуд.

Следующие несколько лет выдались бурными. Ханна быстро родила двоих сыновей: Ральфа в 1905 году и Фредерика в 1906-м. Год спустя она овдовела – ее 28-летний муж скоропостижно скончался. Вскоре после этого она познакомилась с Уильямом Дэвисом, водителем доставки на три года старшее нее. Она поженились в 1909 году, а в следующем году родилась их дочь Уинифред.

У них была крепкая семья, второй муж Ханны с любовью относился ко всем троим детям. Особая связь возникла между братом и сестрой со схожими именами – Фредом и Уинифред. С раннего детства они стояли друг за друга горой. Сострадание и практичность Уинифред стали для Фреда несокрушимой стеной, на которую он не раз опирался в поисках поддержки в последующие годы.

Незадолго до Первой мировой войны молодая семья переехала в Эдинбург. Уильяма призвали в армию, а когда конфликт закончился, он благополучно вернулся домой. Они переехали в Абердин, и все трое детей быстро освоили местный диалект. После школы Фред устроился работать в продуктовый магазин и влюбился в девушку по соседству – Маргарет Конбой Смит, дочь траулерного^[26] инженера. Все называли ее Бесси, она была симпатичной темноволосой девушкой и до замужества работала экономкой. Свадьба состоялась 8 декабря 1936 года в римско-католической церкви Святого Петра в Абердине. Жениху на тот момент было 30 лет, его невесте – 22 года. Три года спустя Бесси родила дочь, которую они назвали в честь обожаемой сестры – Уинифред Маргарет. Бесси была самоотверженной матерью, а Фред – любящим, пусть и не самым ласковым отцом.

Но мир потрясла глобальная трагедия. 3 сентября 1939 года Великобритания объявила войну гитлеровской Германии. Вся семья, кроме Бесси и ребенка, вернулась в Лондон. Они осели в пригороде Нисден. В документальном фильме 1973 года «Метролэнд» сэр Джон Бетчеман^[27] описывал местную застройку как «лилипутские домики для самых обычных граждан». К 1960-м годам Нисден стал олицетворением английского пригорода. В местном сатирическом журнале «Тайное око» его называли одинокой лондонской деревней, которую «легко ненавидеть», с дорогой, которая вьется, «словно лассо, петляя все шире и шире в непроглядной темноте».

Нисден находится в 13 милях к северо-западу от Чаринг-Кросс, в лондонском районе Брент. Северная кольцевая дорога, которая идет от Вулвича на востоке до Чизвика на западе, делит его надвое. Транспорт определил судьбу и географию Нисдена: сначала через него шли поезда, затем – автомобили. Изначально пригород был небольшой фермерской деревушкой, но к началу XX века множество производителей перенесли свои фабрики из лондонского Ист-Энда на окраины. Кольцевую дорогу построили в обход Лондона, чтобы объединить новые промышленные районы и предоставить населению рабочие места после Первой мировой войны.

В 1924 году выставку «Британская империя» в районе Уэмбли-Парк посетили 27 миллионов человек. Это был настоящий триумф колониальной промышленности, машиностроения, садоводства и искусства. В центре выставки открылась новая спортивная площадка – оригинальный стадион «Уэмбли». Оценив зеленый пригород из окон электропоездов, многие посетители поняли, что хотят переехать из шумного города. «Метролэнд» удовлетворил это желание: рядом с железнодорожными станциями за пределами Нисдена в 1920–1930-е годы выросли новые жилые комплексы. В 1933 году Столичная железная дорога, соединяющая пригород с центром Лондона, перешла в ведение Лондонского совета по пассажирским перевозкам.

Фермерские угодья канули в Лету, уступив место рядам аккуратных домиков, выстроенных вдоль Северной кольцевой дороги и тянувшихся до самого горизонта. Появилась довольно развитая инфраструктура, например кинотеатр «Ритц» в стиле ар-деко. С 1935 года он был главной доминантой Нисден-хай-роуд, год спустя на его месте открыли торговый центр. Хотя производство процветало, население все же страдало из-за непродуманного городского планирования. Отсутствие мостов через реку Брент затрудняло передвижение между Нисденом и Уэмбли, а кольцевая дорога была, по сути, бетонным рвом. Зато в работе недостатка не было. Сначала Фред и Уин устроились на завод «Эйр Эдмиралти», где 60-летний Уильям работал ночным сторожем. Какое-то время семья вместе жила на Линкс-роуд, пока Фред искал дом, чтобы перевезти туда жену и дочь.