Комната была пропитана ароматом корицы, и все же он не мог заглушить запаха пота и первобытного ужаса, которого Акерману так недоставало в последнее время. Он соскучился по страху, по осознанию своего могущества. Тем не менее возбуждение пока следовало сдерживать. Нельзя терять контроль над ситуацией.

– Начнем, пожалуй? Придется немного закрутить гайки – так ведь говорят? Вы удивитесь, но как раз на этом устройстве их и закручивают.

•

Акерман несколько минут забавлялся новой игрушкой, затем глянул на Розмари, подкрутил рукоятки, и полицейский забился от боли.

– Хватит! Я все скажу! – крикнула Розмари. – Он в Спокане, штат Вашингтон. Они прячутся в какой‐то заброшенной слесарной мастерской. Нашли жулика‐риелтора, тот и пустил их. Я уговаривала внука сдаться полиции, даже думала сама обратиться в участок, но живыми они с дружками не дадутся. Внук – это все, что осталось от моей семьи…

По щекам женщины побежали слезы.

Акерман нагнулся над машинкой, ослабил зажимы, сдавившие ноги полисмена, и голова пленника тут же бессильно откинулась на спинку стула.

– Благодарю, Розмари. Я вам верю и даже сочувствую. Ваш внук – плохой парень, однако это ваша плоть и кровь, и вы, несмотря ни на что, его любите.

Он подошел к столу, выдвинул стул, сел прямо перед Розмари и вытащил маленький блокнот в кроваво‐красной обложке.

– Я отношусь к вам с уважением, ценю вашу откровенность. Только поэтому дам вам шанс спастись. – Акерман открыл блокнот, вытащил из него ручку и начал писать. – Хочу, чтобы вы сами определили исход нашей маленькой игры. На первом листе я пишу «Хорек». Это наш первый полицейский. – Он вырвал страничку, скомкал ее и положил между ног на сиденье стула. – На втором листе напишем «Джеки Глисон». Это будет второй коп. Дальше – «Розмари». И еще два листка: на одном я пишу «никто не умрет», на другом – «все умрут».^[1]

Акерман перемешал смятые бумажки и сложил на полу у ног Розмари.

– Надеюсь, смысл игры ясен? Тем не менее поясню: вы тянете жребий, а я убиваю того, чье имя вы выбрали. И все же у каждого из вас есть двадцать шансов из ста остаться в живых. Предупреждаю: если вы откажетесь играть или будете долго тянуть, я с удовольствием убью всех. Прошу не сопротивляться судьбе. От вас сейчас зависит одно: какой жребий вы вытянете. Не питайте ложных надежд – других вариантов нет. Если поступите неправильно, это лишь усугубит ситуацию. Выбирайте.

Розмари устремила на Акермана взгляд, полный ненависти, и тот вспомнил доктора Кендрика из психиатрической лечебницы Седар‐Милл. Врач однажды сказал, что у Акермана повреждена группа взаимосвязанных структур мозгового вещества – паралимбическая система, отвечающая за эмоциональную сферу, процесс целеполагания и мотивации, а также самоконтроль. Доктор изучил его мозг методами магнитного резонанса и обнаружил, ко всему прочему, дисфункцию миндалевидной железы, которая вырабатывает гормоны, вызывающие чувство страха. Дикие обезьяны с повреждением этой области безбоязненно приближаются как к человеку, так и к хищным зверям. Кендрик объяснил, что именно поэтому Акерман не ощущает страха, свойственного нормальному человеку.

Очевидно, у Розмари то же самое заболевание. Или она черпает силы из неведомого Акерману источника.

Розмари опустила взгляд на скомканные листочки и вновь уставилась на Акермана.

– Третий. Тот, что лежит в середине.

Акерман нагнулся, развернул записку и улыбнулся.

– Вам сегодня везет! Все остаются жить. Прошу прощения за то, что вам пришлось перенести такое испытание, однако в этом повинен не я. Как уже говорилось, все мы жертвы обстоятельств.

Он встал, собрал вещи и вышел на бульвар Макартура.

