Легкость, с которой я прикончила Джереми и Кэтлин, придала мне смелости. На самом деле это просто удача – один резкий поворот колеса, и они со свистом скатились с обрыва, а на машине Амира не осталось даже царапины, чтобы вызвать подозрения. Столько всего могло пойти не так, – задумываясь об этом, каждый раз вздрагиваю. И если б что-то пошло иначе, я бы могла потерять самообладание, поменять свои планы или, что еще хуже, попасться. Но меня не поймали. В тот вечер звезды сошлись. Честно говоря, то, как быстро мои бабушка и дедушка покинули этот мир, было очень любезно с их стороны и означало, что я могу продолжить. Можно поблагодарить их хотя бы за что-то.

Эндрю был сыном брата Саймона Ли, и информацию на него собирать было сложно. Он не присутствовал ни на одной из гротескных семейных вечеринок с официантками в костюмах павлинов (спасибо колонкам сплетен за этот лакомый кусочек) и аккуратными дорожками кокаина на серебряных блюдах, которые носили карлики в цилиндрах. Он не был на семейной яхте этим летом, обмазанный маслом и лежащий на палубе с Бриони и ее тощими друзьями с бронзовым загаром. У него даже не было простенькой работенки в главном офисе Артемисов, высоком здании на Грейт-Портленд-стрит. Идеально серый «Бентли» простаивал снаружи, когда Саймон был там, – своеобразный флаг, сообщающий о присутствии королевы^[23]. Даже Тина, об Артемисах – я неохотно с ней подружилась, когда работала там (еще дойду до этого), – не смогла мне сильно помочь. Я спросила, почему его не упоминали в статье о ежегодном благотворительном бале Артемисов, а она неопределенно ответила: «Он мог пойти своим путем». Нельзя было слишком сильно давить на нее в этих вопросах. Я не стала настаивать, чтобы не привлекать никакого внимания. Мой двоюродный брат явно ее не интересовал.

Эндрю не появился на похоронах своих бабушки и дедушки (такое заманчивое событие, особенно если наблюдать с разумного расстояния), и стало понятно – что-то не так. Я не сдавалась. Когда не смогла его найти в «Фейсбуке»^[24], я настроила Гугл-оповещения^[25] о своем юном кузене и терпеливо ждала. В итоге удалось найти упоминание о нем в онлайн-газете, в статье о старикашке, наблюдающем за болотными лягушками где-то в районе топей Восточного Лондона. Я узнала все о топях и поняла: Эндрю отдалился от семьи Артемис еще больше, чем я. Это о чем-то говорило, особенно если принять во внимание, что мое существование не признавалось с самого рождения.

Эндрю не пытался сровнять с землей болота и построить фабрику, чтобы малолетние работники шили там легковоспламеняющуюся одежду из полиэстера, и он не думал сдирать шкуру с болотных лягушек на дизайнерские сумки, – его семейство наверняка бы в это вписалось, если б была прибыль. Нет, он был волонтером, помогал наблюдать за брачным поведением жаб, следить, что этим отвратительным существам есть где жить и размножаться. Бесплатно. Думаю, если б я не столкнула его бабушку и дедушку с той пыльной дороги в Марбелье, они покончили бы с собой, услышав, что их внук делает со своей жизнью.

Работа в компании Артемисов никак бы мне не помогла сблизиться с Эндрю. Это, наоборот, играло против меня. Из случайных вопросов, которые я задавала во время работы в главном офисе (их было удручающе мало, учитывая мою низкую должность), казалось, мой двоюродный брат несколько лет назад отрезал себя от семьи и из года в год почти не разговаривал со своими родителями. Действительно иронично, прямо как у Аланис Мориссетт^[26] (кто вообще понимает, что такое ирония?), что я так долго пыталась пробраться во внутренний круг Артемисов, а мой кузен так решительно вырвался из него.

