– Я же с три короба наплел, а Снежана тебя в окно увидела, – охает как баба Денис. – Ну понесла же тебя нелегкая…

– Согласен. – Укладываю затылок на подголовник и закрываю глаза. И сам не могу понять, почему вышел из машины и вмешался? Зачем разогнал тискающихся подростков? Даже если бы трахались, мне какое дело?

«Ладно. Проехали», – усмехаюсь, пытаясь расслабиться.

Но телефон жужжит, доставляя в Вотсап сообщение от Снежаны.

«Это что сейчас было?»

«Ничего», – отправляю ответ и лениво заношу контакт в черный список.

«А вот не фиг со мной разговаривать в хамском тоне», – приговариваю, ощерившись.

Злюсь. На Снежану. На самого себя. Какого хрена меня к ней понесло? Хотел сбросить пар, а разозлился еще больше.

«Выдыхай, – приказываю себе. – Давай успокаивайся. Иначе это добром не кончится!»

И прикрыв глаза, пытаюсь сосредоточиться на последнем проекте. Кстати, с утра нужно в мэрию съездить. Может, найдется пятно в центре города с хорошим видом. Мы бы там клубный дом построили. Невысокий. Этажа в четыре. С террасами и панорамными окнами…

Машина плавно въезжает в ворота. Тормозит около крыльца. На автомате поднимаю глаза наверх. Около окна в своей комнате стоит Настя. За тонкой узорчатой гардиной ее почти не видно. Но я точно знаю, что она там.

Выходя из Мерса, даю себе команду «не смотреть!». Но как дурак, инстинктивно задираю голову. И усмехаюсь, заметив колышущиеся занавески. Я не ошибся.

Настя, девочка, какого ты не спишь!

Стремительно поднимаюсь к себе в апартаменты. И сразу прохожу в ванную, по пути раздраженно стаскивая с себя пропотевшие шмотки. Встаю под холодный душ, подставляя лицо под ледяные колючие капли. И неожиданно понимаю, почему разогнал подростков.

Девчонка издалека показалась мне похожей на Настю. Это ее я спасал от лап зеленых пацанов. Это из-за нее меня охватила свирепая ярость. Стоило только представить, что кто-то лезет под юбку к Насте Макаровой, так и слетел с катушек.

– И что теперь? – выйдя из-под душа, спрашиваю свое отражение в зеркале. Морда перекошена. Рот полураскрыт. Под глазами мешки. Морщин еще нет ни одной. Но это вопрос времени. Одно знаю точно: я совершенно не гожусь для Насти. Слишком стар для нее. Поэтому нужно выкинуть девчонку из головы. И жить как прежде. Усмехаюсь криво. И понимаю, что все бесполезно. Меня тянет к ней. Безумно.

– Думай о ней как о богине. Богинь не трахают. Им поклоняются. Вот и Настя Макарова твое тотемное божество, – уговариваю свое отражение в зеркале. Но оттуда на меня смотрит хищник, уже почуявший гон.

11. Завтрак

Настя

Подскакиваю от первого звонка будильника. Плетусь в ванную умываться. И с ужасом смотрю на отражение в зеркале. Лицо бледное. Под глазами мешки. Я и не спала толком. Стоило только задремать, как снова ко мне возвращался Александр Георгиевич.

– Что-то ты перевозбудилась, девочка, – говорю самой себе. И включив ледяную воду, умываюсь наскоро. Стянув волосы в хвост, надеваю халат и со всех ног несусь к Катерине.

– Кать, – стучу в дверь. – Просыпайся, а то опоздаем!

Не получив ответа, тихонечко приотворяю дубовую, специально состаренную дверь. И охаю от возмущения. Катька моя дрыхнет без задних ног, раскинувшись звездой по кровати.

– Димирова, – дергаю за ногу. – Просыпайся сейчас же.

Подружка открывает глаза, смотрит на меня ясным взором и, поморщившись, предлагает:

– Макарова, давай прогуляем сегодня, а? Мы ведь только приехали.

– Нет, – мотаю головой. – Мы же учиться приехали. Филонить и дома можно…

– Тут Москва-а-а, – мечтательно тянет Катерина. – У меня таки-и-и-е планы-ы.

– Вставай, плановик, – бурчу я, выходя из комнаты. – Потом расскажешь. Сейчас нужно позавтракать и ехать в универ.

– Ага, – бодро отвечает Катерина. – Через пятнадцать минут встречаемся в столовой. Время пошло.

