Глава IV. Дама в изумрудном платье

Санкт-Петербург, усадьба фон Ремберга, 1718 год,

(Московская Тартария, Санкт-Петербург, 7226 лето С.М.З.Х)

Апрель, 23.

Всю дорогу до поместья фон Ремберг гнал коня галопом. Перед его взором уже вторые сутки стоял ясный почти ощутимый образ девушки, которая по велению Темных в данный миг была его женой. Все эти долгие полгода, пока он был в разъездах по миру, его мысли не покидал ее стройный юный образ.

Пришпоривая коня, Кристиан уже предвкушал, как вскоре будет наслаждаться ее прелестным, влюбленным взглядом, который отчетливо запомнил еще с той памятной осени, когда проводил в ее обществе много времени. Отчего-то ласковый взор молоденькой жены, который он совсем не ценил тогда, все это долгое время разлуки бередил его думы, и с каждым месяцем Кристиан все более и более упивался осознанием того, что эта нежная красавица любит его.

Она была первой девицей, признавшейся ему в любви. Мало того, она была едва ли не единственной из женщин, кто мог открыто смотреть ему в глаза, не пугаясь и не страшась его взора. Все эти зимние месяцы разум фон Ремберга постоянно воскрешал воспоминания о Славе, и с каждым разом эти картинки становились все более красочными и приятными для молодого человека. Отчего-то нынче ее признание в любви не казалось ему наивным и глупым, совсем нет. Теперь, по прошествии времени, фон Ремберг даже с неким удовольствием думал о том, что на этом свете есть девица, которая так неистово влюблена в него, что готова пожертвовать самым дорогим. Даже тогда, осенью, он был поражен ее смелым, искренним и решительным поступком. Сейчас же от мыслей о Светославе холодное сердце молодого человека наполнялось некой приятной сладостной дрожью.

Возвращаясь в Петербург, Кристиан, смертельно устав от беспрерывных скачек, постоянных рассудочных решений и стремительных опасных кровавых схваток, надеялся окунуться в омут ее прелестных золотистых глаз, которые могли успокоить его утомленное существо. Эта юная девица была первым человеком на земле, который за все время его трудной суровой жизни пожалел его и попытался хотя бы понять. Именно она почти две недели избавляла его от диких болей и ничего не требовала взамен, пытаясь от всей души подарить ему свое энергетическое тепло.

Он въехал в усадьбу, когда уже стемнело. Бесшумно пройдя черным ходом в особняк, фон Ремберг направился по пустынному мрачному коридору в сторону парадных комнат, совершенно незамеченный. Он знал, что теперь около девяти вечера и Слава должна была находиться в гостиной или в библиотеке. Полгода назад именно там она и бывала в это время. Уже предвкушая встречу с девицей, о которой он не переставая думал последние сутки, Кристиан последовал сразу же в библиотеку, но там было пустынно. Не останавливаясь, он прошел в гостиную и тут же остановился. Здесь тоже никого не было. Лишь камин потрескивал горящими дровами, разливая в просторной сиреневой комнате приятное тепло.

Кристиан удрученно нахмурился, понимая, что девушка уже в своей спальне. Это осознание привело его в крайнее недовольство. Он хотел видеть ее сейчас. Ведь не мог же он, в самом деле, в эту пору подняться в ее спальню. Это бы выглядело глупо.

Медленно пройдя в пустынную гостиную, фон Ремберг тяжело уселся в кресло, стоявшее у камина, и, вытянув длинные ноги, откинулся на спинку. Чуть прикрыв глаза, он безразлично взирал на горящие языки пламени и думал о том, что за эти полгода исколесил почти полмира, выполняя поручения Верховного. И сегодня, отдав все редкие реликвии наставнику, жрецу Лионелю, он, загоняя галопом своего жеребца, направился домой, отчего-то яростно желая увидеть Славу и ощутить на себе ее нежный золотой взгляд. Кристиан знал, что люди боятся его. Большая часть мужчин и все женщины опасались открыто смотреть ему в глаза. И отчего-то каждый раз в течение последних месяцев, когда встреченный им человек опускал глаза, не в силах выдержать его взор, Кристиан сразу же вспоминал о девице с янтарными глазами, которая никогда не боялась его взгляда и могла подолгу выдерживать его.

Он сидел у камина долго и чувствовал, как по всему его телу разливается усталость после многомесячной кочевой жизни в седле. Ему не было холодно, так как он давно научился пребывать даже на трескучем морозе едва одетым. Но вид яркого горящего пламени успокаивал, и ему становилось как-то теплее на душе. Молодой человек опять начал размышлять о Славе. Только завтра, за утренней трапезой, ему удаться увидеть ее. И весь стремительный галоп, которым он мчался до усадьбы, был ни к чему.