Но несмотря на намерения Эндрю жить другой жизнью, он был одним из них. Родня встретила бы его с распростертыми объятиями, если б ему наскучило помогать отвратительным лягушкам и облагораживать Восточный Лондон. Давайте будем реалистами – такая вероятность есть. И, что крайне важно, он все еще был возможным наследником в случае смерти остальных членов семьи (особенно если их кто-нибудь поторопит). Поэтому я сделала все необходимое: исследовала лягушек, купила безобразную ветровку и записалась на волонтерскую программу в проекте «Болото Уолтемстоу».

Как-то воскресным вечером я смотрела один из тех «основанных на реальных событиях» фильмов на Пятом канале. Речь шла об амбициозной городской женщине, которая бросила все ради простой жизни в горах с козами. Она отказалась от своих дизайнерских сумок и (явно мужской взгляд режиссера сыграл здесь решающую роль) от своей скучной жизни. Она видела чистоту в земле, в природе, в возвращении в деревню. Она была как с обложки глянцевого журнала, одетая в безупречный комбинезон; светило солнце – и на мгновение я была соблазнена (прежде чем вспомнила о своих насущных целях по уничтожению семьи). Моя шаткая позиция заключалась в том, что проект «Болото Уолтемстоу» даже отдаленно никогда не будет напоминать нечто похожее. Никто не уходит с этого клочка земли, вдохновленный историей. Никто не усвоит урок «Любовь к себе – самая важная любовь в жизни» в сетке для волос и резиновых перчатках, которые препятствуют загрязнению неприкосновенной среды обитания лягушек.

Посвящение в волонтеры состоялось в дождливый майский день. Я ехала на поезде из Кингс-Кросс, в очках без диоптрий, удобной обуви, куртке и панамке. Я чувствовала себя совершенно невидимой. Это приводило в замешательство и в то же время интриговало. Никто не взглянул на меня, ни один мужчина не обернулся в мою сторону. Я даже захватила с собой ланчбокс – всегда думала, это тревожный звоночек для человека старше восьми лет. Согласно Гугл-картам, топи были далеко от знакомой кофейни, а я не собиралась рисковать и есть что-то бывшее в непосредственной близости от диких животных.

Центр для посетителей был мрачным местом. Этого описания уже достаточно – не представляйте себе ярко освещенный комплекс с дружелюбными вывесками или работающим туалетом. Это была хижина с крышей из гофрированного металла, а внутри висели детские плакаты с каракулями сорняков и случайных абстрактных птиц. Роджер, руководитель проекта, был там, чтобы поприветствовать только нас двоих. Я была слегка шокирована тем, что кто-то еще добровольно пришел работать на болоте, не замышляя убийство. Но вот один такой нашелся. Люси, как она представилась, – тридцатилетняя айтишница, но она всегда стремилась проводить больше времени на природе. Она выглядела как человек с дефицитом витамина D: бледное и осунувшееся лицо. Я изо всех сил старалась держать себя в руках, видя, как загораются глаза Роджера, когда он с энтузиазмом кивает в знак согласия с каждым ее словом.

– Ты пришла по адресу, Люси! – сказал он. – Возможно, мы не объект всемирного наследия ЮНЕСКО, но я всегда говорю, что эти болота – восьмое чудо света!

Он рассмеялся, и его глаза скрылись под морщинистой кожей. Я представила, как Роджер произносит эту фразу по меньшей мере раз в день, и лениво подумала, есть ли у него жена, которая бы очень хотела попросить меня и от него избавиться.

Моя ветровка была идеальной. Люси носила похожую, а Роджер, казалось, был на шаг впереди, – в водонепроницаемом комбинезоне. Вынесли термос с чаем. Роджер прислонился к стойке регистрации и объяснил, в чем будут заключаться наши обязанности. Несмотря на многочисленные обещания, что мы погрузимся в потрясающий мир охраны природы, наша зона ответственности – прополка. По словам Роджера, это очень важно для поддержания хрупкого экологического баланса участка. Со стойки регистрации нас повели на экскурсию по болотам, которая заняла у нас всего двадцать пять минут. Возможно, «болото», в единственном числе, было более уместно.