•

Акерман швырнул сумку в багажник голубого «форд-фокуса». Он не возражал бы против более стильного автомобиля, однако «форд» ничем не выделялся среди тысяч подобных ему машин, и соображения безопасности перевесили желание блеснуть. Акерман сел в машину и положил на соседнее сиденье драгоценности, бумажники и кошельки своих недавних пленников. Он терпеть не мог опускаться до банального грабежа, но за все приходилось платить, а вор из него был не лучший, да и времени на то, чтобы промышлять грабежами регулярно, не хватало.

Акерман вытащил из бардачка одноразовый мобильник и набрал номер, поглядывая на клочок бумаги, который выбрала Розмари: Все умрут.

Прозвучало несколько гудков, и на том конце сняли трубку.

– Чего тебе надо?

– Здравствуй, Маркус! – Акерман улыбнулся. – Прошу прощения, ибо вновь согрешил. Но я делаю это не для себя – для тебя.

2

Маркус Уильямс рассматривал тело жестоко убитой женщины. Судя по синякам и следам от веревки, перед смертью ее изнасиловали.

Небольшая ремонтная мастерская была пристроена к задней части цеха и находилась в полном упадке. Пластик покоробился из‐за дождей, крыша кое‐где зияла дырами, сквозь которые просвечивало безоблачное ночное небо. В проломы в стенах залетали снежинки, и все помещение замело тонким снежным налетом. Большая секция стеллажей у задней стены сорвалась с креплений, и на полу было разбросано ее содержимое: ржавые патрубки, проволока, полусгнившие картонные коробки и инструкции к старому оборудованию.

Тело лежало посреди комнаты, словно ненужный хлам, от которого планируют избавиться как‐нибудь потом. Маркус оценил его цвет и степень окоченения и решил, что женщина убита несколько часов назад. Убийца воспользовался небольшим тупым орудием – вероятно, молотком.

Ах, появиться бы здесь чуть раньше…

Маркус подавил гнев и невольное чувство вины – пока это лишнее. Он вышел на улицу и подпер дверь булыжником. Когда они прибыли на место, на двери висел замок, и пришлось применить универсальный «хулиган» – инструмент, напоминающий лом. Маркус хотел сделать банде сюрприз, поэтому дверь не должна была хлопать на ветру.

Он пересек парковку и перепрыгнул через цепь ограды. Рядом находилось несколько современных заводов, а эта фабрика обанкротилась и теперь пустовала. Бандиты из «Грабителей банков» заплатили риелтору черным налом, и тот впустил их в помещение полуразрушенной фабрики. Маркусу не потребовалось прилагать особых усилий, чтобы заставить сотрудничать одного из работников риелторской компании. Парень раскололся, как только Маркус рассказал ему о сроках заключения за посредничество и соучастие.

Маркус шел по следу «Грабителей» уже несколько месяцев, однако после очередного налета те легли на дно. Два дня назад они нанесли новый удар, захватив жену и двух дочерей владельца ювелирного магазина. «Грабители банков», как их стали называть с легкой руки журналистов, разработали жестокую схему обогащения: банда похищала семью человека, имеющего доступ к деньгам или иным ценным активам. Жертву вынуждали отдать выкуп, угрожая уничтожить всю семью. Метод был несложным, но «Грабителей» отличала крайняя безжалостность. Шантажируемый почти всегда соглашался с их требованиями, и все же его семью спасти не удавалось. Операции банды заканчивались смертью главы семейства после передачи выкупа. С женами и дочерьми «Грабители» успевали позабавиться, прежде чем убить.

Полиция знала, что преступная группа состоит из четырех человек, однако все четверо были достаточно умны и практически не оставляли следов. Единственной ценной информацией стал отпечаток пальца на одном из мест преступления. Имя подозреваемого всплыло в справочной системе, однако о нем ничего не слышали с момента организации банды. Копы из Окленда допросили его бабушку, и, хотя та не промолвила ни слова о внуке, были уверены, что она что‐то скрывает. За ее домом наблюдали; больше полиция ничего сделать не могла.

Маркус планировал посетить ее, однако Акерман его опередил.

