Я прибыл в город Куско, столицу империи инков. Молодой антрополог в поисках приключений, с рюкзаком, наполненным мечтами, и головой, забитой западными представлениями о науке и психологии. В то время Перу было опасным местом. Банды террористов захватили горные деревни. В стране царили хаос и социальное неравенство.

Однажды в Куско мне посчастливилось встретить старого индейца, который стал моим первым наставником. Я с гордостью носил звание доктора наук и был уверен, что мои современные представления о природе реальности и человеческого разума – единственно верные, что их должен придерживаться каждый разумный человек. Шокирующая встреча с мировоззрением шаманов была еще впереди.

Первое, на что мне указал мой новый наставник, – это на разницу между информацией и мудростью. Он сказал: если я хочу постичь вневременную мудрость древних американских аборигенов, сначала нужно очистить голову, забитую сведениями, которые я принимал за знания. Информация означает располагать фактом, что вода – это H2O. А знание – понимать, как вызвать дождь. Информация означает суметь поставить диагноз, а мудрость – понимать, как лечить болезнь. Он объяснил мне, что болезнь, проявления которой мы видим в органах и тканях, всегда вызвана болезнью души. Это противоречило моему академическому пониманию. Я считал, что тело, органы и ткани – это единственная реальность, а душа – это эфемерное и непостижимое понятие, расплывчатое описание которого можно найти только в религии.

«Первое, что тебе нужно исцелить, – это твое неведение, – говорил мой наставник. – Ты знаешь много фактов и цифр, но у тебя очень мало мудрости». Так началось мое путешествие в мир шаманов. Прежде чем я обрету хоть какое-то мастерство в основных шаманских практиках исцеления, пройдет много лет, случится еще много усмиряющих мое самомнение встреч с шаманами – гораздо более мудрыми, чем я. И еще больше раз мне придется споткнуться о свое эго и упасть на обочину, пока я буду идти к истинной мудрости. Я подробно описал эти практики в своих предыдущих работах, в частности в книге «Шаман, целитель, мудрец: как исцелить себя и других с помощью энергетической медицины американских индейцев»^[2].

В данной книге вы увидите, как эти практики работают во время реальных сеансов исцеления.

Эти истории рассказаны мужчинами и женщинами, которым мне посчастливилось помочь. Каждая история наглядно показывает основную лечебную практику шаманской медицины. Все эти люди чувствовали, что лишились прежней жизни и здоровья. Все они отправились в свое личное героическое путешествие после того, как исчерпали все возможности, предлагаемые западной медициной и психологией. Этот путь привел их от глубокого отчаяния к надежде, от боли к состраданию. Помог им восстановить тела и вылечить душевные раны.

Мужчины и женщины, с которыми вы скоро познакомитесь, пришли ко мне в отчаянном поиске исцеления. Нередко их проблемы казались чисто физическими. Однако шаманы знают, что все физические недуги являются результатом нарушений в душе́, известной как световое энергетическое поле (СЭП). Это поле окружает тело человека, информационно воздействует на него на клеточном и биохимическом уровнях – подобно тому, как магнит воздействует на груду железных опилок. СЭП – это блюпринт, отражающий здоровье и благополучие тела. Чтобы исцелить человека, шаманы входят в невидимую для других реальность с целью изменить энергию и информацию, закодированную в СЭП.

Хотя я играл ключевую роль в поиске пути к здоровью своих клиентов, все же нельзя сказать, что я «поправил» или «исцелил» их. Шаманская работа всегда подобна танцу, в котором участвуют трое: шаман, человек, ищущий исцеления, и сам источник исцеления. Я дал своим пациентам энергии и идеи, в которых они нуждались. Каждый из этих мужчин и женщин преподал мне ценные уроки о природе исцеления, усилив мой трепет перед изящным танцем человека и Духа.

