Сейчас же, после его возвращения все стало иначе. Девушка как будто закрылась от него, и все первые дни именно он был инициатором их общения. А как только он решил избегать ее, то Слава с радостью приняла правила его игнорирующей игры. Это печалило его, и даже порой вызвало в душе терзающие недовольные мысли. И Кристиан прекрасно догадывался о причинах столь холодного отношения девушки. Ведь тогда, полгода назад, его жестокие слова о том, что она недостойна его любви, наверняка оставили в ее нежном сердце рану. И в этом он не сомневался и отчетливо понимал мотивы ее холодного поведения. Лишь однажды ему показалось, что девушка получает удовольствие от его близости. Это было там, в карете, когда он, забывшись, так упоительно целовал ее. Но это воспоминание было кратким волнующим мигом удовольствия, которые он должен был вытравить из своих мыслей.

Вздыхая, фон Ремберг пытался сосредоточиться на изучении древней книги, сидя за столом в закрытом кабинете. Книга, выполненная из прозрачного горного хрусталя, переливалась в заходящих лучах небесного светила, придавая желтоватый оттенок каменному листу. Кристиан методично прикладывал пальцы к одной из букв второго ряда, зная, что только так книга может открыть свои секреты. А затем пытался расшифровать фразу, которая появлялась на прозрачном каменном листе.

Еще с первого дня, едва отобрав книгу у ведьмы, фон Ремберг почти неделю бился над секретами этой древней прозрачной доски. Ведь только первый ряд книги, при приложении указательного пальца Кристиана преобразовывался в смысловые фразы. А начиная со второго ряда, просто так понять появляющиеся фразы было невозможно. Так как слова во фразах второго и последующих рядов появлялись в хаотичном порядке.

Лишь два дня назад молодому человеку удалось осознать, что каждое слово на камне имело некий отсвет определенного оттенка, и слова было необходимо соединять во фразы в соответствии с этими цветами по порядку, как располагались цвета в радуге. Смысл фразы появлялся только когда Кристиан выстраивал слова в радужном порядке, в зависимости от отсвета. Причем слова одного радужного цвета имели едва различимый определенный оттенок, например, голубой. Оттого трудность заключалась в том, что надо было сначала поставить слова с более бледным голубым, потом с более насыщенным голубым, а далее самым ярким голубым отсветом. Еле видимые оттеки цвета молодому человеку удавалось различить с помощью определенной силы теплового поля, который излучал тот или иной оттенок. И фон Рембергу постоянно приходилось напрягать свое совершенное зрение, энергетическую силу и интуицию, чтобы разлить этот едва уловимый оттенок слова, ибо сначала все слова казались просто со светлым отсветом. И когда Кристиану, после нажатия на определенную букву, удавалось выстроить все появившиеся слова в верную последовательность, фраза приобретала некий тайный смысл.

Сегодня, проведя за работой уже несколько часов к ряду, молодому человеку удалось расшифровать пару таинственных фраз. Он записал их на листе бумаги на санскрите, и пытался понять их смысл, перечитывая их по нескольку раз, сразу же переводя в мыслях фразу на русский, поскольку что на этом языке ему было проще всего размышлять еще с юности.

– И будут явлены древние обереги Врат, – прошептал фон Ремберг одними губами и, нахмурившись, продолжал. – И родятся два Великих витязя. Светлый и Мерцающий во тьме. И Светлый падет в неравном бою, а Мерцающий воин сможет спасти древний Кристалл Инглии, и защитить его от тьмы…

Нахмурившись, Кристиан задумался, пытаясь понять фразу и размышляя над ней. Отчего-то разум твердил ему, что Светлый воин уже погиб, как и было сказало в этой фразе, и был он братом Светославы. Но кто был этот второй витязь Светлых, который должен был спасти древний Кристалл, он не понимал. Уже измучившись в раздумьях, Кристиан перевел взор на вторую написанную его рукой фразу и прочитал еле слышно:

– Светлая Дева будет рождена от седьмого праведного колена, поскольку все женщины ее рода были славны и чисты. Именно она вступит в схватку с тьмой, и спасение придет через ее Светлую силу…

Эту фразу фон Ремберг не понял вообще. И что эта была за светлая Дева? Видимо сильная ведьма или колдунья, раз она сможет бросить вызов тьме. И она возможно еще не была рождена.

