Она увидела, как вздулись желваки на его скулах, как глаза потемнели. Но всего через мгновение Глеб справился с собой, на его лицо опять вернулось невозмутимое, независимое выражение.

– Как скажешь. – Он усмехнулся, пожал плечами. – Но я всё равно пошёл. Я действительно тороплюсь.

И на этот раз Илана не пыталась его останавливать. Если честно, она даже почувствовала себя лучше от того, что он ушёл – отвалил – что она его больше не видела и не слышала. И, пожалуй, она не прочь, чтобы так и осталось навсегда.

Она размышляла о случившемся всю дорогу, пока ехали домой – хорошо, что сейчас за рулём сидела мама, и можно было без проблем достаточно глубоко погрузиться в раздумья – сначала с негодованием и возмущением, потом, когда эмоции слегка остыли и улеглись, ну, наверное, достаточно спокойно, рассудительно и трезво.

Мысли метались от одной крайности к другой: от дерзкого желания действительно заявить во всеуслышание, что никакой свадьбы не будет, и не пошли бы они все со своим деловым и родственным партнёрством, до праведных воззваний со стороны порядочности и совести, что обещание уже дано, обязательства приняты и этот брак крайне выгоден для семейного бизнеса. И, конечно, периодически вмешивалось осознание – Илане действительно хочется замуж за Глеба.

Да! Даже после всего вот этого. Хочется с ним быть. Вопреки разумности, но зато по велению сердца и чувств. И если она его на самом деле больше никогда не увидит…

Нет, на подобное она не согласна. Уже не согласна.

За любовь ведь тоже надо бороться, ничто не даётся просто так. И кто знает, почему Глеб ведёт себя подобным образом.

Вдруг она опять всё неправильно восприняла? А его предложение отменить свадьбу было очередной проверкой?

Он ведь торопился? Торопился. Решать очень важные проблемы. Илана слышала от родителей, что Кирсановы взялись за собственный счёт отремонтировать одно из отделений в районной детской больнице. Что занимался этим именно Глеб. Скорее всего, и инициатором тоже был он. А танец, пусть даже их первый, как мужа и жены, вполне мог подождать. День или даже два.

Потому Глеб и раздражался, что приходилось заниматься не тем. Потому и сорвался. А она напридумывала, увидела то, чего нет.

Или не придумала?

– Мам, ты считаешь, мне действительно стоит выходить замуж? – когда они оказались дома, так ничего толком и не решив, спросила Илана.

Мама удивлённо фыркнула, вскинула брови, воскликнула:

– Лан! Ну ты даёшь! – И напомнила, всплеснув руками: – Ты же сама совсем недавно говорила, что хочешь, что рада. – На её лице возникло озабоченное недоумённое выражение. – И что вдруг случилось? Испугалась? Или с Глебом поссорилась?

– Ну… типа того, – неопределённо выдохнула дочь.

Теперь мама улыбнулась, иронично, но по-доброму и с многозначительным пониманием.

– Не сошлись во мнениях по поводу танца?

Тоже «типа того», но повторять прежний ответ Илана не стала. И подробно рассказывать о случившемся тоже. Да и мама не особо дожидалась ни отрицания, ни подтверждения, качнула головой, посмотрела серьёзно и внимательно, а потом произнесла негромко, но проникновенно:

– Знаешь, так частенько случается. Даже те, кто сильно любят друг друга, иногда ссорятся. Потому что это не один человек, а два разных. Да если даже сам с собою не всегда в состоянии договориться, что уж требовать от другого, который может мыслить и воспринимать происходящее совсем не так, как ты. Жизни не бывает без конфликтов и выбора. И без взаимных уступок тоже. Особенно совместной. Особенно в самом начале. И это в любом случае волнительно – что-то менять, пробовать впервые или создавать наново. Даже если оно хорошее, приятное и правильное. Бояться и переживать тут вполне естественно. А понять и принять постороннего человека тоже непросто.

Мама приобняла дочь за плечи, прижала к себе.

– Пойдём-ка, чаю попьём или съедим чего. Повкуснее. Эти приготовления действительно столько сил отнимают. Несмотря на то, что довольно приятные. Я бы даже сказала, очень приятные. Хоть и волнительные.