Глава 1. Извлечение разрушительных энергий

Мы носим в себе токсичные энергии, последствия наших детских травм и даже прошлых жизней. Эти затхлые темные энергии засоряют световое энергетическое поле (СЭП). Они оседают в наших чакрах, отравляют тело и разум. Они содержат болезненные воспоминания, которые мы не смогли исцелить. Со временем эти токсичные энергии могут проявиться как болезни. В случае с Шэрон они застряли в ее тазобедренных суставах. Когда я осматривал ее своим шаманским ви́дением, ее тазобедренные суставы выглядели темными и безжизненными. Точно так же они выглядели на медицинских рентгеновских снимках. Шэрон приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не сломать шейку бедра, она сильно хромала и почти не могла ходить.

Нередко нам кажется, что сильная боль разрушает нас, но на самом деле она не что иное, как зов судьбы.

Альберто

В психологии считается, что наши мысли и убеждения не совсем наши. Многие из них мы унаследовали от родителей и культуры. В то же время психология основана на допущении, что все наши внутренние энергии принадлежат нам. Но у шаманов другая точка зрения.

Процесс извлечения позволяет шаману устранить токсичные энергии из личного СЭП и таким образом исцелить его. Когда осадки темной застоявшейся энергии высвобождаются, тело само знает, как восстановить себя. По сути, один из принципов шаманской медицины состоит в том, что после извлечения энергий, чуждых телу, болезнь уходит.

Пока вы не разовьете шаманский способ ви́дения, эти застоявшиеся темные энергии будет трудно обнаружить.

Во время обучения у шаманов Амазонки я научился заглядывать в мир духов. Спустя годы практики у меня открылось внутреннее ви́дение, и сейчас в этом мистическом мире я вижу гораздо более ясно, чем в мире из стали и бетона. Поначалу меня беспокоила эта способность. Я видел духов умерших, видел энергетические осколки, торчащие из боков Шэрон, – они выглядели так, будто ее бросили в оконное стекло. Но я научился включать и выключать эту способность: теперь для меня это то же самое, что снять или надеть очки. Это очень важный навык. Все-таки человек устает от постоянного присутствия призраков, хотя порой они выглядят интереснее и живее людей.

Шэрон

Зеркало отражает кого-то из прошлого. Я изучаю девушку, смотрящую на меня из него. Она весьма очаровательна и выглядит величественно с этими длинными волнистыми каштановыми волосами. Я запускаю пальцы в блестящие шелковистые локоны и наслаждаюсь ощущением.

Я работаю с доктором Виллолдо уже около года. На нашем первом сеансе мои волосы были короче, светлее и совсем не волнистыми. «Прямые как палка», – говорила моя мать. Что же это такое? Лицо в зеркале стало навязчивым образом из неизвестного прошлого. Я становлюсь прошлым? Или прошлое вторгается в меня? Аналитический ум всегда ищет ответы. Мне следовало бы лучше понимать происходящее: как психотерапевт я работаю с подобным явлением, оно называется «разделение души».

Альберто согласен, что, возможно, этот повторяющийся образ имеет глубокий смысл, намекает на что-то за пределами обычного воображения. Но как понимать то, что я становлюсь этим образом? Это что-то новое. Завтра я встречаюсь с шаманом.

Мне так много пришлось пережить. И мне всего сорок с лишним лет – я не так уж стара, чтобы чувствовать себя столь беспомощной. Мне снились подобные сны, когда я была моложе.

Я вглядываюсь в зеркало, смотрю через прекрасную женщину с волнистыми волосами на маленькую, хрупкую девочку. У нее тоже локоны, накрученные для выступления. Мать позаботилась о прическе.

Танцевальный класс, 1984 год. Мои пуанты очень жмут.

Но мне сказали, что это нормально. Иногда боль в ступнях так сильна, что трудно ходить. Мне больно, когда я делаю все эти пируэты на сцене. Все говорят, что я совершенно очаровательна в балетной пачке, что я прелестна, как принцесса. Мать сказала, что я умею «подать себя на сцене», что бы это ни значило. Должно быть, что-то хорошее, потому что она улыбается. Я всего лишь ребенок, но у меня огромные мечты, и они важнее танцев. Я хочу летать! Хочу поймать ветер и парить в облаках!