Увлеченный своим занятием молодой человек не заметил, как село солнце. Еще ранее приказав не беспокоить его вечерней трапезой, ибо был неголоден, Фон Ремберг увлеченный книгой совсем потерял счет времени. Сильный болезненный удар в солнечное сплетение изнутри застал его врасплох. От дикой неожиданной боли, Кристиан едва не выронил из рук прозрачную каменную книгу. Только боль отступила, он бросил затравленный взор на часы, на которых отразилось половина десятого, и немедля вскочив на ноги, устремился к тайнику в стене. Лишь он успел положить в тайник древнюю каменную книгу, как его нутро вновь сжалось от неумолимой сильнейшей боли. Кристиан успел закрыть тайник и почти бегом направился прочь из кабинета в библиотеку, где была его потайная комната.

Он прекрасно знал, что теперь передышки между болями будут сокращаться, а боль усиливаться. Уже входя в подземелье, он ощутил четвертую жуткую муку, которая пронзила его внутренности, и яростно стиснул зубы, дабы не застонать, боясь, что кто-нибудь услышит его. Проверив, что шкаф в подземелье почти закрылся за ним, оставив лишь небольшой просвет, он бегом устремился по каменным ступеням вниз, уже не в силах сдержать стон…

Глава V. Утешительница

Часы пробили две четверти десятого, и Слава напряженно взглянула на стрелки, ощутив, как в ее душе возникло нервное взбудораженное чувство. Инстинктивно она чувствовала, что он вновь страдает, ибо пришло время для этого. Всю последнюю неделю, едва она ощущала его страдания, девушка неумолимо и настойчиво спускалась вниз и, укрывшись за портьерой у входа в библиотеку, отчетливо чувствовала его муки.

Сцепив на груди ладони в нервном порыве, Слава, поджав губы, даже через расстояние ясно слышала стоны фон Ремберга от диких мук, которые сжигали его нутро, и ее глаза наполнялись ужасом и слезами. Очень хорошо чувствуя все живые существа, она невольно ощущала, как нечеловечны его страдания, которые длились до получаса, и нервно прикусывая губы, стояла, сжавшись все телом. Да, его страдания были небезразличны ей. И каждый раз она еле удерживала себя оттого, чтобы не броситься на помощь к нему. Она боялась, что Кристиан поймет, что она неравнодушна к нему, как и прежде. А она вовсе не хотела вновь показаться ему влюбленной дурехой. Однако, каждый вечер, нервная и яростно переживающая, Слава становилась у входа в библиотеку, и усилием воли удерживала себя от порывистого шага. Потому что ее участие явно бы вызвало у фон Ремберга насмешки.

Как и в предыдущие дни, девушка проворно спустилась вниз, и приблизилась к библиотеке. Она сразу же на расстоянии почувствовала его муки. Четыре дня они не виделись, и все четыре дня она пребывала в раздумьях о том, отчего Кристиан вдруг изменил отношение к ней. Ведь в первые дни по возвращению он просто преследовал ее своим вниманием, а последние дни совсем не искал с ней встреч. И его отношение к ней изменилось после того поцелуя в карете. Девушка пыталась понять, что она сделала не так, раз фон Ремберг вдруг перестал общаться с ней. Если в начале его отчуждения она даже радовалась тому, что молодой человек, наконец, оставил ее в покое, то к сегодняшнему дню девушкой овладела печаль. Она думала о том, что возможно ей только показалось, что Кристиан увлекся ею.

В эту секунду, когда она стояла у входа в библиотеку, ее сердце разрывалось от двух противоречивых чувств. Она боялась помочь молодому человеку и тем самым показать свой интерес к нему, и в то же время она жаждала облегчить его страдания. Слава услышала очередной приглушенный жуткий хриплый стон фон Ремберга, и именно в это мгновение ее сердце не выдержало этой пытки. Проворно выйдя из-за портьеры у входа, девушка прошла дальше в пустынную темную библиотеку и вытянула руки вперед. Сосредоточившись, Слава нашла энергетическое темно-фиолетовое поле Кристиана и без промедления начала воздействие на него. Пытаясь лучше сконцентрироваться, ибо молодой человек был от нее на некотором расстоянии, чтобы сильнее заглушать его боль девушка прикрыла от напряжения глаза, и сосредоточенно следила за тем, как из кончиков ее пальцев энергия, распространяясь по воздуху, устремлялась в тело фон Ремберга. Она напряглась всем телом, стараясь, чтобы ее воздействие было как можно точнее и сильнее.