В какой-то момент Кристиан услышал, как дверь в гостиную чуть приоткрылась. Он даже не обернулся, ибо инстинктивно ощутил, что это кто-то из слуг, а не Светослава.

– Это вы, мессир? – спросил по-немецки Людвиг, заглядывая в гостиную. Кристиан, не поворачивая голову, промолчал, смотря на бегающие огоньки пламени в камине. Людвиг вошел и, поклонившись, сказал: – Я не заметил, когда вы приехали и как вошли. Вас долго не было.

– Где моя жена? Уже спит? – задал вопрос фон Ремберг, так и не оборачиваясь к камердинеру и наперед зная его ответ.

Людвиг почтительно встал сбоку от кресла и ответил:

– Нет, мессир. Госпожи нет дома.

– И где же она? Неужели до сих пор гуляет по саду? – тихо поинтересовался молодой человек, нахмурившись.

Кристиану вовсе не нравилось то, что он, как глупец, выспрашивает о ней у камердинера. Ведь слуга мог догадаться, что он жаждет видеть Славу, и подумать невесть что. А Кристиан не хотел показывать свою заинтересованность в жене перед кем бы то ни было. Невольно фон Ремберг напряг руку и вытянул пальцы, пытаясь нащупать ауру Славы. И действительно, ее не было поблизости. Поняв, что надо было еще по приезде прощупать ее энергию, Кристиан нахмурился. Однако он старался реже пользоваться своими тайными умениями, потому что они забирали много энергии, и он делал это только в исключительных случаях.

– Нет. Нынче она на ассамблее во дворце государя Петра Алексеевича.

– Где? – опешив, выдохнул фон Ремберг.

В следующий миг он резко сел прямо в кресле и, повернувшись к Людвигу, вперил в него инквизиторский взор.

– Госпожа сразу после обеденной трапезы уехала с господином Артемьевым во дворец его величества на Зимнюю набережную.

Кристиан два раза моргнул и медленно произнес:

– Я не понимаю, Людвиг. Моя жена уехала с каким-то мужчиной во дворец государя?

– Ну да, – кивнул Людвиг. – Сегодня грандиозный прием во дворце Петра Алексеевича, по случаю именин царицы Екатерины Алексеевны. Еще на той неделе придворный гонец прислал от царя приглашение. И Светослава Романовна уехала с господином Артемьевым туда еще засветло.

– Что за бред ты несешь?! – уже чуть повышая голос, пророкотал фон Ремберг, испепеляя слугу взглядом, и Людвиг немедля опустил глаза, не в силах выдержать жгущего потока фиолетового света от взора хозяина. – Какой еще гер Артемьев? И как эта скромница и пуританка могла быть приглашена на прием самим государем?

Минуту Людвиг молчал, обдумывая недовольное заявление фон Ремберга, и, наконец, объяснил:

– Вас долго не было, мессир. И многое изменилось здесь. Нынче ваша жена постоянно бывает в свете. Несколько раз в неделю она посещает балы и ассамблеи, а также ежедневно ездит в богоугодные заведения. А два раза даже у нас в особняке устраивала званые вечера, – быстро протараторил Людвиг. И видя, что Кристиан не спускает с него внимательного мрачного взгляда, продолжал: – Ваша жена, знаете ли, изменилась, мессир. Ныне она одевается по последней моде, ездит верхом, принимает в гостиной высокочтимых придворных и вообще ведет светскую жизнь. И постоянно при ней господин Артемьев, который сопровождает ее везде.

– И откуда взялся этот гер Артемьев? – процедил недовольно фон Ремберг. – Я знаю, что один ее брат теперь в Париже, а второй так и живет в Астрахани.

– Григорий Иванович Артемьев.

– А, этот. Значит, он выжил, – невольно выдохнул молодой человек, помрачнев. – Это ее названый брат.

– Ну да, я о нем и говорю вам, мессир. Она представила его как племянника своего покойного отчима. Он приехал еще прошлой осенью. И сейчас он наш новый управляющий. Он, знаете ли, весьма помог госпоже, когда сгорел этот особняк и нам пришлось строить его заново. Светослава Романовна очень доверяет ему и постоянно спрашивает у него совета. Да и в настоящее время Григорий Иванович живет здесь, в вашем особняке.

– Какого черта здесь происходит, Людвиг?! – пророкотал угрожающе Кристиан, вставая на ноги, более не в силах слушать все это. Оказывается, пока его не было, произошло столько всего, что просто было невозможно помыслить. – Что значит сгорел? Я же оставлял тебя присматривать здесь! А в особенности следить за ней! И что же я узнаю теперь? Эта гадкая девица спуталась с каким-то сопливым мальчишкой, который уже живет с ней в моем доме!

– О, мессир! Вы не беспокойтесь, она до сих пор девственна! Забери дьявол мою душу, ежели это не так!

– Ты клянешься?! – подозрительно спросил Кристиан.