Ну да, Илана давно уже заметила, что им с Кирсановой вся эта возня в удовольствие. И как они отреагирует, если она заявит, что передумала, и желает отменить свадьбу? Наверняка же расстроятся. Они же так стараются.

– Вроде же до этого у вас всё было хорошо? – уже на кухне вернулась к прежнему разговору мама. – Вы и заявление подали, и с церемонией мы всё решили. Даже приглашения разослали.

Подали. Решили. Разослали. И теперь все уже в курсе, и постоянно поздравляют при встрече. И сразу видно, что не только для мамы это важно. И для папы тоже, и для бабушки.

Она, кстати, рассказывала, что ей тоже родители жениха подобрали, якобы случайно познакомили с сыном своих знакомых. Бабушка, когда об этом узнала, сначала скандал устроила, что нечего её за дурочку держать, которая сама себе парня не в состоянии выбрать, и всякое тут подсовывать. Что ещё за домострой? А потом… потом так вышло, что у них действительно всё закрутилось, и свадьба состоялась, и прожили они вместе до тех самых пор, пока дедушки не стало, и никогда не жаловались.

Вот и Илане мама с папой точно не предложили бы выйти замуж за кого попало, даже если бы их бизнес разваливался и спасти иными путями его никак не получалось. Они бы никогда не выдали её насильно и за недостойного человека. Она им всецело доверяла.

– Может, вы и не узнали ещё друг о друге всё от и до, – попивая чай, говорила мама, – но это и не узнаешь, пока не поживёшь вместе, даже если предварительно встречаться несколько лет. Иногда за потрясающим идеальным образом та-ако-ое может скрываться. А Глеб, он на самом деле очень надёжный и порядочный. Умный, ответственный, серьёзный. И он не у родителей на шее сидит или создаёт видимость, что работает, а сам просто числится на денежной должности.

– И что? Как только его увидели, вы сразу решили выдать меня за него замуж? – критично предположила Илана, а мама в ответ коротко рассмеялась, потом поправила:

– Не совсем. Решили, что такой молодой человек вполне подошёл бы в мужья нашей любимой дочери. Мы-то с твоим папой с Кирсановыми давно знакомы. И, поверь, на кого-кого, а на Глеба можно положиться. По крайней мере в бизнесе.

Вот именно – в бизнесе. А как насчёт других областей? Илане-то с ним не холдинг создавать, а семью.

Хотя наверняка не бывает, чтобы на работе и в жизни кто-то вёл себя кардинально противоположно, словно не один, а два совершенно разных человека. Если, конечно, у него не биполярка, и не раздвоение личности. А Глеб…

Ну, не настолько несопоставимо он себя и вёл. Он и когда разговаривал по телефону тоже был достаточно категоричен и жёсток, не терпел промедлений и лишних слов. Да и лето в строительстве самая жаркая пора.

– Он ведь и тебе сразу понравился, – напомнила мама.

– Да, – согласилась Илана.

Очень даже понравился. Она даже успела в него влюбиться чуть ли не с первого взгляда. Хотя он и тогда не показался ей безупречно идеальным, просто она сразу ощутила – это и есть то близкое, понятное, цепляющее, что нужно именно ей. И подобное ощущение до сих пор никуда не исчезло, просто появились сомнения: а вдруг она ошибалась?

Как разобраться, какой он настоящий? Хотелось верить, что действительно тот, которого описывала мама. Очень хотелось верить. Недаром же считалось, что первое впечатление самое правильное. Когда человек не знает, что его ждёт, к чему готовиться, нет повода надевать маску, придумывать какие-то особые способы взаимодействия, испытания.

Если бы Глеб предложил всё прекратить ещё раз, вполне возможно, Илана согласилась бы тогда. Но он не предлагал, и ей опять удалось убедить себя, что он и правда всего лишь устроил проверку, а на самом деле вовсе не против, хотя по-прежнему постоянно куда-то спешил, сокращая их общение почти до нуля.

В общем она так и не решилась отменить свадьбу, поэтому сейчас торжество было в самом разгаре.