– Смотри не засни, – роняю на ходу. И вернувшись в свою комнату, застилаю постель. Лезу в шкаф за костюмом. Снимаю с плечиков пиджак и водолазку, а затем и брючки. Наскоро одеваюсь и оглядываю себя в зеркале.

Черный твидовый жакет с круглой горловиной кажется мне верхом моды. Да и сама я выгляжу в черном костюме и в белой водолазке как супер-модель. Мы с мамой заказали этот костюм со скидкой по интернету, а потом Илья с Тоней забрали его в ЦУМе. Хьюго Босс! Круть невероятная. Хотя на сайте было указано, что это модель прошлого года. Поэтому и скидка.

Но мне на бренды и новинки моды плевать. Главное, чтобы хорошо смотрелся. А все остальное пустяки!

Еще раз оглядываю себя в зеркале и, подхватив рюкзачок, несусь к Катерине. Стучусь и сразу дергаю ручку. Но комната заперта.

«Значит, уже в столовой», – думаю я, нажимая кнопку лифта. И спустившись вниз, не сразу понимаю, куда мне идти.

– Доброе утро, Настя, – раздается сзади знакомый голос. И я чуть не подпрыгиваю на месте от неожиданности. Впитываю в себя каждую нотку бархатистого тембра. И за малым не бросаюсь на шею хозяину дома.

«Стоп, Макарова. Веди себя прилично!» – пытаюсь охладить собственный пыл.

– Доброе утро, Александр Георгиевич, – лепечу я, повернувшись, и пропадаю под внимательным взглядом черных глаз.

– А Катерина где? – спрашивает Димиров, строго озираясь по сторонам.

А я залипаю взглядом на высоком крепком мужчине в строгом сером костюме и в галстуке. Красивый. Очень.

– Катя, наверное, уже в столовой, – замечаю растерянно. – Мы там договорились встретиться.

– Вот как? – улыбается он и добавляет добродушно: – Тогда пойдем.

В столовой уже накрыт большой круглый стол. На блюде покоится красиво выложенная мясная нарезка, а в вазе – фрукты. Отдельно на подносе лежат круассаны. В маленьких баночках, расставленных по столу, я замечаю мед, черную и красную икру, какой-то джем. А в глубоких белых тарелках уже дымится каша.

– Катя где? – изумленно оглядывает помещение Димиров. Тут же на его голос является горничная. Александр Георгиевич бросает на нее короткий взгляд и сосредотачивает свое внимание на завтраке.

– Прошу, Анастасия, – шутливо приглашает меня к столу. – Омлет будешь или яичницу?

– Омлет, – киваю растерянно.

– Я тоже, – улыбается он. И повернувшись к вошедшему в столовую важному повару, роняет коротко: – Ты услышал, Валера?

И тот сломя голову несется на кухню.

«Как такое может быть?» – охаю мысленно. Какую власть над людьми имеет этот человек. Мама моя отказалась от домработницы. Проще самой убрать в доме, чем переделывать за чужим человеком и платить ему зарплату.

– Что там? – поворачивает голову к вошедшей горничной Димиров.

– Катя спит, – рапортует та. – Дверь была заперта. Я открыла своим ключом. Екатерина Александровна кинула в меня подушкой и велела оставить ее в покое.

– Будите, – хладнокровно велит Александр Георгиевич и совершенно спокойно принимается за завтрак. Мажет хлеб маслом, потом икрой.

Как зачарованная, наблюдаю за каждым движением хозяина дома. Бездумно пялюсь на серебряный нож, удерживаемый красивыми длинными пальцами.

– Настя, – с улыбкой окликает меня Димиров. – Ешь уже. Скоро выезжать.

– А как же Катя? – охаю я.

– Пойдет пешком, – строго отрезает Александр Георгиевич.

Быстро съедаю омлет и беру круассан. Он еще теплый. Действительно теплый! Значит, пекли с утра. Это невозможно. Фантастика! Есть на завтрак свежие круассаны. Мазать джем и наблюдать, как он растекается, пропитывая теплую сдобу.

– Что там? – снова поворачивается к горничной Димиров и спрашивает насмешливо: – Моя принцесса соизволила встать?

– У нее голова болит, Александр Георгиевич, – рапортует женщина в синем глухом платье и в белом переднике.

– Я понял, – скупо кивает Димиров. И подхватив со стола трубку, звонит кому-то. – Вадим, подъезжай за моей Катей к восьми. А вы, Юлия Васильевна, проследите, чтобы она позавтракала и вовремя спустилась к машине.