Это была печальная история с проблеском подлинной красоты. Одинокая цапля стояла неподалеку, мухи жужжали вокруг камышей, но помимо этого, никаких звуков дикой природы не доносилось. Толп посетителей тоже не наблюдалось. В какой-то момент Роджер пробормотал что-то о местном развлекательном центре и плохой организации финансирования, и его лицо помрачнело. Представьте, развлекательный центр – ваш заклятый враг.

Люси, казалось, искренне заинтересовалась вводной частью, задавая уточняющие вопросы о сетке и компостировании. Я молчала, кивая в такт, и все время высматривала Эндрю. Судя по нескольким фотографиям времен его молодости, он был высоким, стройным парнем с волосами песочного цвета и пугающе ровными зубами. В меру симпатичный, чтобы второй раз взглянуть на него в баре, для Лондона даже привлекательный. Но, кроме Роджера и пожилой женщины, которая собирала травы и чем-то напоминала мне героиню «Леди в фургоне» Алана Беннетта, вокруг никого не было.

Удивительно, но Роджер не дал нам сделать ничего по-настоящему полезного в тот день, сказал, работа очень деликатная, и настоял на том, чтобы мы провели час в хижине, изучая требования охраны труда и техники безопасности. В основном там были многочисленные предупреждения о прудах, – как по мне, несколько жалких лужиц, но Роджер строго отметил, они намного глубже, чем кажется, и их реальный размер скрыт тростником. Мы должны быть очень осторожны, работая рядом с ними, так как один неверный шаг может привести к неприятностям. Даже Люси не особо поверила.

Когда вводная часть закончилась, Роджер благоговейно помолчал, глядя в небо, как будто спрашивая разрешения, прежде чем заговорить.

– А теперь… я уверен, вы ждали этого момента, – усмехнулся он. – ЛЯГУШКИ. В этой стране есть только два местных вида лягушек – обыкновенная и прудовая. Встречаются на мелководье и в садах. Но у нас здесь есть более редкий экземпляр. О да, у нас есть БОЛОТНАЯ ЛЯГУШКА, – он дождался удивленного возгласа, который Люси должным образом выразила, и продолжил: – Болотные лягушки – интересные ребята. Парень по имени Эдвард Перси Смит привез двенадцать таких из Венгрии в 1935 году. Они покинули пределы его сада и размножились. Хитрые негодники, – кивнул он, как будто у лягушек был какой-то план колонизации Британских островов.

Нас отвели на берег главного пруда и велели вести себя тихо. Роджер, должно быть, весил по меньшей мере двести фунтов^[27] и все же двигался с ловкостью опытного взломщика.

– Главное, их не пугать, – одними губами произнес мужчина, осматриваясь вокруг.

Пока мы стояли там, я задавалась вопросом, действительно ли это был лучший подход к поиску Эндрю. Я представила себе выходные, проведенные с Роджером в молчаливом ожидании этих существ, грязь, просачивающуюся в ботинки, дождь, леденящий кости, и почувствовала себя поверженной. Но у меня не было другого выбора. Эндрю был следующим человеком в моем списке, а я не люблю отклоняться от плана, это выводит все из строя.

Примерно через пятнадцать минут неловкого молчания, пока Роджер рыскал вокруг, а Люси стояла неподвижно, разве что дрожа от предвкушения, я уловила движение. Старик махнул нам рукой и подозвал к себе. Мы на цыпочках пробрались сквозь камыши, стараясь разглядеть обещанную тварь. Судя по описанию, я примерно представляла, что мы увидим какое-то гигантское разноцветное радостно прыгающее существо с блестящей кожей. Вместо этого мы еле разглядели внизу маленькое грязно-зеленое пятнышко, его единственное украшение – несколько светло-зеленых линий на спине. Это была, пожалуй, самая переоцененная вещь на свете, – а ведь я смотрела фильм «Жизнь прекрасна», мама Джимми, Софи, заставила.

Лягушка убежала (лягушки вообще могут бегать?) в камыши, как только мы приблизились, и Роджер посмотрел на нас с глубоким разочарованием, словно мы пытались пронзить существо стрелами.

– Ну что ж, вы пока не освоили, как это делать. На следующей неделе вы, возможно, увидите спаривание! Сейчас сезон.