Глава 7

Гости переместились в большой белый шатёр, за круглые столики, накрытые белоснежными скатертями с салфетками всё того же нежного цвета пыльной розы. И только у молодожёнов стол был прямоугольный. Точнее, не просто стол, а президиум, красиво декорированный букетами. А у них за спиной разместилась другая арка с их именами, выведенными изящным вычурным шрифтом и соединёнными союзом «и».

Глеб и Илана. Муж и жена. Неужели это на самом деле всего лишь формальность? Слова на арке и на бумаге. Деловой договор, который Илана осознанно подписала. Потому что у неё не хватило смелости разрушить в прах родительские ожидания. Потому что она испугалась чужих пересудов по поводу их неудавшейся свадьбы. И потому что всё-таки упёрто надеялась вдохнуть чувства и эмоции в этот «безответный» брак.

Теперь отступать некуда, и жаловаться нет смысл. Ведь у неё был шанс отказаться.

Даже не так. У неё было бесконечное множество таких шансов. Но она выбрала один, абсолютно не тот – находиться рядом с Глебом, причём не просто так, а на самых законных, скреплённых клятвами и штампами основаниях.

Вот и имела сейчас, что желала: Глеб сидел на соседнем стуле, и всё как будто опять налаживалось. Время от времени он к ней обращался, что-то говорил, пусть и совсем незначительное, не дожидаясь официанта, подкладывал еду Илане в тарелку, словно видя в этом своё главное предназначение, подливал вина в бокал. Но чаще себе. А вот к еде почти не притрагивался.

– А ты сам почему не ешь? – когда он в очередной раз подсунул ей под нос блюдо с закусками, поинтересовалась Илана. – Давай я тебе что-нибудь положу.

– Мне… – повторил Глеб, благостно улыбнувшись и мотнув головой, – не надо. Как-то не хочется. Знаешь, кусок в горло не лезет. Похоже, от счастья. – Он опять ухватился за бокал, который почти не выпускал из руки, салютнул им, произнёс, запинаясь: – Тебе тоже… его желаю. По полной.

– Тогда хотя бы не пей столько, – прошептала Илана, стараясь, чтобы никто больше не услышал. – Ещё же первый танец.

– Ну да, точно, – подтвердил он. – Согласно сценарию. – И, всё-таки отхлебнув чуть-чуть напоследок, показательно вернул бокал на стол. – Хорошо. Как скажешь… дорогая. – Потом обвёл мутноватым взглядом шатёр, гостей за столами, не остановившись ни на ком конкретно, и опять обратился к Илане: – И когда это наконец произойдёт? Что-то я запамятовал? Хотелось бы побыстрее… отстреляться. Не всем нравится роль цирковой обезьянки. Даже красиво наряженной.

Он так и будет теперь её донимать бесконечными подколками? Или он действительно просто не способен по-другому? Такой надёжный, порядочный, умный, ответственный и серьёзный. В бизнесе. А как же жизнь?

И если сейчас Глеб и с танцем устроит такое же представление, как с первым супружеским поцелуем? Он же не обезьянка, чтобы выступать на потеху публике. Так, может, отказаться от него заранее? Подойти к ведущему и сказать…

Нет, всё-таки Илана опоздала. Она даже подняться не успела, как ведущий восторженно объявил:

– А теперь пришло время для танца наших молодожёнов. Но первым… – он выдержал эффектную паузу. – Первым с невестой танцует самый главный мужчина в её жизни. В предыдущей жизни, – улыбнувшись, со значением поправился он. – И это, конечно, её папа.

Так и было задумано. И, наверное, это и являлось сейчас самым уместным и нужным, опять придавшим уверенности и сил. Хотя папа тоже волновался, и они даже сбились один раз. Но всё равно рядом с ним Илана вновь почувствовала себя надёжно и защищённо.

Они не кружились в вальсе, а просто покачивались из стороны в сторону, и папа крепко, но нежно сжимал Иланину ладонь. Совсем как в детстве, когда ещё водил её за руку. И опять его глаза подозрительно блестели, и смотрели с такой теплотой и любовью, что она тоже не выдержала, украдкой шмыгнула носом.