Маркус рывком распахнул дверцу черного «юкона», сел за руль, подышал на руки и включил подогрев сидений. Через несколько секунд открылась пассажирская дверца, и в машину сел Эндрю Гаррисон, сорвал с головы вязаную шапочку и разгладил короткие светлые волосы. В отличие от заросшего трехдневной черной щетиной Маркуса он был чисто выбрит и выглядел вполне пристойно.

– Что у тебя? – спросил Маркус.

– Похоже, нашел помещение, где они держат дочерей жертвы. Видел одного из членов банды: дрыхнет на диване в главном здании. Если не ошибаюсь, они занесли внутрь складной стол и еще кое‐что из мебели – оборудовали себе там нору. Окна со стороны основного входа заперты. Оттуда входить не решился – можно наделать шума. Ты что‐нибудь нашел?

– Обнаружил мать.

Эндрю ждал пояснений, но молчание Маркуса говорило само за себя. Эндрю глянул в ветровое стекло и чертыхнулся:

– Проклятье! Что предлагаешь?

– Обойдем сзади. Действуем как обычно: я впереди, ты прикроешь. Пройдем через основное здание. – Маркус вздохнул. – Надо доложить.

Он вытащил из кармана телефон и набрал номер. Директор «Пастуха» снял трубку после первого же гудка.

– Нашли их?

– Да. Мать убита. Мы готовы войти.

– Действуйте. Я собирал совет – вам дали все полномочия для завершения операции. Будьте осторожны. Бог в помощь!

Директор отключился.

Маркус бросил телефон и уставился на покрытую снегом землю. В организацию «Пастух» он вступил больше года назад и до сих пор сомневался в правильности своего решения. Ее курировало министерство юстиции, а работала она под прикрытием вывески «Агентство стратегического анализа». Их служба занималась наиболее жестокими преступниками, в основном серийными убийцами. Основная миссия «Пастуха» решительно отличала его работу от деятельности подразделения поведенческого анализа ФБР. Перед «пастухами» не ставили задачу просто найти преступника и предъявить обвинение. Их предназначение заключалось в зачистке улиц города от преступных элементов и не предусматривало никаких ограничений. Для выполнения своих функций «пастухи» часто обходили и даже прямо нарушали закон. Изначально организация создавалась как оперативная группа, не попадающая под законодательное регулирование, что позволяло игнорировать любые запреты и делать свою работу, не заботясь об оставленных уликах и правовых процедурах. В этом смысле группа напоминала ЦРУ и армию, годами проводящих операции по уничтожению враждебных Америке элементов за рубежом. Разница состояла лишь в том, что «Пастух» работал на территории США и в сферу его интересов входили исключительно американские граждане.

Организация состояла из маленьких ячеек, и Маркус руководил одной из них. Назначение он заслужил благодаря особым способностям, которые проявил еще в Управлении полиции Нью-Йорка, где занимал должность детектива убойного отдела. В свое время Маркус выследил состоятельного сенатора, имевшего склонность к домогательству к девочкам, которых впоследствии убивал. Вместо того чтобы спустить дело на тормозах, Маркус послал пулю преступнику в голову. Избежать уголовного преследования ему удалось лишь потому, что ни у кого не возникло желания рассказать обществу о темных делах сенатора.

В «Пастухе» на Маркуса было возложено оперативное руководство ячейкой, однако свои действия он согласовывал с человеком, которого знал исключительно как Директора. Общее руководство оставалось за советом, в который входили безымянные люди. Убедиться в их реальном существовании не представлялось возможным.

– Что‐то не так? – спросил Эндрю.

– Тебе приходилось видеть хоть кого‐то из нашего высшего руководства, кроме Директора и министра юстиции? Может, знаком с кем‐нибудь из совета?

– Что это ты вдруг?

– Не совсем «вдруг». Не могу отделаться от одной мысли. Ты никогда не думал, как нам удается уходить от последствий за то, чем мы занимаемся? Кто дергает нас за ниточки?

– Почему не думал? – пожал плечами Эндрю. – Просто я верю в наше дело и считаю, что мир становится чище, пока мы несем службу на улицах. На этом и стараюсь сосредоточиться. Анализирую то, что в состоянии контролировать.