– Хорошо, – неуверенно мямлит горничная. И хочет что-то добавить, но Димиров уже переводит строгий взгляд на меня.

– Ты готова, Настя? Через пять минут выезжаем.

12. Ладошка в его руке

Настя

– Почему именно мехмат, а не Вышка? – благодушно интересуется Димиров, стоит нам только сесть в машину.

В салоне пахнет кожей и чем-то сандаловым. Приятный запах нового автомобиля. В том, что он новый, я нисколько не сомневаюсь. Это запах ни с чем не спутаешь. В памяти мгновенно вырисовываются отец и Илья, радующиеся своим новым тачкам.

– Настя, – окликает меня Димиров, доставая ноутбук из портфеля.

Вздрагиваю от неожиданности. Мне же задали вопрос. А я в облаках витаю. Да еще селективный парфюм самого Александра Георгиевича действует на нервы. Такой приятный запах.

«Интересно, а как пахнет сам Димиров?» – шало думаю я и отвечаю, спохватившись:

– У нас в городе нет Высшей школы экономики.

Тереблю в руках рюкзачок. И сама себе смешна. Капитан Очевидность!

– Я в курсе, – чуть насмешливо роняет Александр Георгиевич. – Но я спрашивал у Катерины. Она наотрез отказалась переводиться туда. А Вышка все-таки попрестижней мехмата.

– Там обучение только платное, – усилием воли не отвожу глаз.

Отмечаю небольшой аккуратный нос, высокие скулы и черные, будто бездна, глаза. А еще губы. Чуть припухлые и такие манящие. Так и хочется провести по ним пальцем. И по слегка небритой щеке тоже. Стоит только руку протянуть…

Господи, о чем это я? Человек ведет со мной серьезный разговор. А я опять, как ворона, о всяких глупостях думаю!

– Сколько? – смотрит он на меня чуть насмешливо. – Вроде недорого. Я узнавал.

– Триста двадцать тысяч в семестр, – выдыхаю я. – Отличникам скидки.

– Да, это немного, – кивает он. Трет подбородок, о чем-то размышляя, а затем интересуется серьезно: – А если вам подумать и перевестись туда?

– У меня таких планов нет. И у родителей я деньги просить не хочу, – мотаю головой.

– Почему? – тут же следует короткий вопрос. Словно выстрел.

– Папа считает, что нет смысла платить там, где можно получить бесплатно, – неловко улыбаюсь я. Можно еще добавить про медицинский, куда мне следовало поступить по настоянию семьи. Но обсуждать отца я ни с кем не хочу.

– Разумно, – медленно кивает Димиров. – Но этот принцип не касается образования. Если хочешь… – медленно тянет он, размышляя над каждым словом. – Я выдам тебе беспроцентный заем лет так на десять. Подумай. Обсуди с родителями. Это хороший вариант.

– Спасибо. Но нет. Я мечтала учиться именно в МГУ, – мямлю я как дурочка. Не даю себе даже возможности поразмыслить. Триста двадцать тысяч – огромные деньги даже для моей семьи. А для меня одной тем более.

– Посмотрим, – чуть недовольно бросает Александр Георгиевич. – В зимнюю сессию народ повылетает, и вас будет легче туда засунуть, – решает он. – Мне бы хотелось, чтобы Катя училась в ВШЭ. А она без тебя даже с места не сдвинется.

– Вы преувеличиваете, – мотаю головой. Но Дамиров верно подметил. Мы с Катей с детского сада не разлей вода.

– Вернемся к этому разговору позже, – морщится Димиров, видимо раздраженный моим упрямством. – Мне нужно поработать, – одной фразой возводит между нами барьер. И до самой Москвы что-то внимательно разглядывает в ноутбуке. А мне остается только отвернуться к окну. Невозможно все время пялиться на Катиного отца. Еще решит, что я идиотка!

В телефоне тренькает эсэмэска.

«Доброе утро, Настя! Как дела?» – пишет мама.

«Все хорошо. Еду в университет», – отбиваю сообщение.

«Удачи тебе, роднулька!» – приходит ответ.

«Спасибо, мамочка! Вам с папой тоже», – набираю я, смаргивая слезы.

И снова смотрю в окно. Машина на крейсерской скорости прет по московским проспектам и замирает около самой знаменитой из сталинских высоток.

С придыханием задираю голову, стараясь рассмотреть звезду на шпиле. Но ничего не получается.