Сколько она так стояла с закрытыми глазами, вливая в терзаемого муками молодого человека свое тепло, неведомо, но в какой-то миг она почувствовала некое дуновение.

– Моя радость, так это вы утоляете мою боль! – воскликнул Кристиан у ее лица, склоняясь к ней и вклиниваясь своей головой в ее расставленные ладони. Опешив, Слава распахнула глаза и опустила руки вниз, явно не ожидая, что молодой человек окажется так близко от нее, в темноте библиотеки. Ведь он был в подвале, когда она слышала его жуткие стоны.

Лишь на краткий миг она увидела улыбающееся взволнованное лицо Кристиана перед собой, как в следующий момент он резко согнулся и упал на колени перед ней, казалось, что ему нанесли сильнейший удар в солнечное сплетение. Склонив голову, он жутко застонал, и она увидела, как его тело трясется в страшной судороге. Слава тут же вновь сконцентрировалась и, быстро склонившись над молодым человеком, проворно опустила свои руки на его виски и вновь начала передавать свою успокаивающую энергию. Уже через мгновение молодой человек чуть выпрямился и в порыве устремил к ней свое взволнованное лицо.

– Я не отпущу больше, Кристиан, не волнуйтесь, – пролепетала Слава, держа руки у его висков.

– Благодарю, – произнес глухо. Он проворно поднялся на ноги и, быстро подхватив девушку за спину и ягодицы, поднял ее на руки и выпрямился. Слава только охнула, от стремительного полета вверх, оказавшись на руках молодого человека. На краткий момент она отвлеклась от своего действа, но тут же продолжила удерживать ладони у висков Кристиана, приглушая его боль.

Замерев на месте, посреди темной библиотеки, фон Ремберг так и держал Славу на руках, прижимая девушку к своей груди, и чуть прикрыв глаза, словно наслаждался потоками живительной энергии, которые исходили от тонких ладоней девушки. Она же, явно ощущая себя не своей тарелке, уже через некоторое время взмолилась:

– Кристиан, поставьте меня на пол, вам же тяжело.

Он стремительно распахнул шире фиолетовые яркие глаза и удивленно выпалил:

– Совсем нет, золотко. С чего вы это взяли? В вас весу не более чем в козочке.

Она смутилась от его пронзительного поглощающего взгляда, который настойчиво проникал в самое ее существо. Она отчетливо чувствовала сильные руки на своих бедрах и спине, и в этих местах ее тело невольно горело от его прикосновений. Близость молодого человека смущала ее, Слава напряженно пыталась сосредоточиться на своем действе, чтобы не думать о том, что Кристиан так близко.

Через четверть часа, так и удерживая девушку на своих руках, молодой человек ощутил, что пульсирующие еле ощутимые боли прошли. Опьяненный близостью и запахом этой прелестницы, которая была на его руках, ошарашенный тем, что она была так покладиста и нежна, а более всего окрыленный тем, что она сама пришла к нему, желая исцелить его от мук, Кристиан невольно потянулся к ее лицу. Его губы впились в щеку девушки рядом с ее манящими губами. Уже через секунду, сильнее притиснув своими руками Славу, он начал порывисто и жадно целовать ее губы, чувствуя, как его тело наполняется волнами радости, желания и невероятного блаженства.

Страстная атака молодого человека, а более эта интимная поза на его руках, вмиг вызвала у Славы взволнованный трепет, и она проворно обвила его шею руками и ответила на его страстные поцелуи, которыми он терзал ее губы. Кристиан в этот миг совсем не был безразличен ей, и те любовные чувства к нему, которые она испытывала полгода назад, вновь ворвались в ее сердце, подчиняя девушку страстному неистовому порыву.