Вскоре образ принцессы испаряется вместе с пуантами. Хватит с меня боли! Классический балет – это рабство, которого я не пожелала бы ни одному ребенку.

Но во мне по-прежнему живет стремление самовыражаться через движение. Я не до конца понимала это, пока в семнадцать лет не открыла для себя современный танец – танец, который чествует босые ноги и обнаженные души, дарит свободу двигаться по велению души, дает пространство для истинного творчества, не отягощенного чужими идеями и правилами.

Я смещаю фокус, и мое внимание возвращается к отражению в зеркале. Я отвлекаюсь от ребенка и пытаюсь увидеть себя семнадцатилетнюю – ту, у которой была свобода творческого самовыражения. Глаза отражения становятся пронзительнее, рот – решительнее.

Семнадцать. Именно тогда комментарии в мой адрес изменились, в них появились такие слова, как «гипнотическая» и «мощная». Я вышла за рамки прелестной и очаровательной.

Какие же слова описывают меня сейчас? Я отворачиваюсь от зеркала, не желая видеть. Мне тогда было семнадцать… и всего через несколько лет боль стала неотъемлемой частью моей жизни. Пугающие медицинские факты быстро уничтожили мои великие девичьи мечты. Сколиоз был лишь частью проблемы. Мне диагностировали аваскулярный некроз обоих бедер. «Смерть головки бедренной кости обеих ног», – так было написано в моей медицинской карте. Да, смерть. Мой артериальный кровоток не справился с их жизнеобеспечением. У меня больше не было гибкого, с плавными движениями, тела. Не было и сердца, способного взлететь до облаков: оно было спрятано вместе с танцевальными нарядами в темную кладовую – место, куда не попадает свет. Как танцовщица, я навсегда потеряла свой инструмент творческого самовыражения. Но жажда движения в пространстве, свободном от земного притяжения, не покинула меня. Ощущение гравитации со временем усилилось, боль приковала меня к холодной, грубой поверхности. Я перенесла многочисленные операции, в том числе костные трансплантации, и последующие осложнения. Меня стали беспокоить и другие суставы. А потом еще и это…

Мой живот сжимается от боли при одном воспоминании. Эта женщина с блестящими волосами, которая преследует меня… ее зарезали, пырнули в живот. Не могу объяснить, откуда я это знаю… Просто знаю. Это ее боль я чувствую? Своим шаманским способом Альберто увидел, что с ней случилось. Я не сошла с ума… хотя бы это радует.

Я скажу вам, кем чувствую себя сейчас, когда не могу ходить, не могу стоять прямо: кем угодно, только не изящной грациозной танцовщицей. Я чувствую себя неуклюжей марионеткой на веревочках с дергаными, режущими движениями. Режущими… После всех травм, которые я пережила в своей жизни, следует спросить: «Это психологическая боль, Альберто?» Он уверяет, что это не так, что я сделала свою психологическую работу. Я должна это услышать, иначе вряд ли смогу вынести происходящее. Такое ощущение, будто стекла разрезают мой торс пополам. Вот что я действительно хочу обсудить завтра с Альберто. Мне трудно говорить об этом, потому что я понимаю, как странно это звучит. Я научилась как-то жить с рассечением, и в результате мое тело теперь зажато и скручено. Что же стало с моим телом…

Осознание выходит за пределы моей плоти и проникает в мой дух.

Альберто

Мы уже провели три сеанса с Шэрон. Когда она впервые оказалась в моем кабинете, то с трудом могла ходить. В этом отношении есть прогресс. Мне кажется, работа психотерапевтом обостряет ее состояние, потому что Шэрон очень чувствительна и склонна подхватывать токсичные энергии своих клиентов. Эти энергии застревают в ее световом энергополе. Она должна научиться защищать себя от вредоносных влияний, как я научился этому много лет назад. Целитель, исцели сам себя.